Кавказский фронт Первой мировой войны

«Драма, порожденная Энвер-пашой, завершалась», — как образно указывает в своих мемуарах начальник штаба 9-го турецкого корпуса. Люди с промокшей легкой обувью, пройдя 12 декабря большое расстояние по глубокому снегу, расходились на ночлег после боя с русской колонной в районе равнины Малаган; многие из них замерзли. Трупы турецких аскеров, почерневшие от мороза, обозначали утром 13 декабря расположение бивуаков, образовывая вокруг потухших костров широкие круги. Из частей, разбросанных вдоль дороги, было много отставших, которые утром 13 декабря составили вместе с замерзшими в лесу около 50 % состава 29-й пехотной дивизии.

При наступлений 9-го корпуса 13 декабря направляющей была 29-я пехотная дивизия. Один ее полк был направлен по дороге на Сарыкамыш, а два других обходили его левее, Подошедшая 17-я пехотная дивизия была направлена еще левее для более глубокого обхода.

28-я пехотная дивизия по прибытии предназначалась на правый фланг для захвата господствующего хребта Чамурлы-дагнад шоссе из Сарыкамыша на Меджингерт.

Однако с началом этого наступления в распределение войск лично вмешался Энвер-паша, направивший 29-ю и 17-ю пехотные дивизии несколько правее (южнее) вследствие того, что по его расчетам в этот день к району Сарыкамыша должен был подойти 10-й корпус.

С началом наступления этих частей Энвер-паша верхом вместе со своим штабом и штабом 9-го корпуса двинулся вдоль дороги впереди стрелковой цепи. Вскоре на безлесном подъеме в предрассветном тумане над штабами разорвалась первая шрапнель русских. Энвер-паша вместе со своим штабом, круто повернув свою лошадь назад, ускакал в лес.

Этот артиллерийский выстрел убедил командование 9-го корпуса, что вопреки сведениям Энвер-паши у русских в районе Сарыкамыша была и артиллерия, которая затем держала под огнем на выходах из леса растянувшиеся в глубоком снегу утомленные цепи 17-й и 29-й пехотных дивизий. Этот сам по себе не столь важный факт сыграл большое значение в развитии Сарыкамышской операции. Взятый впоследствии в плен командир 29-й пехотной дивизии признался, что открытый этой артиллерией огонь до такой степени сбил с толку турецкое командование, что оно признало необходимым остановить решительное наступление частей 9-го корпуса и выждать намеченного на ночь 14 декабря сосредоточения всех дивизий этого корпуса.

Вскоре со стороны русских войск был открыт И СИЛЬНЫЙ пулеметный огонь, наносивший противнику большие потери. Особенно пострадал 86-й полк 29-й пехотной дивизии, наступавший на ее правом фланге и попавший под фланговый огонь артиллерии. Командир этого полка был убит, полк приостановился. 17-я пехотная дивизия проникла до вокзала Сарыкамыш, но 50-й полк этой дивизии был атакован русскими во фланг и отброшен назад с большими потерями; 51-й полк этой же дивизии принужден был остановиться, а 49-й был оставлен у Яйля-Бардус для обеспечения операции справа, со стороны перевала Ханский.

Из состава 17-й и 29-й пехотных дивизий только две горные батареи приняли участие в наступлении; остальные горные батареи были в пути, пробиваясь в снегах. Полевые же батареи всего 9-го корпуса по приказанию Энвер-паши были отправлены в Ольты или приданы 11-му корпусу. Лишь ничтожное число батарей могло поддержать наступление турок 13 декабря.

В течение 13 декабря части 9-то турецкого корпуса распространились по отрогам хребта Турнагель к западу от Сары ка

мыша и хребта Чамурлы-даг, господствующего над главной коммуникацией русских — шоссе Сарыкамыш — Караурган.

Наступал вечер, а Сарыкамыш все еще не был взят, несмотря на подход двух полков 28-й пехотной дивизии — 83-го (I 84-го. Правда, один из них (84-й) имел в боевом строю всего 100 человек, так как остальные отстали.

Энвер-паша не имел решительно никаких известий о соседних 11-м и 10-м корпусах, несмотря на принятые меры установления с ними живой связи. Связь с 11-м корпусом возможна была только кружным путем через Бардус—Нориман— Кеприкей. Проводная связь имелась лишь через Бардус до Ольты. В итоге разрозненно подошедшие к Сарыкамышу ослабленные части 9-го корпуса уже не представляли грозной силы, а их атаки носили скорее признаки отчаяния, чем планомерного выполнения задуманного плана. Дивизии 10-го корпуса рано утром 13 декабря выступили с ночлегов: 30-я пехотная дивизия из Арсеняка, а 31-я — из Косора, не отдохнув после предшествовавшего тяжелого перехода. Не накормленные перед началом выступления, не имевшие теплой зимней одежды и пригодной обуви, бойцы этих дивизий, переваливая через высокий перевал хребта Арсиан, попали в буран при сильном морозе. Для перевозки полевой артиллерии приходилось в передок впрягать 8 лошадей, а само орудие тянули 8—10 быков.

Войска утратили дисциплину, разбредались, ложились отдыхать на тяжелых подъемах, засыпали, заносились снегом и замерзали.

Особенно много бойцов замерзло, когда дивизии вышли на широкий водораздел, где гулял пронизывающий ветер, поднимавший поземку и заглушавший подаваемые команды. Солдаты растянулись по тропе, которая была показана на имевшихся у турецкого командования картах неправильно. Многие солдаты, оставляя дорогу, самовольно уходили из строя, спускались в боковые ущелья, где пытались найти укрытия от непогоды в летних загонах для скота. На склонах массива Алла-Икпар в этот день турками было потеряно более 10 ООО человек замерзшими.

Поздно вечером 13декабря совершенно деморализованные и поредевшие части 10-го корпуса подтянулись — 30-я пехотная дивизия в Бек-кей, а 31-я — в Баш-кей.

Показанное на турецких картах расстояние от Косора до

Баш-кея в 25 км командир 10-го корпуса намеревался покрыть в 5 часов, фактически же войска шли 19 часов. .

По прибытии в Баш-кей один из батальонов, чтобы собрать подходивших поодиночке людей, развернул знамя, под которое смогло собраться всего 80 человек, тогда как при выступлении в поход он имел 800 человек.

В итоге отход отряда Истомина от Пеняка до Агундира увлек за собой 30-ю и 31-ю пехотные турецкие дивизии, т. е. отвлек их от главнейшей цели маневра — выхода в район Сарыкамыша. Но вместо того, чтобы приостановиться в районе Агундирского перевала и оттуда угрожать сообщениям 10-го турецкого корпуса, повернувшего от Косора на Сарыкамыш, Истомин в панике, без боя и без давления турок отскакивает к Демур-капу. Между тем, если форсированное отступление отряда Истомина вызвало опоздание на 2 дня с выходом турецких 30-й и 31-й пехотных дивизий в район Сарыкамыша, то написание отряда на фланге турок в горных условиях еще более замедлило бы наступление 9-го и 10-го корпусов. Наступая по труднопроходимой местности, эти корпуса сильно растянулись, вследствие чего дивизии 9-го корпуса подходили к Сарыкамышу по частям. 10-й же корпус вышел к этому пункту в то время, когда 9-й корпус, понесший большие потери от морозов и боев, оказался уже небоеспособным. С другой стороны, обращает на себя внимание неумение командира 10-го турецкого корпуса и его начальника штаба Ланге произвести расчет марша в горных условиях, вследствие чего намеченный план выхода 10-го корпуса в полдень 12 декабря в район севернее Сарыкамыша вообще не мог быть осуществлен по условиям горного рельефа и расстояния.

10-й корпус, увлекшийся преследованием Ольтинского отряда, опоздал почти на двое суток, выйдя к указанному объекту лишь 14 декабря, причем его 32-я пехотная дивизия вышла в район Бардуса, т. е. оказалась в полосе наступления 9-го корпуса. При этом отсутствие у турецкого командования заботы о личном составе, а у старших командиров (в том числе и у германцев) — элементарных представлений о расчетах маршей в горных условиях привело к массовой гибели плохо обутых и одетых турецких бойцов.

Кавалерийский эскадрон, с наступлением вечера направ

ленный командованием 9-го корпуса для разрушения телеграфной линии русских на шоссе из Караургана и наблюдения за возможным подходом с юга русских подкреплений к Сарыка-мышу, не мог выполнить данную ему задачу, так как лошади эскадрона до того ослабели от перехода в глубоком снегу через торы, что турки не сумели спуститься с хребта к дороге, чтобы перерезать телеграфные провода. Это дало русским возможность все время поддерживать связь между Сарыкамышем и штабом отряда в Меджингерте.