Кеес Адмирал Тюльпанов

– С кем это разговариваю?

– Парле ву франсе?

– Что-что?

– Благородные люди говорят по-французски, вы, как я вижу, неблагородный человек.

– Подумаешь, какой благородный. Может, я благородней тебя.

– Перестаньте тыкать, юноша. Иначе я вызову вас на дуэль.

Я совсем оторопел:

– На какую ещё дуэль?

– На шпагах, на пистолетах, на аркебузах. Но, впрочем, вы ещё слишком молоды.

– Подумаешь, – говорю, – ничего не молод. Пожалуйста, можем подраться.

– А какой у вас титул?

– Титул?

– Ну да, кто ваш почтенный папаша?

– Мой папаша, – говорю, – корабельный плотник, и он такие корабли…

– Достаточно. Я не могу с вами драться.

– Почему это?

– Да вы знаете, с кем говорите?

– Ну с кем говорю?

– Шпрехен зи дойч?.. Спик инглиш?.. Право, не знаю, как вам и объяснить по-голландски. Такой бестолковый язык,

– Почему это бестолковый?

– Разве вы не знаете, что в Голландии ни один уважающий себя человек не говорит по-голландски? Даже этот принц… как его… Вильгельм Оранский… и тот говорит только по-французски.

Меня даже пот прошиб. Неужели рыжий говорит правду? А письмо-то, наверное, написано по-голландски. Вдруг принц ещё не успел выучить голландского, родом-то он из-за границы. Да ладно, со мной и письма пока нет. Рано ещё горевать. Во всяком случае, рыжему я сказал:

– А я вот говорю по-голландски.

– А кто вы такой, собственно?

Тут я не успел и подумать, как с языка у меня спорхнуло:

– Я адмирал.

– Адмирал? – удивился рыжий! – А какой адмирал?

– Адмирал Тюльпанов,

– Что это такое?

Я не стал ему объяснять, а только сказал:

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Во всяком случае, это меняет дело, милейший. Раз вы адмирал, значит, можем выпить на брудершафт и перейти на «ты».

Я подивился, как этот рыжий мне быстро поверил. Неужели вид у меня такой важный?

– Адмирал, – сказал рыжий, – теперь я должен признаться: ты разговариваешь с графом. Только тише, я путешествую инкогнито.

– Как это?

– Ну, тайно. Дорогой адмирал, ты видишь перед собой графа Аренландского. Надеюсь, ты слышал о герцогстве Аренландском?

– Нет, никогда.

– Ах, это вина моего папаши. Он, видишь ли, не любит воевать. Мы не воюем уже двести лет. Не мудрено, что ты не слышал.

– А где это герцогство?

– Ужасно далеко, мон шер, ужасно. Надеюсь, тебя не смущает мой необычный костюм?

Да, что и говорить, одежда у него была не чета моей, адмиральской. Дырка на дырке.

– Видишь ли, адмирал, папаша лишил меня наследства. Вернее, наполовину, так что теперь я только граф, а мог быть герцогом. Кроме того, он изгнал меня из Аренландии. Но потом одумался и стал звать обратно. Но… дудки. Пускай помучается старикан. Может, откажет потом всё наследство. Ты как думаешь?

Я пожал плечами. Рыжий вздохнул:

– Да, адмирал… Тебя как зовут?

– Кеес.

– А меня – Рыжий Лис.

– Так и зовут?

– Это псевдоним, понимаешь? Так вот, адмирал, не будь я в стесненных обстоятельствах, не стал бы просить. Но, как адмирал графу, ты можешь достать монету взаймы? А то, видишь ли, и башмак-то у меня остался один.

Я глянул и обомлел. На земле стоял мой башмак, тот самый, с письмом. Я мог бы отличить его среди тысячи по двум зазубринкам на носу.

– Это мой кломп! – сказал я обрадованно. – Где ты нашёл?

– Ошибаешься, адмирал, – сказал Рыжий Лис. – Это башмак моего хозяина, башмачника Берендрехта. Вернее, моего бывшего хозяина… господи, успокой его гнев.

– Да мой же, говорю тебе, вчера потерял! Это очень важный башмак!

– Что значит важный? Башмак есть башмак. Утром у меня была целая связка таких.

– Лис, отдай мне башмак. Я заплачу тебе целый флорин!

– Вот это разговор, адмирал. Но ты посмотри, какой он славный! Королева с удовольствием носила бы на цепочке вместо подвесок. Чудесный башмак, лейдердорпский фасон, и всего один флорин? Нет, не пойдет.

– Ну, два.

– Десять флоринов, адмирал, и ни лиаром меньше.

– Но это же мой башмак!

– А я говорю тебе, что это башмак кломпенмакера Берендрехта. Какой ты упрямый, адмирал.

– Ну ладно. Деньги у меня там, в фургоне.

– Деньги вперед, адмирал.

Мы стали пробираться к дороге. Вдруг граф Аренландский остановился и заявил:

– Пятнадцать флоринов – и по рукам!

Пятнадцать флоринов! Я уже видел, что рыжий почуял наживу и собирается вытянуть из меня все, что можно. Пока мы дойдём, он заломит и пятьдесят, а это все, что досталось от Железного Зуба. Поэтому я и сказал:

– Хоть ты и граф, а торгуешься, как селедочница.

Рыжий сказал:

– В таком случае я вообще не буду продавать такой замечательный кломп. Ты оскорбил мое дворянское достоинство.

– Не будешь продавать? Да это мой башмак, ты понял? Я просто могу у тебя его взять.

Он отскочил и сказал:

– Попробуй. Видали мы таких адмиралов липовых!

Хоть он был и выше меня на голову, но жидковат. Поэтому когда схватились, то долго никто не брал верх. Потом я ловко зацепил ногой, и мы упали прямо на дорогу. Я приговаривал: «Всех рыжих-конопатых мы били и будем бить!» Он тоже пыхтел и огрызался: «Всех липовых адмиралов мы в луже купали я будем купать!»

Тут слышу, кто-то кричит, как бы издали:

– Держи его, мальчик, держи!

Рыжий Лис стал вырываться и бормотать: «Пусти, пусти, говорю! Возьми свой башмак, пусти…»

Не тут-то было. Я распалился и крепко прижал его к земле. Вдруг чувствую, чья-то рука тащит из-под меня Лиса за шиворот, а голос говорит:

– Попался, негодяй! Вот где мне попался!..

МЫ ВЫРУЧАЕМ ЛИСА

Когда я поднялся, то увидел, что краснолицый человек трясёт Рыжего Лиса так, что у того голова мотается, как на ниточке.

– Ах, негодяй! Обокрасть благодетеля! Я ли не поил тебя, не кормил!..

Лис казался испуганным. Даже голова его потускнела, стала не огненной, а наподобие стынущей головешки.

– Вот уж не надеялся тебя изловить! Спасибо мальчику – помог… Он что, тоже тебя обокрал?

Пока я раздумывал, что сказать, прибежали Караколь и Эле. Следом трусцой прибыл Мудрила. Мудрый человек сразу взялся за дело:

– Что за крик? Что за шум среди бела дня?

– Да вот, – сказал краснолицый, – поймал своего подмастерья – вора и грабителя.