Кавказ. Выпуск XXVII. Сказки кабардинского народа

Давайте расскажем друг другу о своих обидах, – предложила лиса. – Твоя очередь, косолапый!

Большое горе посетило меня, мои братья лесные, большое горе, – начал медведь. – Случилось то, чего я больше всего на свете боялся: моё целебное дерево высохло, и не могу я поверить, что никто не трогал его.

Барана моего с курдюком на колёсах, к которому надежды мои обращены были, уже нету в отаре, – с грустью произнёс волк.

И меня ограбили неизвестные, – заныла лиса, вытирая слёзы. – Какой теперь смысл моей жизни? Лишилась я золота, шерсть моя больше никогда не заблестит на солнце, – потеряла она свой цвет!

Раз такое со всеми случилось, – решил медведь, – значит, подслушивает нас кто-то!

Если не подслушивает, то почему сразу пострадали все трое? – сказал волк.

Обыщем мельницу сверху донизу! – предложила лиса.

Разошлись звери по мельнице, стали заглядывать во все углы. Наверху никого не нашли, а когда вниз спускались, попала лиса хвостом по глазам Скряге. Застонал он от боли.

Услышали звери, обрадовались:

Так вот кто нам несчастье принёс! Съедим его!

Вытащили в один миг Скрягу из ящика, на куски разорвали и съели.

Вот так он свою жизнь и кончил.

А Добряк возвратился в родное село. Женился, построил дом на краю села и живёт в нём до сих пор тихо и счастливо.

Трудовые деньги

Жил-был один крестьянин. От зари до зари трудился он в поле – очищал его от камней, сеял кукурузу, выхаживал ее. Нелегко было ему работать, никто ему не помогал.

Был у того крестьянина сын, лентяй – второго такого во всем свете не сыскать! Отец выходил в поле задолго до зари и возвращался, когда совсем стемнеет, а сын с утра до вечера бездельничал.

А к отцу тем временем старость подкралась, стали убывать его силы. Понял он, что хоть и поздно, а надо приучить сына к труду. Никак не мог он заставить сына работать на своем поле и решил отдать его в батраки.

Отвез крестьянин сына в соседний аул батрачить за один золотой в год.

Удивился хозяин, почему старик крестьянин запросил за своего сына такую малую плату.

«Видно, он богач, – подумал хозяин, – неспроста этот человек отдал мне своего сына. Чтобы не обидеть старика, я не буду заставлять работать этого парня».

А лентяю только того и надо. Живет лентяй в свое удовольствие – поздно встает, ест лучшие куски, наряжается да веселится.

Когда прошел год, хозяин дал лентяю золотой и с почетом проводил его.

Пришел лентяй домой.

Как тебе жилось-работалось, сынок? – спрашивает отец.

С утра до вечера трудился я не покладая рук. Хозяин остался доволен мною.

Протянул сын золотой, а отец взял деньги и, даже не взглянув, бросил в огонь.

Ни слова не сказал лентяй. Не удивился, отчего это отец вдруг стал деньги в огонь бросать. Повернулся и пошел себе спать. Подумаешь, деньги – один золотой!

Понял отец, что ничему не научился его сын, и решил отдать его к другому хозяину. Отвез он сына в другой аул.

Новый хозяин, как и первый, решил, что неспроста старик отдал своего сына в работники. И тоже не заставлял лентяя работать.

И снова незаметно пролетел год. Опять лентяй получил золотой.

Приходит он к отцу.

Ну как, сынок, тебе работалось?

Работал я от зари до зари. Вот мой заработок, – ответил сын.

Дай-ка его сюда!

Протянул сын золотой, и снова отец взял деньги и, даже не взглянув, бросил в огонь. И опять ни слова не сказал лентяй. Даже не спросил, почему это отец деньги в огонь бросает. Повернулся и пошел себе спать. Подумаешь, деньги – один золотой!

Видит отец, что напрасно прошли два года.

Решил он в третий раз отдать сына в работники. Отвез его в самый дальний аул, выбрал бедного крестьянина. В доме у него было много едоков, да мало работников.

Вижу я, трудно тебе живется, – говорит старик-отец бедняку, – нет у тебя помощников. Оставляю тебе на год своего сына: научи его работать как следует, а платы с тебя никакой не надо!

Новый хозяин с первого же дня заставлял лентяя работать наравне с собою.

Вставали они чуть свет, работали без передыху и заканчивали, когда все звезды на небе зажгутся.

Медленно потянулись дни, каждый казался лентяю таким длинным! Трудно было ему с непривычки: пот катился градом по его лицу, а хозяин не разрешал утереться.

Не взвидел лентяй белого света, а потом стал привыкать к работе и вскоре уже не мог без дела сидеть. И снова быстро побежало время.

Кончился год.

Теперь парень уже не был похож на прежнего лентяя: нарядная одежда его поизносилась, на руках появились мозоли.

Пришла пора отправляться домой.

На прощанье хозяин и говорит ему:

Твой отец не просил с меня никакой платы, но ты хорошо потрудился! Вот тебе два золотых – купишь себе новый бешмет.

Приходит сын к отцу.

Ну как, сынок, тебе работалось?

Хорошо работалось.

А заплатил ли тебе хозяин за твои труды?

Протянул сын отцу два золотых, а тот даже не взглянул на них – в огонь бросил.

Не выдержал тут сын, закричал, стал голыми руками раскаленные угли разгребать:

Как же можно трудовые деньги в огонь бросать!

Кузнечик

Жил на свете бедняк по имени Кузнечик. Никто не знал толком, почему его так назвали.

Отправился он однажды в соседнее село просить подаяния. По дороге устал и сел на высокий курган отдохнуть.

Как раз в тех местах паслись ханские табуны.

Увидел бедняк, что табунщики спят, а кони спустились в глубокую лощину. Подумал, подумал и пошел дальше.

Когда до соседнего села Кузнечик добрел, суматоха там была: пропали лошади грозного хана!

Смекнул он, что на этом деле можно заработать, если с умом взяться.

Позволил бы мне великий хан по кабардинскому обычаю погадать на горстке фасоли, – нашел бы я ему скакунов, – сказал он.

Дошли его слова до хана.

Привести хвастуна немедля ко мне! – приказал хан.

Притащили слуги Кузнечика к хану. Разбросал бедняк по полу горстку фасоли и делает вид, что гадает:

Никто не захватил твоих табунов. Вижу я, как возвращаются они к тебе. А сейчас кони пасутся в глубокой долине, куда трудно проникнуть и конному, и пешему. Высятся над той долиной две высокие горы. Если пошлешь, господин, верных людей в долину, клянусь Аллахом всевидящим, всех коней без потерь получишь обратно. Если обманул я, – не гадать мне больше никогда на этой фасоли!