Каждый убивал

Посадили в президиум, и он онемел. Казалось, журналюги расстреливают его своими въедливыми взглядами. Когда пошли конкретные вопросы, он сперва заговорил не в микрофон, потом слишком близко поднес его к губам, оглушив зал своим сипом, но в конце концов увлекся. Откуда взялось красноречие и куда потом опять пропало… В результате шеф, который взял новичка для демонстрации своего демократизма, был оттерт в сторону и затаил за это. И медийной персоной Глеб не стал – у журналистов короткая прагматичная память.

Публичный успех – как качели. При умелом использовании подбрасывает вверх, а промешкаешь, не так повернешься – и трахнет по темечку.

Голос соседки прерывает горьковатое воспоминание.

– Замешана ли ваша дочь в убийстве Вероники Мазур? – четко, нейтральным тоном, каким равнодушные профессионалы задают проходные вопросы, проговаривает Анжела, не вставая с места.

«Что? Не слышно!» – шипят вокруг.

Анжела спокойно дожидается, когда девица в короткой юбке поднесет ей микрофон, и повторяет слово в слово:

– Замешана ли ваша дочь в убийстве Вероники Мазур?

В шебуршащем зале устанавливается тишина. Довольно-таки зловещая…

Со второго ряда отлично видно, как на холеном, загорелом лице Бизяева проступает пот, высверкивают глаза и тут же скрываются за приспущенными веками. Молния, которая может предвещать сильную грозу с ливнем, а может все кончиться по-сухому.

– Моя дочь Светлана Викторовна Бизяева… – Короткая пауза после фамилии и повтор: – Светлана Викторовна Бизяева находится в процессе развода с бывшим мужем…

– Быстро подсуетились, – тихо комментирует Анжела прямо в микрофон.

Девица, служащая ногами для усилителя звука, выхватывает у нее прибор и убегает к задним рядам. А Бизяев невозмутимо продолжает:

– Никакого отношения ни к его бизнесу, ни к его личной жизни моя дочь не имеет. Но мы встретились, чтобы обсудить конкретные вопросы, касающиеся моей депутатской работы, – по-начальнически поучает он. Снова делает паузу, заглядывает в листок-подсказку, потом поднимает голову, чтобы осмотреть зал. Приструнивает аудиторию взглядом и читает то, что написали референты: – Вы все знаете, что, говоря словами Зощенко, культура падает. Научная культура в том числе…

Без присмотра народ снова начинает переговариваться. Бизяев реагирует: отрывается от бумажки и продолжает своими словами:

– Наш комитет активно борется с лженаукой. Термин этот уходит в Средние века. Мы можем вспомнить Коперника, которого сожгли за то, что он говорил: «А Земля все-таки вертится!»

Шумок в зале. На фоне эффектной ссылки на Зощенко, подготовленной помощниками, последовавшая импровизация кажется совсем уж вопиющей. Журналисты попались не очень темные и начали азартно демонстрировать свою осведомленность. Чем меньше знаешь, тем приятнее уличать других в невежестве. До Глеба доносится: «Коперник дожил до семидесяти лет и скончался от инсульта…», «Про землю сказал Галилей, которого никто не казнил, а сожжен был Джордано Бруно за мистические опыты и поклонение демону Гермесу Трисмегисту, что тогда было нарушением закона, уголовным преступлением и каралось смертью».

Анжела, как все, не смолчала и прошипела на ухо Глебу:

– Культ Джордано Бруно существует только в России… Папа римский сказал одному моему другу, что Бруно невозможно амнистировать, пока не подтверждена его еретическая теория множественности обитаемых миров: «Вот найдите инопланетян, тогда можно будет обсудить!»

А доктор экономических наук, сообразив, что сморозил глупость, продолжает отчет уже по бумажке, но с первого ряда его громко перебивают:

– А это правда, что вы подарили жене министра тяжелой промышленности свой портрет с надписью: «Будущий президент России»?

– Чушь собачья! – кричит Бизяев, слишком близко наклонившись к микрофону.

В зале слышится только резкий, оглушающий рык – как будто зверь нападает на жертву, – и с задних рядов просят: «Что?! Повторите!»

– Товарищи, прошу вас, не отклоняйтесь от темы! – умоляет ведущий.

Спасти ситуацию пытается дисциплинированный комментатор государственного телеканала:

– Как вы полагаете, уважаемый Виктор Рюрикович, когда будет вторая волна экономического кризиса и как она подействует на нашу экономику?

И кривовато улыбается, получив в ответ оплеуху:

– Я не специалист по плаванию!

– При чем тут плавание? – вспыхивает Анжела, наклонившись к Глебу.

– Шутка юмора. «Волна экономического кризиса», – вычленяет он журналистский штамп. – Хорошие пловцы любят высокую волну, ловко ее используют, а экономисты, видимо, бессильны.

Возникшая близость с Анжелой радует Глеба. Его ноздри впитывают сложный аромат, который излучает кожа соседки. Ни одной кислой нотки, только легкие цветочные, молодящие оттенки.

А аудитория уже распоясалась.

– Корреспондент интернет-издания «Компромат», – представляется в микрофон невысокая безгрудая девчушка. – Вот перстень у вас… на правом безымянном пальце… – говорит она, запинаясь и краснея от своей смелости.

Бизяев инстинктивно приподнимает правую руку. Луч от прожектора, освещающего сцену, попадает на большой бриллиант в массивной золотой оправе и начинает свою радужную игру.

– Говорят, что драгоценность стоимостью полмиллиона долларов подарил вам Япончик. Это правда? – глядя себе под ноги, спрашивает журналистка.

– Чушь собачья! – уже спокойно говорит Бизяев, убирая руку с перстнем под стол.

Выдержка железная, но инстинкты не отменишь, сколько власти в кулак ни собери.

– Товарищи, прошу вас, ближе к теме! – Референт не оставляет попытки помочь шефу.

И тут другой шеф, шеф-редактор сайта «Сибирь. Полит. Ru», пухленькая блондинка с аппетитным декольте, называет себя в микрофон, идет к президиуму, по пути поясняя народу, что передает Бизяеву открытое письмо, подписанное несколькими десятками журналистов из Кузнецка.

– Вы здесь сидите на пресс-конференции, очень достойный и милый человек, – добавляет она. Звучит как издевка. – И мало кто знает, как вы себя ведете, оставшись наедине с журналистами. Как хамите им.

– А вы со мной наедине хоть раз оставались? – похотливо оживляется Бизяев.

– Слава богу, нет. Но мои корреспонденты и многие сотрудники других СМИ мне достаточно рассказывали. Как вы во время интервью сидите и в зубах ковыряетесь. Мясо выковыриваете.

– Свинину или говядину? – барственно кокетничает депутат.