Каторжник император. Беньовский

— Польщён, мистер Дуглас, лестным предложением. Но...

— Какое ещё может быть «но»?

— Я уже сделал выбор. Хочу отдать себя под покровительство французского короля Людовика и послужить Франции.

— Жаль. У французов нет того размаха, как у нас, англичан. Впрочем, не буду вас переубеждать, коли выбор сделан. Потолкуйте с кавалером де Робиеном. У него есть влиятельные друзья в Париже.

Де Робиен, изысканно щеголеватый француз в пышном парике и нарядном камзоле, с вниманием выслушал Беньовского, поведавшего ему о своих намерениях поступить на французскую службу.

— Мудрое намерение, — сказал он, ласково обнимая Мориса Августа. — Франция — это лучшее место для применения своих способностей и сил одарённым и энергичным людям. А вы, я вижу, из таких. На земле много ничейных пространств, составляющих возможную сферу французских интересов. Почему бы не поднять на них наш королевский флаг? Возьмём для примера Мадагаскар, огромный остров у западного берега Африки. Остров несметных богатств. Пока что это около десятка мелких, соперничающих королевств. А вдруг эти королевства объединятся под сильной державной рукой одного правителя или нас опередят англичане? И мы, и они уже пытались зацепиться за этот остров, да только безуспешно. Нам нужны такие люди, как вы.

— Рад это слышать, мосье де Робиен. Почему бы не заняться Мадагаскаром?

— Я напишу рекомендательное письмо парижским друзьям. Оно откроет вам двери в кабинеты некоторых членов правительства. А ещё снабжу вас письмом к кавалеру Дерошу, губернатору острова Маврикий в Индийском океане. Он подробнее расскажет вам о Мадагаскаре и окажет вам необходимую помощь.

Де Робиен познакомил Беньовского с де Сент-Илером, капитаном французского фрегата «Дофин», стоявшего на рейде Макао.

— Рекомендую вам, капитан, барона Аладара де Бенёва. Он нуждается в вашей помощи.

— Ваша рекомендация для меня много значит, — ответил де Сент-Илер, огромный, плечистый старый морской волк с ручищами-кувалдами.

Беньовский изложил капитану свою просьбу — доставить в один из французских портов остатки его команды.

— Мы следуем в порт Лорьян на южном побережье Бретани.

— От Лорьяна до Парижа далеко?

— Не очень.

— Пусть будет Лорьян.

— Приезжайте завтра на фрегат. Договоримся.

Голландцы всё-таки улучили момент и завладели Морисом.

— Расскажите, барон, поподробнее, как вас принимали японцы, — настойчиво спросил главный представитель Нидерландской Ост-Индской компании ван Хове.

— Я уже говорил. Принимали сперва настороженно, потом дружелюбно.

— Вы не уловили намерений японских властей изменить внешнеполитический курс страны, открыть двери для всех иностранцев?

— Нет, не уловил. Мне не пришлось беседовать с высокими государственными деятелями. Я к этому сам не стремился.

— У вас были официальные полномочия от российских или каких-либо, других властей?

— Не было никаких полномочий. Я уже говорил, что совершал плавание на частном судне с чисто научными целями. Никаких политических переговоров с японцами не вёл. На вашу голландскую монополию никак не покушался.

— Вам можно верить, барон?

— Уж это ваше дело — верить или не верить.

Был уже поздний час, когда гости разъехались. Слуги убирали посуду и осколки разбитых бокалов. Беньовский остался у Сальданьи в отведённых для него покоях. Голландцы уходили встревоженными. Ответы Мориса Августа не успокоили их. Не теряют ли голландские купцы свою торговую монополию в Японии?

Пока Беньовский проводил время на приёме, Степанов, Винблад и Хрущов совещались. Хотели привлечь к разговору и Мейдера, но лекарь, выслушав их негодующие речи, сказал:

— Вы уж сами, господа, без меня решайте, что делать. Я только врач.

Все трое с глубоким возмущением говорили о самоуправстве Беньовского, его высокомерии, нежелании советоваться с товарищами. Его решение продать галиот со всем снаряжением и вооружением, равно и запасы вывезенной с Камчатки пушнины, было воспринято как стремление распоряжаться общим имуществом самочинно и бесконтрольно, явно с корыстной целью.

— Пора положить этому конец, — сказал Степанов.

— Что вы предлагаете, Ипполит? — спросил его Хрущов.

— Заманить Мориса Августа на судно и арестовать. Вы, Хрущов, берёте на себя начальствование и даёте команду поднять якорь и распустить паруса.

— У нас же нет шкипера, — возразил Винблад.

— А штурманский помощник Бочаров?

— Он малоопытен. И до покойного Чурина ему далеко.

— Согласен с Адольфом, — сказал Хрущов. — У меня другое предложение. Составим письмо-жалобу, адресованное португальским властям Макао и китайскому губернатору Кантона. Напишем, что человек, называющий себя бароном де Бенёвом, на самом деле бывший каторжник, который увёз обманом людей с Камчатки. Напишем и о других его прегрешениях, о расправе над туземцами Формозы. И закончим письмо просьбой задержать Мориса Августа как беглого преступника. Напомним при этом, что у России с Португалией и Китаем были всегда добрые отношения.

— Мне больше по душе план Хрущова, — сказал Винблад.

Таким образом предложение Степанова об аресте Беньовского отпало...

— Но как мы доставим письмо по назначению? — спросил Степанов и сам же ответил: — Есть один неплохой путь. Через голландцев.

— При чём здесь голландцы?

— А вот при чём. Наше Плавание вдоль Японии не могло не вызвать настороженного внимания голландских представителей. Они ревниво встречают всякую попытку других европейцев проникнуть на Японские острова как угрозу своей торговой монополии. Голландцам мы должны внушить, что наш барон предпринимал в Японии такие шаги, которые идут во вред голландским интересам. В порядке ответной любезности голландцы передадут наше письмо кому следует.

Так и решили — составить послание, адресованное португальским и китайским властям, и передать его через голландских купцов.

— Кто пойдёт на переговоры с голландцами? — спросил Хрущов.

— Тот из нас, кто прилично владеет французским языком, — ответил Степанов. — Большая вероятность, что голландцы этот язык знают.

— Тогда не я, — сказал швед.

— Идти вам, Ипполит, — сказал Хрущов, — я во французском не силён.

Степанов молча согласился.

На следующий день приехали англичане из Британской Ост-Индской компании забирать пушнину. С ними приехал и Беньовский. Шкурки тщательно пересчитывали. Помешать англичанам Степанов и его друзья не решились. Получив от компанейских представителей расписку, Морис Август уехал на байдаре на французский корабль договариваться с капитаном де Сент-Илером. Выждав некоторое время, Степанов на другой лодке съехал на берег. Найти контору Нидерландской Ост-Индской компании удалось легко. Первый же встречный европеец показал ему на небольшое кирпичное, неоштукатуренное здание с окнами в частых оконных переплётах.

В конторе оказались те самые голландцы, которые донимали вопросами Беньовского на приёме у губернатора Сальданьи.

Встретили они Степанова с большим интересом и любопытством.

— О, господин с корабля «Санта Питер»! — воскликнул главный из голландцев, господин ван Хове. — Присаживайтесь. Не хотите ли холодного жасминного чая?

— Нет, благодарствую.

— Ваш корабль посетил Японию?

— Пришлось.

— И многие гавани посетили?

— Нет, только две. Во второй японцы не пустили нас на берег, пытались задержать судно. Японию мы, можно сказать, и не видели.