Keeping 13

— Он слишком стар для тебя.

— Ему семнадцать, — вызывающе парировала я. — Мне шестнадцать.

— Мне это не нравится, Шэннон, — пробормотала она, выглядя обеспокоенной. — Он. Мне он не нравится. В нем что-то есть. Он слишком… Он слишком…

— Что "он слишком", мам?

— Слишком много для тебя, — добавила она. — Он слишком стар, слишком опытен и определенно слишком высокомерен.

— Ну, это не твой выбор, — сказал я ей. — Это мой выбор

— Он знает? — прошептала мама, глядя на меня с крайней осторожностью. — О нашей семье?

— Он все знает, — тихо подтвердила я, чувствуя, как во мне поднимается цунами неуместной вины. Логика подсказывала мне, что мне не нужно чувствовать себя плохо, но мое сердце было в замешательстве. Мое сердце назвало меня предателем. — Я должна была сказать ему, — выдавила я, оправдываясь. — Он увидел отметины.

— Господи, Шэннон, — выдавила мама. — Нет. — Она покачала головой. — Нет, нет, нет, это неправильно.

— Посмотри, где я. — Мои щеки вспыхнули. — Я не могла продолжать лгать ему.

— Не это! — Огрызнулась мама. — Я имею в виду тебя и его. — Она снова покачала головой. — Нет, ты уязвима, а он пользуется плохой ситуацией.

— Что? — Я уставилась на нее. — Не могу поверить, что ты только что это сказала.

— Ты с ним спишь?

— Что?

— Ты занимаешься сексом с этим парнем?

— Боже мой! Ты так невероятно отключена. — Я сдержала крик. — Даррен был прав. Тебе нужна помощь.

— Он причинил тебе боль, Шэннон, — выдавила мама. — Он вырубил тебя и отправил в больницу.

— Случайно, — выплюнула я. — В отличие от человека, которого ты оставила в нашей жизни, которому нравится намеренно причинять нам боль. — Я дико замахала руками. — Я снова в больнице, мам. Ты тоже собираешься обвинить в этом Джонни?

Мама вздрогнула. — Если бы он с самого начала оставил тебя в покое, у твоего отца не было бы причин…

— Не надо! — Предупредила я срывающимся голосом. — Не смей обвинять меня в том, что он со мной сделал.

— Я не такая, — всхлипнула она и снова заплакала. — Прости… Я просто боюсь за тебя. — Поспешив ко мне, она опустилась на кровать рядом со мной. — Твой отец знает о нем. Что, если он попытается найти тебя через него? Что, если он увидит тебя с ним, и от этого станет только хуже?

— Он уже знает, где мы живем, мама, — сказала я с усталым вздохом. — Если папа захочет заполучить меня, он это сделает.

— Шэннон… — Мама громко всхлипнула. — Не говори так.

— Это правда, — ответила я, чувствуя себя эмоционально опустошенной. — Если он хочет причинить нам вред, ему не нужно обращаться к моим друзьям, чтобы сделать это. Все, что ему нужно сделать, это постучать в дверь, и ты примешь его с распростертыми объятиями.

— Нет, — всхлипнула она. — Я больше так не буду.

— Посмотрим.

— Я знала, что это случится, — прошептала она, потянувшись к моей руке.

— Ты знала, что произойдет? — Спросила я, отдергивая руку.

— Я видела, как он смотрел на тебя в тот день. В школе, когда я приехала забрать тебя. — Она прерывисто всхлипнула. — Я знала, что с ним будут проблемы.

— С ним нет проблем, — убеждала я. — Он хороший человек, мама, замечательный. Ради бога, он тренируется, чтобы стать профессиональным игроком в регби. Он уже играет за свою страну. Он умный, целеустремленный и добрый. Он такой добрый, мама. Он не употребляет наркотики и не валяет дурака, как все остальные в его возрасте. Он не тот монстр, которого ты придумала в своей голове.

— Ты думаешь, я не знаю, каково это — вскружить голову такому парню? — спросила она. — Твой отец был всем этим. Он не был плохим человеком, когда я впервые узнала его. Он был замечательным. Он сам по себе был звездой в "херлинге". Все хотели познакомиться с ним. Его обожали, ты знаешь. Золотой мальчик Баллилаггина.

— Это не одно и то же, — выдавила я, чувствуя, как мое тело становится горячим и охвачено паникой. — Все это не одно и то же.

— Это все одно и то же, — отрывисто ответила она. — А теперь посмотри на меня, Шэннон. — Она бесцельно обвела рукой комнату. — Посмотри, где такие парни заводят таких девушек, как мы. Достаточно одной ошибки. Один промах — и твоя жизнь кончена. На вас будет возложено больше ответственности, чем вы сможете вынести, и он будет винить вас во всем. Он будет винить вас в том, что вы отняли у него будущее. В том, что вы изменили ход его жизни. За то, что сделала его отцом, когда он был еще мальчиком. Повтори мои ошибки, Шэннон, и этот мальчик будет винить тебя, обижаться на тебя и ломать тебя до тех пор, пока от тебя не останется ничего, что могло бы причинить боль.

— Я не ты, — выдавила я. — И он не папа.

— Пока, — печально ответила она. — Пока нет.

— Прекрати болтать.

Мама заартачилась. — Ч-что?

— Ты не имеешь права так поступать со мной, — сказала я, дрожа. — Ты не можешь отпугнуть меня от единственной хорошей вещи в моей жизни.

— Я не пытаюсь напугать тебя, Шэннон. Я пытаюсь помочь тебе, — взмолилась она. — Пытаюсь защитить тебя.

— Да, не от того человека.

— Нет. — Она покачала головой. — От того, что совершишь те же ошибки, что и я.

— Ну, раньше ты спрашивалаа меня, есть ли шанс, что я когда-нибудь прощу тебя? — Глубоко сглотнув, я вцепилась в край матраса, посмотрела маме прямо в глаза и прошептала: — Прогони его, и ответом будет "никогда больше".

10

ОБВИНЕНИЯ

ДЖОННИ

— Мне жаль, Джонни, — сказал мой отец, когда припарковал машину за нашим домом рядом с моей Audi позже тем вечером. — Я должен был послушаться тебя.

— Я знаю, папа. — Измученный, я отстегнул ремень безопасности и распахнул дверь. Он должен был выслушать меня, но я не мог говорить об этом сейчас. Я боролся со своими чувствами, отчаянно пытаясь, черт возьми, удержать свои эмоции и не потерять их. Это было нелегко, и каждый раз, когда я думал о Шэннон, лежащей в той больнице, когда я думал о тех отметинах на ее теле, я приближался к краю.

Я не мог выбросить ее из головы, в чем, честно говоря, не было ничего нового, но теперь все было по-другому. Я был сбит с толку, все мои чувства были перепутаны и пронизаны нервным отчаянием. Я не хотел оставлять ее там. Будь моя воля, я бы украл ее у этой ужасной гребаной семейки и оставил бы ее только для себя.

Помогая мне выбраться с пассажирского сиденья, папа закрыл за мной дверь и обнял меня за талию. Я был рад его помощи. Моя голова раскалывалась на части, тело устало и болело, и я не думал, что у меня в баке осталась целая куча сока. — Я больше не повторю этой ошибки, сынок.

Благодарный за поддержку, я отказался от использования костылей и вместо этого обнял его правой рукой за плечи, тяжело прислонившись к нему. — Я разбит вдребезги, папа, — признался я сквозь стиснутые зубы, чувствуя раскаленное жжение в бедрах и нижней части живота. — Мое тело разрушено.