Кекс в большом городе

Умерла Зина неожиданно, попала под сильный ливень и простудилась, собственноручно сделанные снадобья не помогли, вызванная в конце концов из района «Скорая помощь» заявилась лишь на третьи сутки, когда старуха впала в агонию.

Мучилась она страшно, кричала неделю, смерть никак не хотела забирать грешную душу. На исходе седьмых суток местные мужики разобрали у избы крышу, но даже это радикальное средство не помогло. Катя, обливаясь слезами от жалости к бабушке, сидела в своей комнате, отец и тетка, бывшая у девочки вместо матери, запретили ей выходить в коридор.

Потом бабушка стала внятно молить:

– Приведите Катю, Катю, Катю…

– Побойся бога, мать, – ответил сын старухи, – терпи, авось все закончится, помрешь скоро.

– Катю, Катю, Катю, – кричала Зина, – Катю!

Девочка, решив нарушить запрет, понеслась в комнату умирающей, но ее перехватила тетка и, запихнув в сарай, приказала:

– Не смей наружу высовываться!

– Меня бабушка зовет, – плакала школьница, – проститься хочет.

– Нет, это не она зовет, – покачала тетка.

– А кто? – испугалась Катя.

– Сатана старается, новую душу хочет, – загадочно заявила тетка и ушла.

Ночью Кате приспичило в туалет, она вышла во двор, сделала пару шагов к дощатой будке, и тут какая-то немыслимая сила подхватила ее и поволокла назад, к комнате бабушки. У входа с наружной стороны, сидя на стуле, дремала тетка. Тогда все та же сила развернула девочку и дотолкала до выхода на улицу, подтянула к окну. Повинуясь невесть чьему приказу, подросток перегнулась через подоконник, увидела кровать и Зину в подушках.

– Катя, – прошептала старуха, – иди сюда.

Девочка шмыгнула в спальню.

– Уж прости меня, внученька, – зашептала бабуля, – слабая я оказалась, он сильней, не отпускает. Мочи нет больше терпеть, наклонись, я тебе крест отдам.

С этими словами бабушка стала снимать с шеи шнурок. Катя, полагавшая, что старушка хочет вручить ей свой нательный крестик, спокойно ждала, но на веревке оказался ключик.

– На, – шепнула Зина, – теперь твой черед, авось разберешься, и помни, не сама ты зло и добро творишь, он тобой руководит. Открой шкаф на чердаке! Ну, бери!

Катя машинально протянула руку, костлявые пальцы бабушки вложили в детскую ладошку ключик, потом уцепили внучку за запястье. Девочку сковало ледяным холодом, сначала окаменели ноги, потом тело, шея, голова, когда льдина дошла до макушки, бабушка икнула и упала в подушки, из ее лица ушло напряжение, морщины разгладились. Катя разинула рот, на подушке лежала мертвая девушка удивительной, почти неземной красоты, даже волосы из седых превратились в смоляные.

В разобранную крышу сверкнула молния, грянул гром.

– Господи! – заорала, влетая в спальню тетка. – Катька! Что же ты наделала! Скажи скорей, Зина тебя трогала?

– Ключик отдала, – испуганно ответила Катя, – вот! На шнурке!

– Что случилось? – спросил, появляясь на пороге, отец.

Тетка кинулась в ноги к брату.

– Прости, Сергей, прости, – запричитала она, – не уберегла, стерегла в коридоре, а она через окно влезла! Ой, горе! Горе! Глянь-ка, она ей все передала!

Отец попятился, потом перекрестился и зло рявкнул на тетку:

– Хорош выть! Дело сделано! Судьба ей такая! Ты сама чего мать за руки не взяла?

– Дык… тык… – стала заикаться сестра, – боязно! И потом, она не меня кликала!

– Могла избавить Катьку от зла, – не успокаивался отец.

– Ой! Сережа-а-а! – завыла тетка. – Не-е-ет! Стра-а-ашно!

– Отбоялись мать, – выплюнул отец, – теперь через Катьку трястись станем. Ша! Зови соседей, крышу закрыть надо, дождь хлынет, три дня ему лить теперь. Затопит избу. Да лицо ей прикрой, страх глядеть.

Катя обернулась и взвизгнула. На кровати вместо молодой, черноволосой девушки лежал труп отвратительно-уродливой бабки, чистой бабы-яги. При жизни Зина выглядела совсем по-другому.

Глава 24

Баба Катя допила кофе и усмехнулась:

– Это теперь я умная и знаю, что ведьму с белого света так просто не отпускают. Мучиться ей, пока дар свой не передаст.

– Как? – испуганно прошептала я.

Колдунья кивнула.

– Ну просто, тому, кто колдунью пожалеет, к одру подойдет и за руку ее возьмет, вся сила и уйдет. Обычно смену себе заранее готовят, из девочек, ближайших родственниц, но иногда на воспитание берут, сиротку например. Той потом по жизни крест нести. Только мало дар получить, надо и знаниями обладать, иначе такого натворить можно. Чего не пьешь чай?

Я отодвинулась от стола и дрожащим голосом сказала:

– Не хочется.

Баба Катя засмеялась:

– Не бойся, мне еще года два жить, да и есть сменщица на примете. А потом, понаделав глупостей, я только белые дела творю. Давай продолжу!

После поминок по бабке Катя открыла ключом шкаф, нашла там много тетрадок и несколько очень старых книг, написанных от руки непонятными буквами. Не один месяц ушел у нее на изучение наследства, но в конце концов девочка разобралась в бабкиных записях и старинных томах. Наверное, Кате и впрямь перешли некие способности, потому что к двадцати годам ее иначе как ведьмой не звали. Правда, называли так за глаза, только разве в деревне что скроешь?

Теперь люди шли к Кате, точь-в-точь как когда-то к Зине, и некстати забеременевших баб тоже принимала она. Сколько плодов вытравила молодая умелица, не знал никто, Катерина умела держать язык за зубами. Если честно, ей нравилась власть над людьми, радовало, как деревенские кумушки, стоявшие длинной очередью в местном магазине, расступались и говорили:

– Проходите, Катерина Сергеевна, мы не торопимся.

Да что там бабы, Катю уважал сам председатель колхоза, коммунист Сергеев. Высокому деревенскому начальству Катя вправила спину, и тот после этого случая всегда снимал кепку при встрече с девушкой.

В общем, жизнь шла хорошо, денег Катя не брала, но приносимых подарков вполне хватало для сытого существования. Была лишь одна беда: после смерти отца и тетки – на близких отчего-то умение Кати не действовало – девушка осталась одна.

Холостые парни обходили ведьму стороной, если Катя заглядывала в клуб, на танцы, юноши мигом убегали курить и возвращались в зал лишь после ухода ведьмы.

Так бы и куковать девушке вековухой, но тут из Москвы прибыл по распределению новый доктор, молодой симпатичный Павел.