Каторжница

Я не шелохнулась, наоборот, отступила назад. Его слова не были приказом.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! — рявкнул Дерек. — Стоять!

Я замерла, напрягая ноги в нелепой попытке убежать. Дерек с горящими решительностью глазами направился ко мне. Одним движением он сдернул с меня робу каторжницы, под которой не было ничего.

— А теперь, милая моя, ты будешь вести себя, как заправская шлюха, всеми силами пытаясь доставить удовольствие мне и делая вид, что сама при этом получаешь наслаждение!

Я опускаюсь на колени, и мои руки тянутся к его брюкам.

Глава 28. Последняя

Он имел меня часы напролёт. Лёжа, сидя, стоя, связанную его чарами и верёвками, висящую и распластанную на кровати, беспомощную перед ним в этих золотых наручниках. Мои ягодицы горели от его шлепков, волосы были мокрые от пота, губы немели от яростных неистовых поцелуев. Роггарн заставлял просить остановиться и умолять не прерываться. Он брал меня спереди и сзади, применял такие приспособления, о существовании которых я не могла и помыслить.

Он мыл меня и пользовал в ванной и на кафельном полу, заставлял ласкать саму себя перед зеркалом на его глазах. Кормил, а потом наказывал снова. У меня болело все тело, от измождения тряслись ноги — он лечил, чтобы продолжить свои муки. И когда после очередного сокрушительного спазма, болью и жаром, судорогой и забвением пронзившего все мое существо, он сказал: «Думаю, на этом можно закончить», — я была бы не я, если бы сухими едва-подвластными мне губами не прошептала: «Накажи меня снова».

Я лежу на спине голая, с поднятыми над головой руками в блокирующих магию оковах (сколько раз за те часы, а может и дни, что мы провели в тюрьме, я мечтала избавиться от наручников, чтобы иметь возможность вернуть Дереку свои терзания, чтобы он разделил их со мной…), с широко разведёнными ногами, между которыми расположился канцлер. Его голова покоится на моем животе, глаза прикрыты, и я думаю, что он спит.

Я всегда была смелой, но повторить такое я бы не смогла. Не знала, что боль может быть настолько сладкой, а наслаждение таким яростным и мучительным.

Роггарн не двигается, только его ладонь скользит по моей ноге от лодыжки вверх. Проходит по голени, накрывает колено, поднимается дальше по бедру, перемещается на внутреннюю его сторону и накрывает мое лоно. Дерек отстраняется и взглядом следует за рукой.

— Такая алая и горячая. Тебе больно?

Пульсирует, горит — да, — но боли нет. Он пьёт мои соки, заставляя тело изгибаться дугой. И когда я в очередной раз осипшим голосом кричу его имя, чувствую, как то, что прежде сковывало мои запястия, с характерным звоном падает на пол.

Магия течёт по венам, зажигает нутро, которое опаляет Дерека — он все ещё во мне.

— Полегче, — улыбается Роггарн и отстраняется.

На подрагивающих руках мой мучитель нависает надо мной — истерзана не я одна. Ах, если бы я смогла надеть эти оковы на тебя…

— Останься со мной, — просит Дерек, глядя прямо на меня.

Я растеряна. За все то время, что мы были вместе, с того самого момента, как я вошла в твою темницу, я не думала о своём будущем. Слишком насыщенным было происходящее. И вот теперь ты заговорил, ты предлагаешь… что?

— Остаться здесь? — В столице, со мной, — Дерек встаёт и начинает одеваться. — Собственно говоря, ничего существенного и не произошло — один монарх сменил другого. Немного изменились правила игры во дворце, ну и, пожалуй, все. Сегодня-завтра я озабочусь тем, что верну себе звания и регалии, расположу твоего Александра к доверительным отношениям, и буду вести свои дела дальше. — Он хотел жениться на мне, — говорю, нисколько не смущаясь своей наготы.

Дерек подходит и садится рядом. В брюках и рубашке, ещё босой. Его ладонь накрывает мою грудь, начинает теребить сосок. Закусываю губу. Я бы осталась с тобой в этой комнате навечно.

Но в столице мне места нет.

— Хотел жениться? — ухмыляется, замечая, как от наслаждения я прикрываю глаза. — Я его понимаю. И как только парень не свихнулся столько лет спать рядом и не касаться этого тела?!

Никак не привыкну, что Роггарну известно все о моем прошлом.

— Я решу этот вопрос, найду что предложить взамен. Смогу внушить, что оставить тебя — его собственное решение. — Почему ты предлагаешь мне быть с тобой? Ты же можешь заставить…

Поднимается на ноги, накидывает на меня одеяло.

— Я не особо жалую принуждение, — сказал, и я захохотала: после всего случившегося между нами говорить подобное — как минимум странно. — С самой первой встречи каждым своим поступком ты уговаривала поступить с тобой именно так, как я, наконец, отважился сделать. — Тебе не понравилось? — спрашиваю я с вызовом, изгибая бровь. — Не понравится такое… как же… — И откуда взялись все эти инструменты? — спрашиваю, а внутри холодеет. — Только не говори, что используешь их с заключёнными.

Едва сдерживаю бушующий огонь.

— Нет, Нити. Я же сказал: в обычной жизни меня самого такие вот штучки не сильно увлекают. В работе тем более: я не садист. Но находятся женщины, которые очень желают посетить место моей службы и ожидают чего-то… — Дерек убирает в ящик длинное металлическое приспособление, при взгляде на которое мои щёки начинают гореть. — Ожидают именно этого.

Я сползаю с головой под одеяло. Значит, я не первая гостья в тюрьме, с которой Дерек… с которой Роггарн творил такое. Наверняка, для него это обычное дело, а для меня — сумасшествие.

— Останься со мной, — повторяет маг. — Будешь жить в моем доме. Если захочешь, мы поженимся.

Я никогда не думала, как именно желала бы, чтобы мне сделали предложение руки и сердца. Я никогда не хотела замуж, даже не мечтала об этом: мне только семнадцать! Но почему же нечто в моей груди болезненно сжалось, когда этот мужчина безразлично произнёс «если захочешь, мы поженимся»?!

— Я не останусь с тобой, Дерек, — поднимаясь с кровати, говорю я. — Будь добр, одолжи рубашку.

В гардеробе находится платье, и я даже не хочу гадать, кому оно принадлежало прежде. Я натягиваю его на голое тело, а Роггарн помогает мне застегнуть крючки на тугом корсете.