Кайкки лоппи

Когда-то миллион лет назад он учился в советской школе, получая от этого радость. В тихом северном городке вблизи Ладоги про террористов узнавали только из программы «Время», милиционеров было мало, и величали их «дядями»: «Дядя Олег, вы всех преступников изловили?», или: «Дядя Юра! Не пишите в школу, что Андрюшка пьяным уснул в кустах». Интересно, поверит этому кто-нибудь? Во всяком случае, те, кому ломали ребра и выносили зубы во время милицейского воздействия — вряд ли. Впрочем, просто в те годы обращали внимание только на радость, она и запомнилась.

Мама кормила, поила, одевала, давала деньги на карманные расходы, понуждала учить уроки. Папа заставлял заниматься спортом. Бабушка просто души не чаяла и баловала в меру своих невеликих возможностей. В школе приятно было быть на первых ролях: не из-за великих способностей к учебе, а просто так. Командовал классом во всех военизированных игрищах, участвовал и побеждал на всяческих спортивных соревнованиях, слыл хорошистом. Сверстники и более взрослые ребята уважали, девчонки проявляли внимание, учителя не придирались. Вместо положенной клички именовали уважительно «Паля». Из трех доступных в то время спортивных секций, не раздумывая, записался в велосипедную. В лыжную идти было скучно, в футбол как-то не тянуло. Но зато, на выпускной вечер в школе на лацкан пиджака можно было прикрепить значок «Кандидат в мастера спорта».

На семейном совете решили, что раз уж теперь всех гребут в армию поголовно, хоть ты студент, хоть праздношатающийся, то надо успеть получить рабочую специальность, причем здесь же, дома. А весной добрый знакомый из военкомата пристроит в хитрый призыв в морскую пехоту. Не рисковать же вероятностью угораздить в Афган! Паля пошел учиться в соседствующую с домом «хобзайку», то есть ПТУ с простым порядковым номером.

Учился быть слесарем, трактористом и еще кем-то, о ком теперь даже подзабыл. С велосипедным спортом завязал, потому что для дальнейшего роста требовалось переезжать в Питер, либо в Москву, чтобы там рубиться изо всех сил со своими одаренными и целеустремленными сверстниками. Но этого делать было нельзя — добрый знакомый не имел никаких шансов устроиться на работу в столичные военкоматы. С энтузиазмом заиграл в баскетбол, даже заимел на голову специальную резиновую полоску, в каких он видел, уважают играть заокеанские чернокожие парни из ЭнБиЭй.

Однако не удалось добиться желаемого: как бы он ни трудился с утяжелениями, как бы ни осваивал методику прыжка, положить мяч сверху не получалось. Было удивительно, 160 сантиметровый Магси Боукс непринужденно взмывал над паркетом и клал мяч в корзину, успевая прокрутить 180 градусов. Паля со своими 180 сантиметрами морщился и тренировался, но тщетно. Подсказать-то было некому, кругом такие же самоучки, как и он сам.

— А ты попробуй дымом набраться, — сказал как-то Вакада, хобзайский авторитет, позднее увлекшийся судьбой Ленина, как он любил говорить, полжизни просидевшего в тюрьмах. Правда, жизненный путь у «верного ленинца» оборвался где-то в районе тридцати лет. Может при царе условия существования в тюрьмах были не так резковаты для здоровья, а, может, люди были крепче телом и духом?

— Дым-то он легкости дает, — то ли всерьез, то ли в шутку продолжил Вакада.

Паля закурил, и это дело пришлось ему вполне по душе. В баскетбол он по-прежнему активно стучал, но после игры любил вкусить «кислородной палочки». О том, чтобы научиться прыгать, как Магси, как-то позабыл.

На местной дискотеке он сделался поставщиком всякой модной музыки, чуть ли не дискжокеем. Музыка шла от родственника — мажора из Петрозаводска. Вот только сказать в микрофон пару-другую слов для толпы, в большей своей степени подогретой алкоголем, Паля не мог. Репетировал, старался смотреть поверх болтающихся по залу людей, настраивался, брал в руки «громкоговоритель» и замолкал, не в силах выдавить ни звука.

— Ты вина хлопни, а лучше — водки, — сказал былой дискжокей, а в то время уже просто армейский отпускник далекого ЗабВО (Забайкальского военного округа) Лыч. — Только не переусердствуй. Хотя, — он махнул рукой, — им же по барабану, что ты несешь.

Алкоголь был по талонам, да и то только для взрослых. Но в городе нашлись курьеры, которые за некоторое вознаграждение гоняли в соседнюю область, где вино-водка лилась безлимитной рекой. Паля начал пить с коньяка.

Бутылка на четверых перед дискотекой взбодрила, солнце Армении бурлило в крови, удалось непринужденно пролаять в подвернувшийся микрофон:

— Добрый день. Мы начнем с Robin Gibb «Juliet».

Едва положив микрофон, Паля начал смеяться. Все свои слова ему показались смешными.

— Уже вечер! Уже ночь! — проорали в ответ чьи-то пьяные голоса, но их заглушил нечаянный Кинчев: «Вдруг, я вижу, кто-то движется мне навстречу, но я никак не разберу, кто он!»

Пале стало еще смешнее.

Жизнь совсем наладилась: хобзайка — спортзал — сигареты — субботний алкоголь — постоянная подружка. Но армия не дремала. Она обрушилась неожиданно, как и положено ей.

Проводов не получилось. Был вечерний звонок от хорошего знакомого, а утром Паля уже, торопливо подписавшись под повесткой, стоял на сборном пункте. Морская пехота Северного флота получила нового воина.

Курс молодого бойца, учебка были тягостны, но рядом мучились такие же парни, как и он, поэтому трудность была лишь одна — физическая. В войсках будет сложнее, там добавится моральное испытание. Очень хотелось домой, к маме, папе, сестренке и бабушке. Однако, спустя какие-то два года с небольшим, Пашка, дембельнувшись, улетит в Одессу, даже не посетив родных мест: папа скажет, что нужно по-скорому, пока есть такая возможность, сдавать документы на судоводительский факультет ОВИМУ.

Уже гораздо позднее, когда он случайно прочитал рассказ А. М. Покровского про антидиверсионные учения флота, он посмеялся: будто про него написано.

Их отделение изображало врагов, готовящих чудовищные преступления против нашего социалистического отечества. Выдвинулись они в сопки, замаскировались и принялись ждать, когда их придут обнаруживать и устранять.

Но матросы, старшины и мичманы под руководством офицеров не торопились. По тревоге подняли кубрики, выехали в район вероятной высадки вражеского десанта. На КПП слезли офицеры, строго наказав «сундукам» — мичманам, чтобы в случае чего сразу высылали за ними машины. На КПП тепло, опять же домой можно сгонять.

В заснеженных сопках машины остановились, матросы и старшины убежали в указанном направлении. «Сундуки» достали из необъятных карманов пойло, в разных пропорциях содержащее волшебный состав Це2-Аш5-ОАш и затянули обыденную мичманскую беседу, похожую на песню — речитатив. Замолкнет один — продолжит другой. А ритм задавала устойчивая связка слов, неизменная у любого выступающего. Слушатели, дожидаясь своей очереди, кивали головами, временами хором повторяя эту магическую фразу. Получался настоящий мичманский рэп. И даже ударный грохот сдвигаемых алюминиевых кружек дополнял целостность военно-морского фольклора. «Когда поют солдаты — тогда мальчишки спят».

Старшины и матросы в меру своих спортивных амбиций споро перепахали снежную целину за ближайшую сопку и там затаились. Волшебным образом появились дрова, целый вещмешок тушенки, котелок и одетый в зелень бутылки портвейн, количеством более пяти, но менее семи емкостей. Огонь, подпитанный соляркой весело заплясал на дровах, младшие командиры и старослужащие расселись в своих бушлатах на заботливо подстеленные шинели. Рядом, не решаясь присесть, скучковались салабоны и несколько случайных, вовремя не отбитых земляками от этой акции, представителей Кавказа и Средней Азии.