Кавказский фронт Первой мировой войны

Положение во 2-м Сводном корпусе в процессе операции в отношении работы тыла оказалось устойчивым, так как последний ие только не отправил всех обозов к Карсу, но, напротив, подтянул их и сосредоточил у станции Соганлугская. Командир же 1 -го Кавказского корпуса Берхман отправил корпусные обозы глубоко в тыл. В результате в один из критических дней Сарыкамышской операции, когда Берхман на просьбы начальника штаба армии не отходить, а задержаться, ссылался еще и на то, что запасы муки приходят к концу, 1 -й Кавказский корпус получил муку из складов в Караургане. Это повлияло на решение его командира, указавшего приостановить дальнейший отход.

Командующий 2-м Сводным корпусом полагал, что отступление Сарыкамышского отряда повлекло бы его гибель, так как в условиях создающегося окружения — бездорожья, суровой зимы и неизбежного падения боеспособности — это отступление протекало бы непланомерно и «отдавало войска отряда разгрому по частям». Вследствие этого он настаивал на продолжении решительной борьбы с окружившим отрядом противника. Он полагал, что «если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить;т. е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; во втором может быть и положительный».

Это решение, принятое в самую критическую минуту, дало новый ход последующим событиям.

Мышлаевский поспешно оставил ряды армии, не осведомив начальника штаба армии Юденича ни о своем отъезде, ни о принятом решении начать отступление, и не передав ему командования. Между тем последний прибыл сюда лишь пото

му, что по всем данным Берхмач «ие охватывает» всего значения происходивших событий. Оставление Юденича заместителем вполне отвечало бы «Положению о полевом управлении войск», указывавшему, что ближайшим заместителем командующего армией является начальник штаба армии. Между тем Мышлаевский оставил своим заместителем, командира 1-го Кавказского корпуса Берхмана, как старшего в чине и разделявшего его идею об отступлении — о чем Юденич узнал лишь из сообщения последнего.

Неясность взаимоотношений между командирами корпусов вытекала и из неопределенности указаний об этом в приведенной выше «директиве» Мышлаевского. Однако 16 декабря из района Кагызмана Мышлаевский, телеграммой № 51 на имя Берхмана, опять не поставив в известность своего начальника штаба, разрешил вопрос командования следующим образом:

«Ввиду прорыва турок у Ново-Селима и создавшегося положения у Карса предлагаю вам вступить в командование войсками 1-го Кавказского и 2-го Сводного корпусов. Совместно с Юденичем, который остается у вас, вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Каре вдоль железной дороги, а при невозможности — на Каракурт и даже по обходным путям в направлении к Карсу, уничтожая турок, которые перебросились с Ольтинского направления на пути между Сарыкамышем и Карсом. Для облегчения вашего движения можно уничтожить часть ваших обозов в бросить излишние тяжести. В случае недостатка продовольствия широко пользуйтесь местными средствами. Сам я переезжаю в Александрополь, чтобы принять дальнейшие меры. Необходимо, чтобы связь ваша с Тифлисом и Александрополсм не прерывалась, организуйте ее на Кагызман, откуда до Каракурта есть летучая почта».

Несмотря на настойчивые Просьбы командующего 2-м Сводным корпусом 15 декабря об отмене Берхманом приказа об отступлении, последний настоял на своем, и с наступлением темноты вечером 15 декабря части 1-го Кавказского корпуса начали отход с позиции у Лрдоса. В связи с этим отходом командующий 2-м Сводным корпусом принужден был также отдать приказ об отходе частей корпуса, так как положение его, и так весьма тяжелое при обойденном правом фланге, стало бы безвыходным с обнажением и его левого фланга.

Решив, однако, препятствовать отступлению войск группы, он отвел свои войска лишь на несколько километров от первоначальных позиций и, стремясь выиграть время, вновь попросил Берхмана в ночь на 16 декабря остановить части 1-го Кавказского корпуса хотя бы до вечера 17 декабря. Со своей стороны он указывал Берхману, что останавливает свой корпус на позиции Кабах-тапа — гора Хорум-даг, так как преждевременный отход с этой позиции должен был повлечь за собой, по его мнению, немедленное отозвание отряда Довгирта, действовавшего против турок в районе Бардуса — а это давало противнику возможность усилить 9-й корпус у Сарыкамыша, куда его войска могли прийти скорее Довгирта.

В результате многочисленных просьб Берхман приказал 1-му Кавказскому корпусу на рассвете 16 декабря приостановиться на позиции у Чермука.

Учитывая вялые действия 11-го турецкого корпуса, который лишь в течение 15 декабря пытался безрезультатно вести наступление на фронте Сонамер — Хоросан — Верхняя Тар-ходжа, Берхман решил для противодействия обходу 10-го корпуса еще ослабить наименее опасный свой левый фланг. Из взятых войск был образован отряд Баратова в составе пяти батальонов 2-й Кубанской пластунской бригады и трех полков 1 -й Кавказской казачьей дивизии с батареей. Этот отряд был двинут через Каракурт и Али-Софи в район севернее Сарыкамыша, откуда он по обстановке мог или противодействовать обходу 10-го корпуса, или оказать помощь отряду Пржевальского у Сарыкамыша.

Сосредоточивая части колонны Баратова севернее Сарыкамыша, русское командование указывало ему принять меры маскировки. Главнейшей из них являлось запрещение открыто разводить костры, огонь и дым которых далеко виден в горах.

Что касается ударного крыла 3-й турецкой армии, то 15 декабря, в результате многочисленных ходатайств войсковых начальников, Энвер-паша разрешил дать передышку нескольким сотням бойцов, называвшимся дивизиями 9-го и 10-го корпусов. Части оставались на занятых ими накануне оборонительных позициях.

Однако Энвер-паша, лично наблюдавший в сторону Сары

камыша, принял спустившийся туман над этим пунктом за начало сжигания якобы отступавшими русскими войсками своих запасов и складов. Вследствие этого вновь последовал приказ о наступлении обходного крыла, которое опять разбилось

0 сопротивление русских. Еще более поредевшие турецкие цепи вернулись в свои прежние снежные ямы-окопы. Штаб 28-й пехотной дивизии к этому времени обнаружил медленно развивавшийся обход русскими 9-го корпуса со стороны хребта Чамурлы-даг. В этот день для всего командования 9-го и 10-го корпусов стало ясно их положение, требовавшее начала планомерного отступления.

В ночь на 16 декабря командир 9-го корпуса донес Энвер-паше, что 29-я пехотная дивизия, выступившая в поход в составе 6500 человек, имеет всего около 300 человек, 11 горных орудий, 8 пулеметов.

15 декабря пленный русский солдат показал в штабе 3-й армии, что русские располагают в районе Сарыкамыша пятью полками, стремящимися окружить турок; роты у русских имеют по 160 винтовок. Это известие надломило упорство Энвер-паши, так как он видел печальное состояние войск 9-го и 10-го корпусов, оборонявшихся на лесных склонах к северо-западу и западу от Сарыкамыша.

К 16 декабря в 5 часов все войска в районе Сарыкамыша, оповещенные Пржевальским о вступлении его в командование, получили от него следующие задачи на 16 декабря:

Колонне Барковского, усиленной 2 батальонами пластунов и 10 орудиями — до захвата Букретовым Бардусского перевала на правом фланге 9-го турецкого корпуса отвлекать на себя силы турок, не позволяя им оказывать поддержку атакуемому флангу. Вместе с тем Барковский со своими 5 батальонами должен был бить противника по частям при попытках перехода его через овраг у Ягба-сапа и сдерживать 10-й турецкий корпус.