Казачьи сказки
Шрифт:
– А если вновь придут и не меня, а наших людей будут смущать, склонять богатыми посулами к измене и предательству, то их тут же повесить.
Так и вернулись послы-лазутчики ни с чем к своему воеводе.
БОЧОНОК И БОЧКА
Жили в одной станице домовитый казак Агафон и голутвенный казачок Федор. У Агафона все и в будни со стола валится, от хлеба ломятся закрома, лошадей и скота столько, что не помещается во дворе. А у Федора и в праздник не всегда найдется краюшка хлеба, ни амбаров, ни закромов не бывало, а скота – в одном кармане
Так-то вот и жили они. Богатый богател, а бедный с хлеба на квас перебивался.
Как-то Федор пошел к Дону поймать рыбки. Глядит, а по-над берегом идут два казака. Оба в шапках-туркменках, в чекменях тонкого сукна. Один в алом, другой в темно-синем. Будто бы и незнакомые. Присмотрелся же получите, а это Степан Тимофеевич Разин с своим братом Фролом. Подходят к Федору, спрашивают:
– Ну, как твои дела, как живешь, казак? Федор голову опустил.
– Дела мои, за чего бы не взялся, из рук валятся, а житье – хуже некуда.
Задумался Степан Тимофеевич, а потом говорит брату:
– А что, Фролушка, не поможем ли мы его беде?
Фрол в ответ:
– А почему же бедному человеку не помочь. Укажем, где мы схоронили нашу казну.
К Дону подошел и говорит Федору:
– А ну-ка, в этом вот месте попытай!
Федор рубаху и портки с себя долой и нырнул в воду. Когда же вынырнул, Фрол спрашивает:
– Ну, как?
– Да ничего нет.
– Ты еще разок нырни.
Федор нырнул, и только голову успел из воды показать, Фрол ему:
– Ну, что?
– Что-то попадалось твердое.
Фрол командует:
– Ныряй скорее и тащи!
Федор так и сделал. Вытащил небольшой, но тяжелый-претяжелый бочонок. Степан Тимофеевич глядит на казака, смеется:
– Ну, теперь ты поживешь!
Пришел Федор домой. Открыл бочонок, глядит – глазам не верит, он полнехонек червонцев. Собрался народ, все дивятся. Узнал и сосед Агафон. Завидно ему стало.
– Ишь, сколько отвалили. Пойду-ка я к ним. Мне-то должны больше дать. Ведь я не чета Федьке, умею деньгам счет вести, каждую копейку сберегу.
И пошел. Степан Тимофеевич и Фрол у Дона стоят. Он к ним, и говорит:
– Это чего же, соседа моего оделили, а я что, в поле обсевок? Жалуйте-ка и мне казны да побольше!
Степан Тимофеевич переглянулся с Фролом и говорит:
– Видно, тебе все мало, ведь дом у тебя – полная чаша.
Агафон бородой затряс, закачал головой.
– Оно много добра-то лишним никогда не бывает.
Степан Тимофеевич усмехнулся.
– Тогда лезь в омут, там целая бочка. Бери и пользуйся, мы не жадные.
Агафон разделся поскорее, перекрестился и полез. Да так там, в омуте, и остался, утоп. Казаки его искать. Невод бросили и еле-еле вместе с бочкой выволокли. Он как за нее ухватился, так и замер, не оторвешь. Прибежала жена Агафона, причитает:
– Ох, мой Агафонушка, ох, родной мой! Меня покликал бы, вдвоем-то выкатили бы с золотом бочку. Ну, да не тужи, я по тебе сорокоуст закажу, целый год буду панихидки служить, постараюсь – быть тебе в раю! А казаков любопытство берет. Вышибли у бочки дно, глянули, а в ней одни камни. Увидала их жена Агафона и по-другому запричитала.
– Дурак ты, дурак набитый! Спасибо, я не подумала
пособить тебе. Не жди себе ни дна, ни покрышки, ни сорокоуста, ни панихидок. Иди-ка в ад к чертям, они там тебя поучат уму-разуму.Пропал домовитый казак Агафон, жадность его погубила. Ему и своего бы добра в сто лет не прожить, детям и внукам осталось бы, а он за чужим погнался.
САМЫЕ БЫСТРЫЕ КОНИ
Когда Емельян Иванович Пугачев шел на Казань, то повстречался в пути с башкирами. Увидя его, они остановились. Вперед к нему выехал молодой ловкий и статный всадник. Снял лисий малахай, говорит Емельяну Ивановичу:
– Прими меня и моих товарищей к себе!
Пугачев посмотрел на него и спрашивает:
– А кто ты такой будешь?
– Если надобно, то расскажу.
Емельян Иванович кивнул головой.
– Что же, говори!
– Отец мой служил конюхом у хана. Много у этого хана было всякого добра: и золота, и серебра, и драгоценных камней, но больше всего славился он своими копями. Ни у кого не было таких. А растил их для него мой отец. Съехались как-то раз к хану его друзья. Каждый их них стал похваляться своими богатствами. Хан сидит, слушает, а потом говорит:
– Во всем свете нет ничего дороже и лучше моих коней, нигде таких не сыщете.
Гости с ним заспорили. Хан позвал моего отца и приказал привести самых лучших коней. Отец пошел на конюшню. Он решил показать хану и его гостям трех жеребят. Эти жеребята были самых лучших кровей, хотя поглядишь, и как будто бы в них нет ничего особенного. Но отец знал: вырастут – станут красавцами конями с пышными гривами, длинными хвостами, такие быстрые, что степной ветер и тот не сможет догнать их. Вывели жеребят, гости поглядели и рассмеялись.
– Если эти паршивые жеребята у тебя самые лучшие, то каковы же остальные кони?
Разгневался хан на моего отца, не захотел слушать. Выколол ему глаза и прогнал. В насмешку отдал ему жеребят.
Отец взял их, холил, растил, и из них вышли такие кони, каких еще никогда не бывало. Позвал меня тогда отец, дал самого лучшего коня и сказал:
– Пойди, отомсти хану!
Собрал я отряд молодцев, налетели мы на ханский дворец, сожгли его, а хана убили. Думали, избавим народ от тяжкого гнета, но не тут-то было. Пришли царские солдаты, от них я и мои товарищи бежали в степь. Скрывались там, а когда дошли слухи, что ты против воевод и бар поднялся, решили просить, чтобы принял нас в свое войско. Сообща легче будет их бить.
Улыбнулся Емельян Иванович.
– Правильно ты говоришь, вместе можно любого врага осилить.
И зачислил башкир в свое войско. Они служили у него исправно и считались самой лучшею конницей.
НЕОБЫЧНЫЕ ЖЕРЕБЕЙ И КАРТЕЧЬ
Раньше Камышин был крепостью. И когда подошел к нему Емельян Иванович Пугачев, то все уже было начеку – солдаты в ружье, пушки все заряжены. Комендант и офицеры не думали сдаваться. Они от своих верных людей знали, что у Пугачева в обозе нет ни ядер, ни картечи, ни жеребеев. А так, с одними пиками и шашками крепости не возьмешь. Офицеры выйдут на крепостной вал, посмеиваются и кричат пугачевцам: