Каждая мертвая мечта
Шрифт:
И тогда эта вещь принялась огрызаться.
Сотни стрел вылетели из глубины лагеря, выпущенные невидимыми лучниками, и пали на всадников. Несколько кавалеристов свалились с седел, некоторые животные совершенно отказались слушаться и, несмотря на боевые тренировки, сломали строй и разбежались. Командир пердии засвистел:
«Влево!»
Они повернули, приняв на себя еще один залп, но уже были к нему готовы, и большая часть всадников подняла щиты. С боков лагерь выглядел так же, как и спереди: фургоны имели высокие борта, из которых торчали три ряда заостренных и обожженных в огне бамбуковых пик: первый горизонтально, на высоте конской груди, второй — поднятый на два фута, а
В высоких бортах на миг отворились бойницы, и пердия получила залп в бок. Одновременно с дождем стрел сверху.
Это было чересчур. Свисток проиграл быструю трель, и отряд отскочил назад.
Командир Соловьев бросил взгляд в сторону тылов повстанческого лагеря, где уже видно было сомкнутые ряды пехоты.
«Агар, спаси нас и сохрани», — успел он еще подумать, прежде чем стрела ударила его в лицо и свалила на землю.
— Этот лагерь на правом фланге повстанцев, дети, с утра меня озадачивал. На кой ляд они там его поставили, если у них было время выкопать серьезные укрепления? Это неожиданность от Кровавого Кахелле для Госпожи Пламени. Дальний Юг использует фургоны для обороны издавна. Но никто и никогда не пытался лагерем атаковать. И знаете почему?
Проклятие, они понятия о том не имели.
— Слоны. Окопанные фургоны защищают ряды кольев, ловушки и ров — с помощью такого можно выстоять против слонов, но движущийся лагерь те разнесли бы в щепки, потому что они твари настолько сильные, что их используют даже для пролома городских ворот, а кони их панически боятся. А потому Кахель-сав-Кирху и Кор’бен Ольхевар должны были решить две проблемы. Первая не слишком сложна, потому что повозки можно передвигать силой человеческих мышц. Но вторая? Как отразить атаку этих гигантов, когда лагерь выйдет с перешейка и откроет свой фланг? Соловьи ведь не позволят им беспечно копать рвы, втыкать вокруг лагеря колья и разбрасывать шипы либо бревна с набитыми на них гвоздями.
Кха-дар посмотрел на них, словно учитель на студентов, и продолжил:
— Наверняка невольники бронировали фургоны сильнее, чем обычно, и превратили их в настоящих ежей. Может, также рассчитывают на лучников с горящими стрелами. Кто знает? Ну что ж, если что-то выдумали, я надеюсь, что этого хватит. Их повозки слишком тяжелы, а потому они идут медленней военного каравана, что даст коноверинцам время для реакции. Но ведь им нет нужды ехать лагерем много миль. Сав-Кирху нужно только столкнуть Соловьев с холма, зайти Буйволам во фланг и открыть себе дорогу им в тыл, а потом, имея один фланг, прикрытый лагерем, а второй — рекой, ударить всем, что у них есть. Если уж он не сможет выиграть битву обороной — станет атаковать.
Ласкольник замолчал, потом поднял палец.
— Слушайте. Начинается.
И правда, лагерь коноверинцев уже утратил спокойствие. Офицеры бегали туда-сюда, выкрикивали приказы, а в поле зрения бойцов чаардана то и дело оказывалось все больше солдат. Все выглядело так, словно о чаардане забыли.
Кайлеан встала и призвала к себе Бердефа.
— Ему удастся, кха-дар?
— Разве я провидец, дочка? Это битва. Теперь время для хода Госпожи Ока.
— Передай Вуару Сампоре, чтобы он отступил под прикрытие стрелков и ждал. Пусть спешит половину людей, одних только лучников, остальная часть конницы должна быть готова подвозить им стрелы. Коссе пришлет ему столько пехоты, сколько сумеет. Он сказал, что у него как минимум десять Котлов и примерно две тысячи наемников.
— Слушаюсь, госпожа!
Гонец вскочил на коня и помчался с приказами. Лагерь повстанцев приближался, словно напирающая стена лавы: медленно, но неудержимо. Вуар Сампоре уже дважды бросал на него своих Соловьев, однако единственным эффектом было то, что трупы сотни всадников теперь лежали вокруг подвижной крепости, а две сотни — получили
ранения. А еще — потеряли немало коней.Но как минимум дважды они заставили врага остановиться, а потому фургоны пока что преодолели лишь половину расстояния до позиций коноверинцев. Когда начнут взбираться по холму, то замедлятся еще сильнее.
У Деаны не было времени задумываться, как так случилось, что она командует. Каким чудом она, по мнению остальных, не более чем болонка, пусть и окруженная любовью и культом, та, чьей задачей было лишь поднимать боевой дух, стала вождем армии. Наверное, так случилось потому, что стоящий на вершине холма Маахир притягивал любого из гонцов, который в этом хаосе и замешательстве искал штаб. Олювер завяз в центре, отбивая со своими Буйволами очередные атаки повстанческой пехоты; Сампоре, столкнувшись с совершенно новой тактикой врага, предпочитал командовать на месте, а она осталась тут в одиночестве — и вдруг все стали надеяться, что она скажет им, что теперь делать. И что самое странное, все они выполняли ее приказы.
Ситуация не была слишком уж плохой. Почти половина ее сил все еще ждала в резерве, в том числе и тысяча Буйволов, две тысячи наемников, третья часть солдат из Рода Соловья со всей добровольческой кавалерией и корпус слонов с несколькими тысячами нуавахи. Враг даже на шаг не столкнул пехоту назад, а у реки наемники все еще отчаянно оборонялись за линией повозок. Честно говоря, в этот момент угрозу представлял только подвижный лагерь рабов.
Деана призвала все знание Певиц Памяти. Рассказы о великих битвах на севере степей, между кочевниками и странствующими в караванах Фургонщиками всегда заканчивались победой кавалерии, которая расстреливала конские упряжки и заставляла врага обороняться. А потом непременно наступала осада или штурм. Но тут не было лошадей, повозки, похоже, толкали люди, а потому и обходиться с ними следовало иначе. Если бы не несколько тысяч пехоты, сопровождавшей военный караван и укрытой под защитой стрелков, дело было бы куда попроще. Но сейчас лагерь прикрывал пехоту от кавалерии, а пехота поддерживала его, когда доходило до схватки лицом к лицу.
Деана знала, что может остановить это бронированное чудище — если бросит на него все, что у нее есть. Одновременная атака Буйволов, наемной пехоты и Соловьев, вероятно, заставит лагерь встать, но она предпочитала избежать битвы на уничтожение. Такое никогда не было хорошей тактикой в ситуации, когда у врага больше людей. Кроме того, она чувствовала, что это не конец неожиданностей, резервные отряды могут ей еще понадобиться.
А потому она ждала слонов.
А те все еще готовились к битве. До этого времени лишь Маахир был облачен в броню, остальные животные стояли в лагере без тяжелого доспеха, чтобы не мучиться. «Проклятие, — Деана стиснула пальцы на рукоятях сабель, — сколько это еще продлится?»
Время. Ей не хватало времени даже на то, чтобы передвинуть машины для обстрела лагеря. Умнерес послал на помощь Соловьям нескольких чародеев, но пока что им приказали не давать о себе знать. Она использует их магию, когда слоны будут готовы.
Пусть пехота усилит этот фланг.
И пусть наконец-то прилетят птицы.
Уваре Лев отложил шест и потянулся за копьем. Берег перед ними показался неожиданно, поскольку завеса дыма оказалась куда результативней, чем они ожидали. Плот воткнулся в илистую почву, а собравшиеся с краю его воины сразу принялись бросать в грязь охапки хвороста, чтобы не завязнуть в иле по колени. Миг — и пятьдесят Уавари Нахс оказались на берегу.
Вокруг них под защитой дыма причаливали другие плоты, наполненные повстанцами. Пятьсот Уавари Нахс и два полка пехоты тихо сходили на берег в полумиле позади рядов коноверинцев. Почти пять тысяч человек. И им либо удастся посеять панику, перепугать животных, поджечь лагерь — либо они погибнут.
Справа от них, из-за стены дыма, доносились приглушенные звуки яростного боя. Пора присоединяться. Где-то впереди раздалось фырканье лошадей.
Уваре Лев улыбнулся.