Казначей общака

Тонкая натура Рафы не чуралась спецэффектов.

– Похоже, что ты всерьез обеспокоен моим здоровьем, – не удержался от сарказма Святой.

– Ну ты же знаешь, Святой, как ты мне дорог. Мне бы не хотелось видеть тебя с простреленной башкой. Клянусь, мне тебя будет очень не хватать.

Телефон отключился.

– Так я тебе и поверил, – хмыкнул Святой, сунув трубку в карман.

Дверь открыла Настя. Лицо сияющее, в глазах блеск. Если женщине нравится мужчина, то глаза у нее выглядят именно так – ошарашенными и слегка влажными. Ничто не говорило о том, что всего лишь два часа назад она могла быть свидетельницей убийства своего отца. Такую беспечность могут сыграть только очень одаренные артистки. Но такая вещь всегда очень большая редкость. Скорее всего ему просто почудилось, что она была там.

Господи, как же он мог подозревать это милое создание в двойной игре. Объятия Святого были необычайно нежными. С минуту он не желал отпускать Настю от себя, наслаждаясь ее теплом. Приятно было ощущать под крепкими ладонями ее плечи.

– Ты сегодня какой-то другой, – чуть отстранилась Настя, заглянув Святому в лицо.

Герасим не желал отпускать ее. Как хорошо почувствовать женское тепло, которое мягко проникает в него. Рядом с ней он ощущал себя необыкновенно сильным.

Неожиданно на спинке стула он заметил небрежно брошенное платье светло-голубого цвета. Именно в таком была та девушка, что так напомнила ему Настю. Неприятное подозрение вновь скребануло по душе. А не слишком ли много случайностей?

– Что-нибудь не так? – обеспокоенно спросила Настя, заметив, как вдруг изменилось его лицо.

– Ты сегодня никуда не выходила?

– Нет, а что? Целый день просидела дома. Все хотела дозвониться до отца, да вот никак не получается. Никто трубку не берет. Я уж думаю, не случилось ли чего? – голос слегка тревожный. Впрочем, ничего особенного. Любая на ее месте волновалась бы. И Святой едва сдержался, чтобы не рассказать об увиденном сегодня.

– Что с ним может случиться, – постарался утешить ее Святой, и его руки скользнули на талию девушки.

– Господи, как же быстро человек привыкает к дурным манерам! – незло фыркнула Настя. – Прежде чем добиваться от девушки желаемого, сначала следует подарить ей цветы, угостить шампанским, а уж потом приступать к главному. А ты готов взять меня здесь в коридоре, даже не поцеловав. Ну сколько же тебе говорить, что женщину нужно сначала подготовить, – в отчаянии взмахнула руками Настя. – Ну ты, право, как глупый подросток, который никогда не видел женщины.

Святой улыбнулся:

– Я с тобой согласен. Как только я вижу тебя, то начинаю глупеть. И ничего не могу с собой поделать.

– Все мужчины одинаковы, – Настя попыталась оттолкнуть руки Герасима, которые уже нащупали тоненькую тесемочку на лифчике. – Мне мама всегда говорила: остерегайся легкомысленных мужчин. Они такие приставучие. А потом обманут тебя и бросят. Ты тоже такой?

– Я особенный, – отшутился Святой. – Неужели это не заметно?

Настя никогда не давалась ему сразу. Она предпочитала долгую изнурительную борьбу. Похоже, что подобные единоборства доставляли ей немалое удовольствие и понемногу заводили ее. Хотя он привык совершенно к другим отношениям. Хорошо, когда женщина дожидается тебя в согретой постели, уже готовая принять тебя. Но, оказывается, не менее приятно, когда женщина оказывает негрубое сопротивление (главное, чтобы оно не превращалось в затяжную борьбу), и ты прекрасно осознаешь, что в конце турнира тебя ожидает приз в виде молодого аппетитного женского тела.

В комнату они прошли, держась за руки, словно влюбленные подростки.

– Не торопись, я сама, – прошептала Настя, смилостивившись.

Кровать была расправлена – в изголовье две пышные подушки, темно-сиреневые наволочки и простыня, к ним не хватает главного – двух нагих, сплетенных в любви тел. Ничего, этот недостаток вполне исправим.

– Иди ко мне, – прошептала Настя, быстро раздевшись и юркнув в кровать.

Святой не заставил себя уговаривать. Он небрежно бросил на стул брюки, рубашку, несколько стыдливо стянул трусы. И потом осторожно, как если бы опасался придавить Настю, лег, ощутив животом нежность ее молодого тела.

Проникновение было гладким, трогательным. Настя закрыла глаза, вцепившись ему в плечо, и довольно шепнула:

– Мне хорошо.

– Расслабься, я попытаюсь сделать тебе еще лучше, – приподнялся Святой на руках, разглядывая ее раскрасневшееся лицо.

– Господи, куда же лучше-то! – невольно воскликнула Настя…

После долгих ласк они лежали в абсолютной тишине. Она – счастливая. Он – усталый и довольный.

– А ты знаешь, – неожиданно повернулась Настя к Святому, – я ненадолго уезжаю.

– Куда же?

– Мы с подругой решили съездить в Кижи. Я давно мечтала проехаться по этим местам.

– Почему же ты об этом не сказала мне раньше? – Герасим выглядел несколько удивленным.

– Все получилось как-то очень неожиданно, – чуть растерянно произнесла девушка. – Она хотела поехать с любимым человеком… Но тот не может. Вот она и предложила мне. Не пропадать же путевке.

– Верно. И когда же ты уезжаешь?

– А разве я тебе не сказала? – Настя недоуменно посмотрела на него. – Завтра днем.

– Ах вот как! – выдохнул Святой.

– Что-нибудь не так?

– Боюсь, что завтра я не сумею тебя проводить, у меня будет очень трудный день. Да и эта ночь тоже…

– Мне, конечно, без тебя будет очень грустно, хотелось бы, чтобы любимый человек был рядом, но если ты не можешь, – губы Насти с сожалением поджались. – Очень жаль…

Святой нащупал в полутьме выключатель. Матовый свет залил комнату, лег на одежду. Комбинашка Насти в этом свете напоминала небрежно брошенную лягушачью кожу. А сама ее обладательница, красивая и белая, возлежала на простынях, словно привыкая к своему нынешнему великолепию.

Святой начал молча одеваться.

– Ты уже уходишь?

Голос у Насти был удивленный, слегка встревоженный. Обычная реакция красивой женщины. Если мужик добровольно уходит от такой в три часа ночи, следовательно, с ней что-то не то.

– Все в порядке, моя малышка, просто мне надо.

Святой улыбнулся. Получилось кисловато. Но что поделаешь, если душа кровоточит.

Настя, подтянув одеяло к самому подбородку, с тревогой в голосе произнесла:

– У меня плохое предчувствие. Оно меня никогда не обманывает. У меня ведь прабабушка была ведьмой.

– Теперь понятно, откуда у тебя этот завораживающий взгляд. Признаюсь, он пробирает меня до самых кишок.

– Ты мне ничего не хочешь сказать на прощание? – вопрос Насти догнал Святого у самой двери.

– Это не прощание, детка, – как можно мягче произнес Герасим и закрыл за собой дверь.

Неподалеку от подъезда стояла бежевая «девятка». Едва Святой вышел во двор, ее фары дважды приветливо моргнули, и машина, тихо урча двигателем, подкатила к самому подъезду.

Дверца распахнулась, и из салона выглянула довольная физиономия мистера Билла.