Несколько лет спустя я спросил у деда, почему у него такое пренебрежительное отношение к боевым наградам. Столько их, гордиться ж надо!
– Чем гордиться? – спросил дед. – Тем, что я людей убивал?
– Ты же фашистов бил!!!
– Я убивал людей… Гордиться тут нечем… Тут плакать надо…
Рано или поздно история и память всегда расходятся и идут каждая своей дорогой…
Анна Акчурина
Вздох и речь
Родилась (1970) в Казани. Окончила живописное отделение КХУ им. Н. Фешина.
Художник, педагог, автор статей по искусству на русском, татарском, немецком языках. Выпустила сборник стихов «Страж» (2014) с собственными иллюстрациями. Лауреат поэтического фестиваля «Галактика любви», посвящённого памяти В. Тушновой
Жанна
30 мая 1431 г.
Милая Франция…Твои дрова вечно сыры,а
площадь тесна, как крысиный лаз.– В самый раз.Зато эшафот на ладони.– Тихо, Ведьму ведут!Посторонитесь, посторонитесь!Нет, это не снится.Господи, сколько рук…Жадно ждёт,сиротой юродивой, —неужто не помнитбедная родина.– Шутка ли – десять тысяч ливров золотом.– За эти-то кости?– Что это – колокол?– Эй, потаскуху ведут!Очнись, Жанна,вот твоё знамя.– Сгодится на растопку,сюда её, Ведьму.Эй, отступи-ка подальше,добрая Франция.
Трава
Оплачь его. Верни, как дарСвященный – талый снег.Бежит таинственный пожарпо сводам тусклых век,по сколам почерневших пут,по выступам крыла…О чём, о чём тебе поютнебесные тела?Уж нет ни строф, ни слёз – лишь суд.Отъят слепой покров.Смотри… О как же дорог туттравинки каждой зов.
Из сумрака
Максиму Перминову
Ещё не разбирали ёлку,ещё не пел заварник медный,ещё в незрячую светёлкуне пробирался отблеск бледный, —И было жаль – и это утро,и лепет снежных асфоделей,и чей-то абрис златокудрый,порхающий в мерцаньях ели…но что-то зрело уж подспудно,волной безвестною влекомо…И, дрогнув, оживало суднозабвенью отданного дома.
Настоящее
Будничный Толедо. Плоских кровель пятна.Рыжие чернила на ступенях дня.Мутные стекляшки, века шум невнятный…Брошенная глина – в мире нет огня.А когда-то, помнишь: свет и тьма Эль Греко,Хрупкой кости стены, ждущие конца.Чаша отторженья? Грань иного века?…Спи, мятежный призрак, в молниях венца…
Опыт
Звукоряд виолончели…Мы у цели… близко-близко:трепет кисти Боттичелли,пальцы, что белей батиста,кифарической капелизвоны цвета аметиста —извлекают в самом делевздох и речь – из стрелолиста,из поблекшей дали тёмной,из понурых душ овечьих,из гортани рыси вольной…И из глины человечьей.
Август
Под сенью грецкого орехапримолкла парочка хмельная,сгустилась студнем тьма немая.День словно в пыльную прореху стекает…Скользит разрозненным потокомчастиц несвязных и никчёмных;И зыбкий свет из створ оконныхплывёт по скатерти и стёклам… Кто знает,Зачем туман плывёт к лимануПо глиняным разбитым крышам,Зачем так горестно мы дышим,Чья песнь над скошенным бурьяномвитает…Аквариум, где каждый жительпрозрачней чаши анемона…И спелым ломтиком лимонакачается луна в зените… Светает.
Этюд
в четыре руки
Скучна зима, оставшись без поэта,И город – вял.Под крышей меж этюдов дремлет летоВ пыли лекал…На кухне жар и стук ножей; с мороза,Как генерал,Вступает восхитительная проза —В оглохший зал…Отпрянув, встать навстречу, скрыв поспешность…Искрит накал…И на кивок рассеянно-небрежный,Как высший баллПринять свою тотальную погрешность:Мой кубок – мал [1] .Наждачный привкус слёз… А тема «Нежность» —Как снежный вал.
1
«Стакан, из которого я пью, мал, но он – мой» (А. Мюссе).
Зимний Зодиак
Дохнула мгла, и стайка грудничковв каракуль прячет слабенькие ножки,и пригоршни зелёных светляковклубком роятся над горбом сторожки.Кристаллами подёрнутся лесаи мутные зацветшие окошки;Да Амалфея, окликая Пса,нагнёт свои серебряные рожки.
Простые вещи
Тамаре Пеунковой
Зачем виолончель: плетёт узорОсенний вечер из палитры виннойГудящего огня печи стариннойИ шёлковых шуршаний книжных створ,Из разности звучанья – мышьих норИ скважин гулких в партии каминной,И бархатных тонов исинской глины —С кувшином деревенским вечный спор,Пока клюют носами, мелют вздорИ специи – за партитурой длинной,Внимая чутко ропоту в гостиной,Под кружек оловянных разговор…
Из глубины
…И кажется: ещё чуть-чуть,лишь камень воздохнёт, —воскреснет мёртвая гортаньи глиняный мой рот.И уж не надобны тогдани костыли, ни флёр,ни жалкой логики узда,ни века подлый вздор.
«Кроишь по-своему, и дышишь – слишком слышно…»
Кроишь по-своему, и дышишь – слишком слышно,рука берёт не так, как прочих пясть…Измученные кони сушат дышла,и яблоку их некуда упасть.А высоко над горем – пилигримымарают снег… И всюду дышит страсть.При деле мир скудельный. Ты лишь – мимо.Как арестант, отправленный на казнь.
Василий Аксёнов
В Татарском книжном издательстве вышел в свет сборник произведений Василия Аксёнова на татарском языке.
В него вошли: роман «Ленд-лизовские. Lend-liasing», рассказы «Зеница ока» и «Рыжий с того двора».
Открывает книгу вместо предисловия интервью с мэром Казани Ильсуром Метшиным, озаглавленное «Возвращение на Родину». Заключает издание послесловие Ахата Мушинского «Василий Аксёнов и Казань».
Предлагаем нашему читателю оригиналы – интервью и послесловие, с которых и был осуществлён перевод на татарский язык
Возвращение на Родину
Вместо предисловия интервью с мэром Казани Ильсуром Метшиным
– Ильсур Раисович, какую роль, на ваш взгляд, играет Василий Аксёнов для Казани?
– Как сказал Евгений Попов, «из джинсовой куртки Аксёнова, как из «Шинели» Гоголя, вышла вся современная русская литература». А меня очень цепляет, что началом всему этому большому пути, большой писательской судьбе, его крутым маршрутам, которыми опоясано полмира от Магадана до Америки, исходной его точкой стала Казань. Аксёнов родился здесь – в нашем городе, провёл здесь детство, которое пришлось на годы Великой Отечественной войны. Сын репрессированных крупных партийных казанских деятелей выбрал путь не прямого политического диссидентства, а творческого. И благодаря этому хлебнул трудностей в жизни большой ложкой. Но как сам же сказал в одном из интервью: «Это закалило и воспитало меня». А мы воспитывались на его поступках, книгах, на его упорности и верности самому себе, своим убеждениям.