Катунь Коварная

– Чёрт знает что! Приснится же такое. – Вслух пробормотал Петухов, оглядывая темную комнату. – Да что же это такое, вроде бы уже полвека прожил, а пугаюсь все еще как в детстве. – Начал мысленно ругать себя он.

Оглядывая испуганным взглядом комнату, Петухов пытался зацепиться хоть за что-то, что помогло бы ему снять внутренний стресс, но кроме мягкого серебристого лунного света на противоположной стене он ничего не увидел.

Какой-то дурацкий испуг волновал его, вбивая в голову какую-то чушь. Петухов, как в детстве, выставил вперед две фиги, быстро вскочил и щелкнул выключатель.

Яркий свет электрических лампочек, находящихся в красивой люстре на потолке, булатным лезвием резанул по его глазам. Петухов зажмурился и, не убирая фиги на руках, громко рассмеялся. Протерев глаза и проморгавшись от яркого света, он наконец-то включил свет в туалетной комнате, дверь которой оставил открытой. Выключив основной свет, он вновь лег в кровать, но уснуть он больше так и не смог до самого утра. Лишь под самое утро его организм устал сопротивляться бесполезным мыслям, и погрузил его в мягкий здоровый сон. Всю ночь предстоящая сложная работа не давала покоя Петухову. Мысли перехлестывались, как горные весенние ручьи, бегущие вниз по склону. Он пытался выстроить какой-то план действий, но на следующем этапе все срывалось и он, перевернувшись на другой бок, начинал все сначала. И только одна мысль успокаивала его в этих предрассудках, это то, что у него завтра был целый день выходной. Только поздним вечером он должен был лететь в Барнаул. А значит, он может выспаться до обеда и сделать все свои личные дела. В конечном итоге, плюнув на все, Петухов в очередной раз отвернулся к стенке, когда уже посветлело в комнате, и заснул, думая о том, какие подарки он привезет из Москвы.

Внутренний часовой механизм, натренированный за долгие годы, в очередной раз с отличием справился со своей задачей. Ровно в семь часов Петухов открыл глаза и сразу пришел в сознание. Не раздумывая, он сел на кровать, потянулся и зевнул. Быстро встал и распахнул окно. Свежий морозный воздух ураганом ворвался в теплую просторную комнату, растопырив шторы в разные стороны, надув их как парашюты. Где-то из-за высотных зданий, пронзая своими красными лучами дворовые территории, выглядывало огромное весеннее солнце. По привычке посетив туалет, он хотел сделать короткую зарядку, но, почувствовав непонятную слабость и тяжесть в голове, решил сделать себе выходной. Понимая, что вчерашний коньяк был для сегодняшнего дня совсем некстати, Петухов принял душ и на два раза почистил зубы. Сделав растирание холодным полотенцем всего тела, он быстро составил план на целый день и через пятнадцать минут уже приступил к его реализации. Вызвав по телефону служебную машину, он позвонил в Крайком, сделал все распоряжения, потом позвонил домой, сообщил, что все в полном порядке и, вдохнув весеннего настроения, растворился в Столице до самого вечера, выполняя поставленный план одного дня, который он задумал уже очень давно. Исколесив большую часть территории Москвы, выполнив весь список действий личного характера, уже поздно вечером Петухов прибыл в аэропорт.

Очередное утро чуть забрезжило яркой розовой полоской вдоль горизонта восточного небосклона. В центре села, на автобусной остановке под фонарем, собрались доярки, ожидая служебную машину. Деревенские петухи громко перекрикивались через все село, как бы соревнуясь между собой, кто громче и ярче донесет до всех спящих, что утро уже пришло и пора приниматься за работу. Женщины, собравшиеся к своим буренкам на остановке, также громко как сельские петухи, обсуждали вчерашние новости, произошедшие в селе, да и не только в селе, а даже далеко за его пределами.

Миронова осторожно подошла к своим коллегам по работе, прислушиваясь к первым утренним новостям. Поздоровавшись и перекинувшись парой фраз с работницами фермы, она поняла, что никто и ничего не знает про ее вчерашний вечер, когда она встретилась случайно с новым управляющим фермой Петриковым. Тяжкий камень возможного обсуждения и позора упал с ее плеч и облегчил ее сердцебиение на некоторое время. Только соседка тетя Маша, как-то с иронией спросила, о том, разыскала ли Настя вчера потерянную корову.

Автомобиль Газ-53 с деревянной будкой в кузове, оббитой оцинкованной жестью, лихо подкатил к остановке, остановившись на развороте, запылив собравшихся женщин.

– Ах, ты, Холера!!! – Все как одна закричали женщины. Так они называли своего шофера, получившего еще с малого детства такое прозвище, за то, что он с малолетства передразнивал своего старого деда, который давно уже ругался такой поговоркой «Холера тебе в рот», если вдруг у него что-то не заладится. А самого шофера звали Славка Жданов. Он уже несколько лет назад отслужил в Армии, но все ни как не мог угомониться и привыкнуть к гражданской жизни. Он так привык к солдатской форме, что армейский китель и ремень носил уже несколько лет на гражданке. Нет, не от того, что ему нечего было надеть, а просто он задержался в дембелях и все пытался вскружить местным девчонкам голову, давая понять, что он первый парень на деревне.

Женщины, ругаясь, по очереди, по ступенькам железной лестнице, переваливались через борт грузовика, как неуклюжие неваляшки. Славка Жданов всегда держал пассажирское место свободным, для того, чтобы подсадить в кабину какую-нибудь молоденькую практикантку. И в очередной раз запудрить ей голову, пригласив ее сельский клуб на танцы в субботу или в кино на вечерний сеанс. Но так, как это происходило уже несколько лет, и он не предложил свою руку и сердце ни одной из приглашенных, весть об этом давно облетела все окрестности и к нему относились совершенно несерьезно. Одним словом «холера» и только. Даже пожилые доярки не хотели ехать с ним в одной кабине, а пялились в кузов по неудобной железной лестнице, громко покрывая всю Советскую власть историческим фольклором, дошедшим до нашего времени от татаро-монгольского ига. Раньше-то это было проще, сел на телегу и пой песни, пока лошадь тебя везет. А теперь нужно корячиться на чертову машину в кузов, а потом обратно. И так три раза в день. Хорошо когда подадут автобус КАВЗ, тогда действительно благодать. Едешь себе как принцесса, даже работать не очень хочется, когда такой комфорт. Да вот беда, бывает часто этот автобус стоит на ремонте, а то его директор еще куда отправит по срочным делам в город. Вот так иногда и приходится женщинам прыгать по кузовам грузовиков.

Славка Холера, заприметил красавицу практикантку Светку Неверову и, выскочив из машины, открыл перед ней пассажирскую дверь.

– Милости просим. Место специально для принцесс и комсомольских работников. – Растянулся в кривозубой улыбке, красномордый Холера.

– Какие принцессы! А ну Светка, давай быстро в кузов! – Громко, как паровоз закричала бригадир Антонина.

– Ну, Антонина Ивановна! – Сконфузилась Светка. – Ну, можно я в кабине поеду? – Совсем по-детски заскулила Светка.

– Никаких можно. Нос еще не дорос, и сопли по колено. Быстро в кузов! – Проревела Антонина. – А в кабине, вон Андрей Иванович поедет. Это его место! – Антонина кивнула на подходящего управляющего. – А ну Холера, освободи место, для управляющего, да поехали. Хватит уже лясы точить, буренки уже заждались. – Скомандовала Антонина.

– Здрасьте, Андрей Иванович! – Женщины дружно поздоровались с новым управляющим фермы номер четыре, из кузова грузовика.

– Здравствуйте, товарищи женщины! – По военному поздоровался, подошедший к машине Петриков.

– Садитесь в кабину, Виктор Андреевич! – Громким голосом протрубила Антонина.

– Да ну, что Вы! В кабине место для принцесс, а мы можем и в кузове вместе со всеми! – Петриков одним махом перепрыгнул через борт «Газика» и сразу присел на скамейку среди женщин.

Славка Холера, недолго думая, взял за руку Светку и посадил ее в кабину, захлопнув за ней дверь, быстро заскочил за руль и, включив стартер, запустил двигатель. Сделав три гудка автомобильным сигналом, убедившись, что все в порядке, он тронулся в сторону животноводческого комплекса.

Петриков, оказавшись среди женщин, еще раз громко поздоровался со всеми, подбадривая всех хорошим настроением.

– Ой, здрасте, Виктор Андреевич! – Еле слышно поздоровалась Миронова, оказавшись на одной скамейке, рядом с Петриковым. Она совершенно не была готова вот так неожиданно встретится еще раз, лицом к лицу с Петриковым. Она представляла себе это совершенно по-другому. Это должно было произойти там, на работе, когда он будет обходить рабочие стойла коров или еще как-то, но только не так как сейчас. А сейчас он сидит на одной скамейке рядом с ней и разговаривает со всеми, как ни в чем не бывало. Насте показалось, что вся ее совесть, вылезла целиком из самых заковыристых мест ее организма и уселась на всем ее лице, свесив свои ножки, перекрашивая его в красный цвет Советского кумача.