Казачьи сказки
Шрифт:
– А не найдутся ли среди вас такие удальцы, что пожелают со мною прокатиться в легкой лодочке?
Стража вся от смеха так и покатывается. Тогда Степан Тимофеевич говорит:
– Не верите, так знайте, что у меня слово не расходится с делом!
Ногой топнул, стражники глядят – точно, перед ним река и настоящая лодка!
– Ну. что? – спрашивает их Степан Тимофеевич. А они не знают, что ему сказать.
Впрыгнул он в лодку, взял весло, оттолкнулся и поплыл. Тут стража только очнулась. Забегала, закричала.
– Да, что это ты, вор, задумал? Ведь за тебя нам придется перед воеводой своей головой ответ держать!
А он им только рукой машет:
– Прощайте.
Стража бросилась в реку за ним. хотела схватить, да где там. волна набежала, и они чуть все не захлебнулись. А Степан Тимофеевич все дальше и дальше. Ушел из острога, не удержали ни стены каменные, ни решетки железные.
Вскоре же после этого слух прошел, что Степан Тимофеевич уже на Волге-матушке объявился, и у него много голутвенных казаков – целое войско. Он захватывает не только купеческие да царские корабли, а взял приступом города Царицын и Астрахань. И теперь царские воеводы не только самого Степана Тимофеевича боятся, но даже его имени.
Ехал однажды Степан Тимофеевич Разин среди каменных гор. Сам он и его конь сильно притомились. Захотелось Степану Тимофеевичу пить, да так, что нет больше терпения. Поглядел он по сторонам и видит: пещера, а возле нее старый богатырь. Степан Тимофеевич и подумал: «Дай-ка я подъеду к нему и попрошу попить».
Подъехал и видит, что перед ним сам богатырь Илюшенька Муромец. Степан Тимофеевич снял шапку, чинно поклонился и говорит:
– Нет ли водички у тебя, а то уж пить мне очень хочется.
Илюшенька Муромец посмотрел на него и так сказал:
– Водичка для добрых людей у меня никогда не переводится. Пойди в пещеру, там стоит ковшик, попей из него.
Степан Тимофеевич вошел в пещеру, а там стоит такой огромный ковш, что он еле-еле до его края дотянулся. Выпил немного, а Илюшенька Муромец ему говорит:
– А ну-ка, попробуй подними его.
Степан Тимофеевич взялся за ковш и лишь чуть-чуть приподнял от земли. Илюшенька Муромец покачал головой:
– А ты еще выпей!
Степан Тимофеевич еще выпил воды, а Илюшенька Муромец ему:
– Ну-ка, теперь попробуй!
Легко Степан Тимофеевич поднял ковш. Илюшенька Муромец поглядел, подумал, а потом сказал:
– Ты еще выпей!
Послушался его Степан Тимофеевич и еще выпил. Схватил одной рукою ковш, и показался он ему легче перышка.
– Ну-ка, теперь попробуй, – приказывает Илюшенька Муромец, – кинь его, что есть у тебя силы.
Степан Тимофеевич размахнулся и бросил ковш, да так, что он улетел на небо. Улетел и там загорелся семью яркими звездами, по числу драгоценных камней, какими он был украшен.
Засмеялся Илюшенька Муромец.
– Вот это сила так сила!
Тут и пошел Степан Тимофеевич простой народ поднимать против господ и бояр. А ковш Илюшеньки Муромца, что забросил он на небо, сияет вечно своими семью драгоценными камнями-звездами. Ночью всюду: и на море, и на суше указывает людям верный путь.
ПЕГИЕ КОНИ
Пришлось Степану Тимофеевичу Разину как-то раз со своими двумя верными есаулами Васькой Усом и Гришкой Драным уходить от воеводской погони. Весь день они не слезали с седел. Сами устали, и кони притомились. К тому же и ночь заходит. Решили отдохнуть. Остановились в корчме, тут же полегли спать. И не приметили, что кроме них в корчме
был еще один постоялец – Мишка Шпынь. Он уже давно за три целковых продался воеводе. В полночь проснулся Степан Тимофеевич и толк есаула Василия в бок:– Поди-ка погляди, как кони?
Василий вышел, глянул коней и – в корчму.
– Ничего, атаман, не беспокойся, стоят и жуют овес.
Уснули казаки. Перед рассветом опять проснулся Степан Тимофеевич. Разбудил есаула Гришку и тоже послал поглядеть коней. Но и минуты не прошло, как Гришка Драный бежит назад.
– Беда, атаман, Мишка Шпынь порубил коней и сам невесть куда сгинул. Нам теперь не уйти от воеводской погони.
Степан Тимофеевич чекмень на плечи и к коням. Поглядел, а они на куски порублены. Гришка и Васька стоят позади него, головы повесили, вздыхают тяжело. Степан Тимофеевич как крикнет на них:
Эй, вы, что приуныли, вздумали прежде, чем смерть пришла, умирать, до беды нам еще далеко. А ну-ка, живо беритесь, сложите лошадей, да так, чтобы у каждой голова, хвост и по четыре ноги было.
Долго ждать себя есаулы не заставили. Все враз сделали и говорят:
– Ну, мы, атаман, управились!
И тут Степан Тимофеевич сказал свое тайное заветное слово. Только успел промолвить его, кони поднялись на ноги, встряхнули гривами и копытами бьют о землю. Стоят есаулы и не верят своим глазам, а Степан Тимофеевич торопит их:
– Вы чего глаза-то зря таращите, седлайте поскорее, нам уже пора ехать, а то воеводская погоня и вправду настигнет.
Василий и Гришка оседлали коней и тронулись в путь. От корчмы верст пять отъехали, Гришка приглядывался все то к одному коню, то к другому, а потом говорит:
– Атаман, ведь вот что я примечаю – у тебя конь был рыжей масти, у меня – белой, у Василия – вороной. А сейчас они все какие-то пестрые, пегие.
Поглядел на своего коня Степан Тимофеевич, потом на тех. что были под его есаулами, и рассмеялся.
– Ведь это вы, ребята, перепутали, вот они и получились такие. Ну, да это не беда, беда, считай, тогда, когда не было бы никаких.
Ударил по коню плетью и поскакал вперед, а за ним есаулы. И пошли вот с тех-то самых пор пегие, на вид неказистые, зато выносливые и крепкие на ноги кони.
ЧУДЕСНЫЙ КОВЕР
Ехал Степан Тимофеевич Разин на своем добром коне. Седельце было у него новое казацкое, под ним ковер цветной, персидский. Ехал он не спеша, торопиться ему некуда. Вдруг, откуда ни возьмись, царский воевода, а следом за ним целый полк конных ратников. Воевода увидел Степана Тимофеевича, грозит ему плетью и что есть мочи кричит:
– Ага, попался, царский ослушник, давно по тебе плачут плаха да острый топор!
Степан Тимофеевич и бровью не повел, чуть-чуть лишь плетью коня подбадривает.
– Не уйдешь, разбойник! – опять кричит воевода. Сам плетью сечет, гонит коня, а за ним весь полк ратников.
Но Степан Тимофеевич не оробел. Конь у него надежный, сам же он не из трусливого десятка. И надумал он над царским воеводою потешиться. Коня попридержал, а воевода посчитал, что он у него выбился из сил. Выхватил саблю и летит. Степан Тимофеевич к себе его подпустил, и шашку тут из ножен, схватился с ним. Выбил саблю и сбил с воеводы шашкой тяжелую бобровую шапку. Вверх подбросил и рассек пополам. На воеводу поглядел, засмеялся.