Кавказ в воде

На другом конце посёлка раздалась короткая автоматная очередь, и тут же последовал отчаянный женский крик. Бородатый демонстративно выразительно посмотрел в ту сторону, и, выдержав многозначительную паузу, ответил:

— Этот дом сейчас не твой дом, это — «достояние республики»! Скажи спасибо, что не пристрелил… — что тут ответишь? Саид не стал благодарить, просто собрались всей семьёй и ушли.

Так Саид оказался без дома и без брата. Горячий по натуре старший брат пытался отстоять свой дом с помощью вил, но бандиты его застрелили. С тех пор Саид стал за гроши батрачить на бахче у зажиточного дагестанца, чтоб хоть как-то прокормить и свою семью, и семью своего брата.

Но и это ещё не всё.

Мотаясь по охваченной войной земле в поисках приюта, Саид, как впрочем, и все гражданские, заметил, что на всех дорогах блокпосты федеральных войск перемежаются с бандитскими постами. И политика поведения в отношении мирного населения у всех почему-то одинакова — либо внаглую ограбить, либо потребовать взятку за проезд. Бывали и случаи «задержания» людей, с целью последующего выкупа. Часто этих людей после этого никто из родственников не мог найти. Не знаю, не проверял.

Но вот ведь какая несуразица получается, проводит красную черту Саид: в количественном отношении бандитов перед Армией, что клоп перед танком, ну очень мало. И давит, давит танк этого клопа, годами давит, а раздавить не может. А в итоге страдает народ. Да, клопа танком не раздавишь.

К чести Российской армии следует пояснить следующее: война, которую ведут исламские экстремисты по всему миру, относится к виду, который называется «войной с сильным противником», что подразумевает количественное и техническое превосходство врага. Война с сильным неприятелем строится на нескольких правилах: не вступать во фронтальные боевые столкновения; избегать затяжных боестолкновений; не давать противнику возможности локализовать малые отряды муджахидов. То есть — партизанские действия, диверсии, саботаж, поощрение банального бандитизма. В таких условиях долговременных боевых столкновений попросту не может быть, но сама война затягивается надолго.

Подобных историй, рассказанных разными людьми и в разное время, я слышал великое множество. Самая запоминающаяся оказалась от многострадального Саида. Вероятно потому, что он был первым из тех, кто рассказывал мне про свою жизнь. Рассказывал просто: не жаловался, не искал сочувствия. Просто. Как разговор о погоде во время перекура. Главной задачей своей жизни он поставил — найти Омара и убить. У детей тоже была мечта: чтобы у родителей, наконец, появилась достойная работа.

Однажды нашему отряду пришлось заночевать в одной разгромленной военной комендатуре Кизляра где тоже было сделано наблюдение: во всех комнатах стояли железные кровати без единого матраса, и самая характерная черта — все разбитые двери комнат сверху донизу были расписаны шариковыми ручками и фломастерами. Все надписи, кажется, сводились к одной мысли — «семь раз подумай и не заходи», или — «Ну, что встал? Проходи мимо!». Понравилась одна — «Заходи, наливай, выходи»! Причём ни одной похожей записи, при всём моём желании, я так и не нашёл. Надписи, как автографы того времени, оставляли бойцы отрядов, которые имели счастливую возможность скоротать ночь в этом мрачном заведении.

Кстати, густо расписан был и туалет, стоящий где-то на задворках комендатуры но, так как, полагая, что ничего нового я там не увижу, на «автографы времени» уже не обращал абсолютно никакого внимания. Во все времена на стенах таких заведений одни и те же произведения. Да и смотреть на эти стены было как-то неприятно: ладно бы только одни надписи, как в родимой России, так ведь и пальцами ещё зачем-то мажут, — вредители!

До сих пор жалею, что в ту ночь не переписал все эти шедевры с дверей комендатуры в свой блокнот. А вот с внутренней стороны дверей, были надписи или нет, — хоть убей, не помню. Также не помню — были ли там названия городов, с которых прибывали отряды. Помню, что спать без матраса было весьма неудобно. По этому поводу, ворочаясь перед сном на плащ-палатке, возникло две версии: a) в матрасах, в своё время закупленных на деньги добросовестных налогоплательщиков, завелись блохи с клопами и их сожгли — это самый эффективный и кардинальный способ избавиться от врагов человеческих; b) в комендатуре завелись крысы, и матрасы по дешёвке продали. Вариант «b» более правдоподобен: в любой частной сауне Кизляра, тех же простыней с пятикопе… пятиконечным штампом Министерства Обороны — хоть пруд пруди.

Итак, дневник…

Вошь обыкновенная

«Если придет в гости дурной человек — хорошо накорми его,

а хорошего достаточно угостить, чем сможешь».

Чеченская пословица.

Один священник как-то сказал, что у человека на одном плече сидит ангел, а на другом бес. И чем бы человек ни занимался, в оба уха они одновременно постоянно что-нибудь да талдычат. В одно: «Давай-давай, дело нужное, полезное, действуй!», в другое: «А на хрена тебе это нужно, завязывай, тебе что, заняться больше нечем?». Вот и автор, бедолага, тоже разрывается, кропает что-то непонятное, в надежде, что Читатель поймет, о чём идёт речь. В оба уха одновременно: «Кропай, пиши!.. Не пиши!..»

А сейчас — о серьёзном. В этой главе речь пойдёт о вредных существах. Ведь как бывает: с виду водичка вроде чистая, прозрачная как слеза невинного дитяти, а взболтнёшь, со дна муть подымается, а сколько там вредных существ — ужас! В связи с этим вспомнился один случай, как я по осени в тайге заблудился. Вышел вечером в лес буквально на пару часов, дичи настрелять, да и увлёкся: как-то стемнело быстро: ни звёзд, ни луны не видно, тьма кромешная.

Как позже выяснилось, одну и ту же речку раз десять вброд переходил, в итоге постепенно на холмы вышел: то вверх, то вниз — непонятно. На высотах уже абсолютно никаких речек нет, жажда истомила, во рту сухо, а из луж пить грязную воду по-спецназовски — ну никакого желания не имеется.

Развёл костёр, благо нашёл в нарукавном кармашке несколько спичек, заночевал, а с рассветом на тропинке нашёл пивную банку, заглянул внутрь — там водичка. Вода на вид чистейшая: прозрачная, дождевая. Обрадовался, поднял, вода и взболтнулась. Так мне чуть дурно не стало: столько мути со дна поднялось! Вот так и терпел долгих двадцать часов, пока в пригородный посёлок не вышел.

Нет, не напрасно написаны первые главы: вроде всё понятно, ясно, а как ковырнёшь так ничего и непонятно, туманно: мутное это дело — война. Кто кого защищает, кто с кем воюет, кто со всего этого что имеет, кто кого имеет?

Чтобы полностью раскрыть суть дальнейшего повествования, начну издалека — с холодной зимы 1986-го года. К тому времени Рома Дилань лет семь носил высокое звание сержант милиции и был простым помощником оперативного дежурного по горотделу. С тех пор побывал в разных службах, но такой вреднейшей и более нервной работы нигде более не встречал.

За дежурную смену потребно везде поспеть, успеть и разобраться. При срочной необходимости собрать в одну организованную кучу опергруппу, заехать за следователем прокуратуры или судмедэкспертом, по пути разобраться с несколькими семейными скандалами, привезти группу на место, помочь ребятам, своим друзьям, которые, кстати, тоже разрываются, составить различные протоколы, между делом съездить за криминалистом, по дороге принять вызовы и, получив удар доской по спине, задержать пару-тройку кухонных бандитов, вернуться на место, выловить из ванны взмыленного и уже успевшего разбухнуть утопленника или вытащить из петли пахнущего висельника. По дороге в морг принять вызов и задержать насильника.

Вернувшись в отдел, помочь выяснить отношения между задержанными и пострадавшими. Внимательно выслушать оскорбления всех сторон в свой адрес. Обстоятельно разобраться в порядке живой очереди с людьми доставленными патрульными. Составить протокол, взять объяснения. Получив список вызовов вновь съездить по адресам, так сказать, «обслужить».

За неимением времени на сбор опергруппы, быстро, совместно с милиционером-водителем, разобраться с «горячими» преступлениями. Повторно получив удар, в лучшем случае ящиком, в худшем — по голове, привезти задержанных и пострадавших в отдел. Ещё раз, более внимательно, согласно Закону о милиции стойко проявив вежливое и внимательное отношение к гражданам, выслушать оскорбления в свой адрес всех конфликтующих сторон, самое мягкое из которых — «вошь обыкновенная». Оформить необходимые документы, разобраться с людьми, доставленными ничего не объясняющими сыщиками. Вновь сколотить опергруппу и выехать по списку по местам очередных преступлений.

После чего… с различными вариациями предыдущее описание произведенной работы можно несколько раз и повторить, но это не суть важно. Важно то, что служба, как видно, очень нервная, требующая полной физической и моральной выкладки.

Однажды, зимой 1986-го, на глазах у Ромы, в течение буквально двух-трёх минут, зараз гибнет шестнадцать человек. Та ночь выдалась сумасшедшей. Не вдаваясь в подробности, к тому же до сих пор это дело покрыто серой канцелярской мглой и мраком, хотя и грифа «секретно» на нём нет, скажу: на второй день парень зачесался.