Каждый умирает в своем отсеке

— Наташа, поедем?

— Куда?

— Ко мне.

— Ты этого правда хочешь? Или, как в прошлый раз, придет твой друг, и я стану не нужна?
– в голосе девушки зазвенела прошлая обида.

— Никто не придет, а если попытается нагрянуть, то мы его не пустим...

Радостное настроение Андрея, словно скоротечный северный снежный заряд, что нередко случаются в середине мая в Заполярье, мгновенно исчез, едва они вышли из ресторана. На другой стороне улицы в знакомом джипе сидели двое горилл и нагло улыбались. Андрей подошел к ним утолить возникший интерес: они здесь, чтобы привести в исполнение свои угрозы, или их попросту послали следить, чем он будет заниматься вечером?

— Мужики, у меня свидание с женщиной. Может, отстанете на вечерок?

— Ты чего, кореш, притомился? Вали отсюда...

Значит, следят, иначе сразу же полезли бы в драку, решил он. Вернувшись к Наташе, Андрей взял ее под локоть, и они пошли по улице. Джип медленно покатил следом. Свернув за угол, Андрей резко остановил приближающегося частника на "Ауди", и они с девушкой быстро забрались в обшарпанный салон.

— Братан, видишь, сзади джип ползет?
– обратился Андрей к молодому водителю.

— Вижу, ну и чего?

— Если оторвешься, стольник баксов в зубы. По рукам?

Парень моментально оживился, довольно рявкнул: "Годится!" — и гонка началась. Водителем, по всему видно, он был неплохим. Убедившись, что по прямой от джипа им не уйти, принялся выделывать замысловатые автомобильные кульбиты, от которых у пассажиров захватывало дух. Наташа плотно прижалась к Андрею и напряженно замерла. Один раз их чуть не смял вывернувший бог знает откуда "мусорщик", второй - еле вписались в циркуляцию между автобусом и "жигуленком". На лихом форсаже ворвались в проходные дворы, проткнув глухую тьму световым шилом, чуть не подмяв зазевавшуюся собачонку, и снова выскочили на малолюдную улицу. Джип уже давно отстал, а водитель "Ауди" продолжал куролесить.

— Остынь, брат, — посоветовал ему Андрей.
– Где мы находимся?

— Улица Чкалова, — ответил всезнающий водила.

Решение созрело моментально, как только Андрей услышал название улицы.

— Наташа, мне надо на пять минут отлучиться. Заскочу к товарищу, очень важно, — обратился Андрей к девушке, — а потом поедем ко мне.

В ответ девушка, не успевшая еще прийти в себя от стресса, согласно кивнула головой.

Шестнадцатиэтажный дом Муссы Андрей отыскал быстро. Они остановились почти напротив этой огромной бетонной сигары. В подъезде был кодовый замок, но оттуда как раз выходила молодая женщина, которая, если верить рассказам Муссы, как и все остальные красавицы дома, должна была обязательно в свое время пасть жертвой любвеобильного татарина. Поднявшись на шестой этаж, Андрей нажал кнопку звонка, затем еще и еще. Никто не открывал. Уже собравшись уходить, он случайно тронул ручку двери, и та приоткрылась. Андрей громко и демонстративно постучал и вошел в полумрак коридора. В квартире было темно, но создавалось впечатление, что в ней кто-то есть.

Андрей еще несколько раз позвал своего недавнего попутчика и, не получив ответа, прошел дальше в комнату. На ощупь нашел выключатель и щелкнул клавишей.

Бедный Мусса лежал ничком на роскошном диване, который он сам величал "станком" и на котором, судя по его рассказам, перебывала вся женская половина этого дома. Мусса был мертв. В его позе была одна особенность, которая не оставляла в этом никакого сомнения: правая рука вывернута в плечевом суставе и закинута на спину кверху ладонью, заведенной за правое ухо. Андрей даже представил, как обошлись убийцы с татарином. Чтобы не шуметь, навалились сверху, вдавили носом в диванный валик и придушили, как котенка. Их должно было быть, как минимум, трое. Один или даже пара с Муссой легко бы не справились, парень-то он был шустрый и верткий.

Замочив говоруна, убийцы больше ничего в квартире не тронули, не произвели даже поверхностного обыска, видно, им нужна была только жизнь этого человека. Завершив работу, киллеры спокойно удалились.

Переворачивая тело на спину и вытягивая сломанную руку татарина вдоль туловища, Андрей от неожиданности вздрогнул: под левым соском у покойника в середине ярко-алого, расплывшегося по рубашке пятна зияла бордовая рана, а сам Мусса лежал животом на окровавленном морском кортике. Одинокая предсмертная слезинка боли и несчастья застыла на бледном и остывающем лице незадачливого добытчика и самозабвенного любителя женщин. Андрей взял кортик в руки и прочитал на лезвии: "Булат. N РВ 541956".

Это его, Андрея, кортик. Этот номер он запомнил с момента вручения и будет помнить всю жизнь. Его и уволили с флота с правом ношения военной формы одежды, атрибутом которой кортик и был. А как он сюда попал, прежде хранившийся в верхнем ящике отцовского комода, куда Андрей собственноручно его положил, приехав в родной город, оставалось загадкой. По логике организаторов "подставы", у него дома должны остаться ножны. Короче, ловушка для идиотов.

— Вишь, что творят, гады, — почему-то вслух проговорил Андрей.
– Но ничего, Мусса, я за тебя с ними рассчитаюсь и выясню, кто тебя убил... Кто бы это не сделал! Пусть даже сам Пашка...

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МУЖСКАЯ РАБОТА

28. НАСЛЕДНИКИ ЦАРЯ МИДАСА

Несколько дней Абражевич оценивал ситуацию. С одной стороны, ужасно хотелось денег. Денег больших, солидных, дающих независимость и реальную власть. Только в этом случае можно будет послать своих нынешних подельников, которых он тайно ненавидел, потому как всех их объединяла и связывала дружба тесная и беспощадная, основанная на временном взаимном интересе, к едрене-фене!

Но осторожный чиновник остерегался с головой нырять в омут проекта, так зримо и навязчиво маячившего перед глазами. В голове почему-то все время звучала любимая фраза Марьи Ивановны, несколько облагороженная претендующим на интеллигентность Василием Васильевичем: "Как бы и рыбку съесть, и на велосипеде прокатиться, и косточкой не подавиться".

Ясно было одно: нельзя брать на себя всю ответственность за предстоящий шаг. Да и пирог слишком жирен, чтобы осилить одному. Он уже подготовил более-менее сносное обоснование своих предложений, закамуфлировав в нем истинную уголовную суть проекта. Пусть все считают, что он печется не о собственном кармане, а о родном государстве. Днем и ночью только и думает о деяниях на пользу Отечества. Однако все им подготовленное нуждается в поддержке сверху. Скрепя сердце набрал номер своего покровителя. Из двух-трех междометий сразу смекнул, что тот примет его прямо сегодня, прямо сейчас.

Через час Абражевич уже стоял перед зданием, где разбиваются надежды и сердца. Нередко человек входил сюда полный сил, устремленный в помыслах в светлое будущее, как штопор в пробку, а вываливался из подъезда полутрупом, не ведающим, на кой хрен больше жить. Однако сам факт, что он вхож сюда, говорил о многом. Простым людям тут ходу не было. В этот дом попадали лишь избранные, образно говоря, сюда и приглашали лишь отдаленных потомков царя Мидаса, которые, как и их славный предшественник, умели превращать в золото все, к чему прикасались их руки.

Кабинет, в котором Абражевича принял покровитель, мало чем отличался от его собственного, был, пожалуй, даже поменьше и уставлен небогато, но эта видимая его малость была обманчивая: посетитель сразу же попадал в зону действия столь мощных, высоких, таинственных энергий, что с непривычки мог впасть в окаменение. Но Василий Васильевич тут бывал и потому знал, как себя вести в подобной ситуации. Он поспешно изобразил робкую почтительность перед сидящим за столом странным существом, похожим на раскормленную жабу, но в его поведении все же чувствовалось веселое озорство, и воспринималось это покровителем нормально.