Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)

Государыня же априори будет считать мою Кайю шпионкой, которую царская любовница подослала царевичу. Ее сыну. И будто бы этого мало, девка эта…я…с безнадежно испорченной репутацией. Просто насмешка над ней и ее сыном. И если царская супруга устроила настоящую бойню в Москве из-за того, что ей, видите ли, не понравилась кандидатура моей Кайи в качестве зарегистрированной любовницы дальнего родственника, то сложно даже предположить, что она учудит из-за родного сына…

Даже думать об этом не хочется.

Если все это понимаю я, то Государь понимает еще лучше.

Царь только что сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. То есть, он уверен, что я с радостью ухвачусь за подобное предложение. А которая из барышень отказался бы, окажись она на месте моей Кайи? Из репутационной грязи в князи. В зарегистрированные любовницы Великого князя, точнее, а затем уже и в…

— Этот союз стал бы весьма важным для государства, подумай об этом. — произнес царь.

Покорнейше благодарю, но я пока еще не разобрался со своим прошлым «важным для государства» союзом.

— Я от всей души благодарна вам, Федор Иванович, за такое предложение, честное слово!..

Соврал я, уткнулся взглядом в пол.

— … уверена, что любая барышня в России…да и не только, чего уж там…услышав ваши слова, была бы от счастья где-нибудь в районе седьмого неба, но…

Я поднял глаза.

— … раз уж вы сами сказали, что у меня будет свободная воля в выборе, то… Я не смогу принять это предложение, прошу меня извинить!

Государь, услышав мой ответ, казался очень удивленным. Внешне, по крайней мере.

— Почему же, позволь спросить? — Государь принялся поглаживать руку моей Кайи. — Только не говори мне, что ты, и правда, влюблена в этого…

Он явственно разозлился.

— Нет, не влюблена, конечно. Позвольте объясниться!

— Да уж будь добра! — буркнул царь.

Несмотря ни на какие свои слова о свободе моего выбора, он совершенно точно не предполагал, что я скажу нет. Более того, самодержец, а он именно такой, не привык слышать отказов.

— Во-первых, уже потому, что он меня терпеть не может… — я забрал у царя руку.

— Вздор! — перебил меня разозленный царь. — Алексей уже давно не сердится на тебя за ту оплошность!

— А вы уже говорили с сыном на эту тему?

— Естественно. — ответил Государь.

— Если не секрет, что Алексей думает по этому поводу? Только не приукрашивайте, пожалуйста. — произнес я.

— Он сказал, что… — царь на несколько мгновений замолчал, продолжив затем. — Что он не против.

Государь все-таки соврал и не сумел полностью скрыть этого. Наверняка великий князь сказал нечто вроде: «мне все равно».

— Алексей тяжело переживает утрату брата? — спросил я, поглядев чуть в сторону.

— Да, очень. — ответил государь, поинтересовавшись. — Что там, во-вторых?

— Ну а, во-вторых, у меня нет к нему никаких романтических чувств…

— Кайа Игоревна, любовь и прочие романтические чувства — это не для нас. Разве ты этого еще не поняла? — перебив меня, произнес Государь, однако его лицо стало мягче. — Стерпится — слюбится. Оно так всегда бывает, поверь.

— Расписаться без любви мы, конечно, можем, но…

— Что но? — в его голосе вновь послышалось раздражение.

— Федор Иванович, мне нельзя становиться зарегистрированной любовницей вашего сына! Категорически!

— На это есть какие-то другие весомые причины? — спросил он, закрыв глаза предплечьем, а затем продолжил. — «Нет романтических чувств» — не причина. Если есть — говори, а иначе — не трать мое время.

— Можно сказать, я приношу несчастья, выражаясь совсем не фигурально. Карма у меня такая. События, вроде тех, что уже происходили со мной, будут происходить и впредь. Я это знаю наверняка. И если буду находиться рядом с вашим сыном, он их…

Чуть было не сказал: «вряд ли переживет».

— … они могут задеть его. И сильно! А я этого не желаю, ведь из-за меня, итак, чересчур уж часто случаются…политические кризисы.

— Откуда тебе это может быть известно? — абсолютно серьезным голосом, в котором не слышалось ни капли иронии, спросил Государь, поглядев на меня.

— Вы ведь в курсе истории с «плодоразрушителем», которым предательница «угостила» мою матушку?

— Ты снова видела…сон? — встревоженно спросил царь.

Значит, матушка ему обо всем доложила.

— Это не совсем сон, но да…после происшествия…того, из-за которого оказалась в больнице…я часто вижу…всякое. Ничего конкретного, вроде того, что показывают в виртуальных драмах, однако я чувствую опасность. Иногда. Хотя и далеко не всегда могу точно понять, откуда она исходит.

Моя Кайа не должна становиться любовницей Алексея. В этом я уверен наверняка. А значит, любой ценой необходимо избежать подобного сценария. Даже если царь станет считать меня этакой Кассандрой. Вопрос только в том, верит ли он в мистицизм? Учитывая то, что Государь на Руси — помазанник Божий…

— Ты, и правда, думаешь, что если станешь зарегистрированной любовницей моего сына, то с ним может приключиться какое-то несчастье? Или просто пытаешься меня обдурить? В том, что именно ты спасла своего брата, я не сомневаюсь, факт есть факт, но…

Он очень выразительно посмотрел на меня.

— Да. Я действительно уверена в этом.

— Тогда этот вопрос закрыт. — с явным сожалением в голосе, произнес царь. — Твое желание я понял и раз уж обещал, пусть будет так.

Будь я способен ощущать эмоции, то, уверен, мне бы очень захотелось сейчас закатить глаза. Царю плевать на мои желания, и не поверь он моим словам, то быть бы одной рыжей злодейке зарегистрированной любовницей царского отпрыска. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

Царь уже явно начинал проигрывать сну.

— Федор Иванович, могу ли я спросить: какой второй выбор?

— Уже спросила. — сказал он добавив. — Вчера, помимо нескольких бойцов особого отдела «СВБ», погибли жандармы Тайной канцелярии, которые…проверяли «сигнал». Все до единого.