Каждый за себя

– Во что сыграть? – спросил Ал.

– Во что бы ни предложили, – с этими словами Джордж опять лег и отвернулся к стене.

* * *

В кабинете агента Ленгли верхние лампы были выключены, вместо них горели боковые софиты, дающие мягкий тёплый свет. Столик в зоне отдыха был сервирован на четверых, пахло кофе…

Эледа, окинув взглядом неожиданно изменившийся интерьер, удивилась:

– Ты кого-то ждешь?

Джед расслабленно сидел в кресле и улыбался с явным предвкушением:

– Жду. И мне для предстоящей встречи нужна спокойная атмосфера.

– Вот как? – девушка положила на стол рабочий планшет. – Здесь отчеты по каждому из направлений. Я все систематизировала, отжала лишнее, убрала повторяющееся, можешь ознакомиться.

Ленгли кивнул и неожиданно спросил:

– Вы хорошая актриса, мисс Ховерс?

Эледа изумленно вскинула бровь и сказала:

– Моей гувернанткой целых пять лет была Софи Корин. Не знаю, делает ли это меня хорошей актрисой, но золотой девочкой – точно.

Настал черед Джеда недоумевать:

– Софи Корин? Кто это?

Собеседница рассмеялась:

– Одна актриса из Бродвей-холла. Не очень известная, но весьма яркая. Если когда-нибудь окажешься у меня дома, покажу снимки. Мой отец… был большим поклонником её таланта. Во всех смыслах.

Ленгли хмыкнул:

– И что, она преподавала тебе актерское мастерство?

Девушка уклончиво ответила:

– Скорее учила общению с мужчинами. На личном, так сказать, примере. Когда мы выходили гулять в Центральный Парк, не было ни одного представителя сильного пола, который не свернул бы себе шею, провожая взглядом мою дуэнью.

Джед покачал головой:

– Она была актрисой какого-то определенного жанра?

– Да, – кивнула Эледа, – в основном драмы. Но либо играла во втором составе, либо получала мелкие незначительные роли.

– Драматический жанр. Я не очень смыслю в театре, но вроде бы он считается самым сложным?

– Самым сложным жанром, агент, считается фарс, – усмехнулась Эледа. – И она его прекрасно освоила, оставив сцену ради карьеры гувернантки. А уж сколько ей за это заплатили… впрочем, ладно. Так зачем тебе мои актерские данные?

Собеседник улыбнулся:

– Подыграешь сейчас?

– Если объяснишь, что именно собираешься делать.

Мужчина поднялся из кресла и сказал:

– Сейчас сюда приведут двух известных тебе личностей – мистера Эдтона и мистера Рика. Постарайся сделать так, чтобы они прониклись тем, что я скажу. Нужен прессинг с двух сторон.

Эледа усмехнулась.

– Подыграю.

* * *

Вид у бывших директора и начальника СБ школы-интерната номер восемнадцать был донельзя жалкий. Оба заросшие щетиной, помятые, а после допросной химии еще синюшно-бледные, с черными кругами под глазами.

– Господа, присядьте, – гостеприимно указал агент Ленгли на диван, стоящий в зоне отдыха. – Налейте кофе. Нас ждет серьезный разговор. Мисс Ховерс, будьте любезны, включите глушилку.

Эледа встала и отвернулась, чтобы скрыть усмешку. Никаких глушилок в кабинете не было и быть не могло. Для секретных разговоров предназначались совсем другие помещения. Однако она сделала вид, словно и вправду что-то потыкала на стене, где был установлен пульт управления сплит-системой.

– Итак, джентльмены, – приветливо и бодро заговорил Джед, – позвольте представиться – специальный представитель СБ при совете директоров компании «Виндзор», уполномочен разбирать ваше дело.

Рик и Эдтон смотрели на собеседника, словно загипнотизированные. К угощению они, конечно, не притронулись.

– Мисс Ховерс, не откажите в любезности, налейте нашим гостям кофе.

Интересные расклады. Эледа наполнила чашки и отошла к столу для переговоров, встав таким образом, чтобы арестованные были вынуждены смотреть либо на нее, либо на агента, ну или метаться взглядом туда-сюда.

– Итак, ваше дело рассмотрено. Вот здесь, – Джед похлопал рукой по планшету, который принесла Эледа, – тексты ваших приговоров. Как несложно догадаться, несовместимых с жизнью.

Мужчины стали ещё бледнее, а мистер Рик так стиснул чашку с кофе, что костяшки пальцев побелели.

Агент Ленгли, довольный произведенным эффектом, продолжил:

– Однако… я могу предложить вам шанс. Если повезёт, получите свободу. Конечно, о карьере, перспективах и прочем можете забыть навсегда, но жизнь сохраните. Откажетесь – приговор приведут в исполнение завтра с утра.

После этих слов Джед замолчал.

Джордж и Аллан переглянулись. Бледные, взопревшие…

– А… – сипло начал мистер Эдтон и, торопливо откашлявшись, спросил: – Что нужно делать?

Ленгли тонко улыбнулся:

– Нужно будет пройти восемь километров, спуститься под землю в законсервированную лабораторию и вынести оттуда вечный накопитель. Вас, конечно, должным образом экипируют и вооружат, оснастят всей необходимой следящей аппаратурой. Ваша задача – дойти из пункта А в пункт Б, взять вечный накопитель и вернуться. В этом случае приговор аннулируется, вина считается искупленной, а вы сможете идти на все четыре стороны.

Джордж Рик вскинул на Ленгли полный понимания взгляд:

– Это Игра, да? – спросил он тихо.

Эледа перевела взгляд с говорившего на агента Ленгли. Тот усмехнулся и сказал:

– Я вижу, слухами об Игре земля полнится… Да, мистер Рик. Это Игра. И вы в ней будете главными участниками. А если окажетесь достаточно хороши, возможно, получите даже сверх уже названного мной. Решайте. Ответ мне нужен сейчас же.

В комнате на несколько секунд повисла тишина. Эледа всё так же стояла возле стола, Джед, наклонив голову, слегка насмешливо смотрел на собеседников.

– Я… согласен, – выдавил Джордж.

Мистер Эдтон еще несколько секунд молчал, а потом безмолвно кивнул. По его лицу ручьями тек пот.

– Вот и прекрасно, – хлопнул в ладоши Ленгли. – В таком случае, я дам распоряжение, чтобы вас начали готовить. До завтра, джентльмены.

С этими словами Джед нажал кнопку селектора и сказал изменившимся холодным голосом:

– Элен, пригласите конвоиров.

* * *

Когда мистер Эдтон и мистер Рик в окружении конвоя вышли, чуть пошатываясь, Эледа рывком обернулась к Ленгли.