Кекс в большом городе
Шрифт:
– Авторитетного парня?
– Именно так.
– Смотрящего?
– Кого? – не поняла далекая от криминальных реалий дама.
– Ну типа… начальника над контингентом.
– Кого? – опять не въехала в ситуацию Нина.
– Ох-хо-хонюшки, – помотал головой Ленинид, – лажовка получается! Бредятина с собачатиной!
– Вам что-то не нравится?
– Так все!
– А если поконкретней?
– Могу и чисто конкретно, – охотно согласился папашка, – ваш Лапин опущенный.
– Кто?
– Пидор, – гаркнул папенька, – кто ж на зоне такому права вручит? Не файно выходит, ваще параша!
Я уставилась на Ленинида. «Не верю»! Ну просто Станиславский!
– По какой причине вы сделали вывод о нетрадиционной сексуальной ориентации Лапина? – холодно поинтересовалась Нина.
Ленинид ухмыльнулся, потом встал и прошелся по залу.
– Пудель он, а не мужик! Разве блатпапа так двигается? Во как надо! Руки тут, шаг шире, в глазах зверь. Что там ваш петушок кукарекал? Ой, держите нас семеро! А НУ КТО ЩА ЖРАЛЬНИКОМ ПО ШКОНКЕ ПОУТЮЖИТСЯ? А? БУРКАЛЫ ОТВОРИЛИ, ГРАБКИ СЛАПАЛИ! СУКИ!
Крик отлетел от стен и ударился в потолок, эхо рухнуло вниз.
Я невольно вскочила, вместе со мной подхватился Голубев и Нина.
– Че всполошились-то? – удивился Ленинид. – Я просто показал, как в бараке авторитетиться надо.
Нина и Анатолий переглянулись.
– Друг мой, – ласково осведомилась помощник режиссера, – вы любите кино?
– Кто ж его не любит? – резонно ответил Ленинид.
– А сами сниматься не хотите?
– Я?
– Вы!
– Я???
– Вы, вы! В роли Крутова.
– Я? Я? – твердил Ленинид. – Стану как Том Круз?
– Скорей как Годзилла, – без тени улыбки на лице ответила Нина, – кстати говоря, лучшие актеры, как правило, не имеют дипломов. Вот, допустим, колли Лэсси, она собака, ничего не заканчивала, а какой образ создала? На все времена!
Глава 22
Дальнейшее действо стало развиваться без моего участия. Голубев и Нина налетели на Ленинида, ошалевший папашка только кивал головой и соглашался со всем, что ему предлагали. Когда Анатолий, словно фокусник, вытащил из пустоты бланк контракта, я попыталась вмешаться и пробормотала:
– Подождите, я хочу сказать…
Но на мои слова никто не обратил внимания. В целом ситуация напоминала день рождения человека, торжество, отмечаемое дома в большой компании родственников всех рангов. Наверное, вы сами принимали участие в подобных тусовках. Представьте накрытый стол, миски с салатами, батарею бутылок, мужчин, влезших по причине праздника в неудобные костюмы, и женщин, изуродовавших себя помпезными прическами вкупе со слишком ярким макияжем. Все уселись, налили, выпили по первой. И тут из комнаты приводят бабушку, виновника торжества, полубезумную старушку, чей возраст не известен никому. Дряхлую особу торжественно сажают в кресло, тамада церемонно заявляет:
– А сейчас, вторым тостом, мы выпьем за патриарха семьи!
Люди хватаются за рюмки, бабуся, кряхтя, встает и заводит:
– Сначала я хочу сказать о моем любимом Коленьке…
Улыбки замирают на лицах, бабуська толкает речь, длится она долго, почти бесконечно.
– Война… голод… строительство коммунизма… мы не думали о себе… сын отлично учился… жена, правда, неудачная…
Гости потихоньку
опрокидывают рюмашки, жуют салат. Сначала присутствующие ведут себя тихо, делая вид, что внимательно слушают великолепно известные всем воспоминания о том, как в 1939 году дедушка потерял на вокзале портфель, но потом народу надоедает ее речь, шум усиливается, о бабушке капитально забывают. Впрочем, все оказываются довольны: бабуся – оказанным ей вниманием, гости и тамада – тем, что церемония проходит правильно. По обычаю ведь второй тост надо провозглашать за родителей: пожалуйста, вот вам бабушка. Теперь можно благополучно забыть о ней до следующего праздника.Вот я сейчас, сидя между Голубевым и Ниной, походила на эту бабулю, роль именинника исполнял Ленинид.
Ошарашенный папашка подписал подсунутую ему бумагу.
– Вот это пиар-ход! – заорал продюсер. – Всех сделаем! В сериале Виоловой одну из главных ролей сыграет отец Арины. Такого еще не бывало.
Я вздохнула, оно верно, подобная глупость могла случиться лишь со мной, небось другие авторы во избежание таких коллизий не шляются по кастингам в сопровождении ближайших родственников.
Не успела последняя мысль влететь в голову, как из сумочки донеслась бойкая трель мобильника. Я вытащила аппарат и, решив впредь всегда соблюдать предусмотрительность, глянула на дисплей… Невероятная радость охватила душу, Олег наконец-то нашел возможность связаться с женой!
Прижав к уху телефон, я вышла в коридор и быстро заговорила:
– Алло! Говори скорей! Почему так долго не звонил?
Но вместо хорошо знакомого голоса мужа послышался совершенно чужой дискант:
– Пригласите Тараканову.
Вот черт! Надо же было свалять такого дурака! Отчего я решила, что меня ищет Куприн! Из-за сообщения «Номер засекречен»? Но ведь шифруются не только сотрудники милиции, еще услугами антиопределителя вовсю пользуются журналисты, и сейчас я нарвалась на одну из представительниц древнейшей профессии, придется отвечать на оригинальные вопросы, типа: «Откуда берете сюжеты для своих книг?» Один раз, устав говорить честно о том, что описываю лишь реальные, произошедшие со мной или с моими знакомыми события, я рявкнула:
– Понимаете, я отчаянно вру и получаю за это деньги.
Газета вынесла опрометчивое заявление в заголовок, и мне здорово попало от Федора, поэтому сейчас следует проявить крайнюю вежливость и сладкую приветливость. Не подумайте, что я боюсь борзописцев, сама до недавнего времени была одной из них, но у меня трясутся коленки при мысли о начальнике отдела пиар и рекламы «Марко».
– Внимательно вас слушаю, – пропела я, приготовившись услышать следующую фразу, нечто типа: «Вас беспокоят из газеты «Жизнь комаров».
Рейтинговым изданиям с миллионными тиражами Арина Виолова не нужна, мой удел раздавать интервью всяким журналам типа «Лошади и кролики», «Вести N-ского леса» или «Новости третьего подъезда восемнадцатого дома».
Но собеседница неожиданно произнесла совсем иное.
– Вас беспокоят из больницы. У нас в реанимации лежит Луиза Марковна Стеклова.
– Луиза! – закричала я. – Что случилось?
– Вы ее знаете?
– Да.
– Меня зовут Юлия, я работаю медсестрой.
– Говорите быстрей.