Кексики vs Любовь

Не ждал. Знал, что притащится. И хотел, чтобы эта её сцена хотя бы не рядом с залом происходила.

— Я от тебя уже полгода как ничего не жду, Рохлина, — произношу, даже не пытаясь подавить отвращение. Ей стоит слышать мой тон, гораздо более убедительный, чем слова, которые Лерка никогда особо и не слышала, если тема разговора ей была не интересна.

— Да ну? — Лерка подходит ближе и жмется к моему плечу, обдает облаком приторных духов, ведет коготком по коже. — Совсем-совсем ничего не ждешь? Ты?

Не очень кстати, туалеты в этом ресторане сделаны не кабинками, а отдельными “личными” комнатами, и раковина тут царствует на широкой длинной столешнице. Предназначенной на самом деле — для запаса всяких мелких туалетных средств вроде влажных салфеток, липкого ролика и резервной бабьей прокладки на случай внезапной красной тревоги у местных посетительниц. Но Лерка в таких объектах всегда видела только один смысл и всегда делала то же, что делает и сейчас — опирается ладонями на столешницу и втекает, иначе и не скажешь, устраивая задницу рядом с раковиной. Улыбается мне так призывно, что даже ноги ей раздвигать не обязательно. Девочка готова, девочка жаждет…

И даже год назад я бы не удержался, подался бы вперед, сам вклинился бы между острых коленей, дабы осквернить в который раз стены любимого заведения, но…

Сейчас гормоны даже и не думают реагировать. Только раздражение подступает, как от зудящей над ухом надоедливой мухи.

— А ты не меняешься, — задумчиво роняю я, стряхивая капли с ладоней, забив на оскверненную Рохлинской задницей сушилку для рук, — впрочем, я этого и не ждал.

— Такой холодный, — Лерка ловчей змеей тянется ко мне, виснет на плече, — Тимурчик, ну завязывай, пообижался и хватит.

— Пообижался? — повторяю я ошалело, в который раз поражаясь степени незамутненности рассудка этой мадемуазели. — По-твоему, развелся — это обиделся?

— А разве нет? — рыжая кокетливым бантиком складывает губки. — Ты же проучить меня хотел, да? По-жесткому, чтоб прониклась.

Я не отношу себя к впечатлительным, не считаю себя трепетной натурой, но даже у меня в эту минуту пронеслось перед глазами лет шесть моей жизни.

И надо было понять все сразу, с того дивного момента, когда эта мамзель заявила “Я не буду меняться ради тебя”, но я-то думал, что это все шуточки… Что и ей захочется наконец не только сверкать улыбкой в рекламных роликах, но и заняться семейным очагом, завести детей…

А потом прошел год… Два… Шесть… И она все еще не хотела, не была готова, и не нагулялась…

Впрочем, чего скрывать — из-за её истерик к четвертому году и я сам уже от неё не особенно чего-то хотел. Но все еще пытался. По инерции. Ровно до того момента, как однажды приехал на какую-то вечеринку, на которую приехать был не должен. Кто-то домой из командировки раньше возвращается, я — на чужой праздник.

На котором моя чудесная женушка особо не скучала, откровенно вешаясь на какого-то смазливого молодого хмыря. Так у них все было хорошо, так вдумчиво они друг дружку облапывали, что меня даже не заметили. А я ведь смотрел на них аж целых пару минут, до того, как понял, что даже в морду этому ушлепку дать не хочу. А вот развод — хочу, так люто, будто бы этот брак был для меня удавкой.

Он и был.

Как свободно мне дышалось все это время без неё — ни в сказке сказать, ни пером описать.

Не вижу смысла продолжать с ней болтать дальше. У меня там Кексик недоокученный в зале сидит, и я чтобы уломать её на это свидание аж вабанк пошел. Если не добьюсь результата — будет очень неприятненько.

Но я добьюсь. Главное — не дать ей уйти, не дать переварить и забыть всю рассыпанную сегодня с утра подкормку.

— Серьезно? Уходишь? — стоило мне тронуться с места и голос Лерки становится концентрированно ядовитым. — От меня? К этой корове идешь? Давно переключился на бодипозитивных моржих?

А вот это она уже зря, на самом деле!

Я останавливаюсь так резко, как если бы взял и с размаху налетел на стену. Сам слышу, как шумно втягиваю воздух в грудь. Слышит и Рохлина. Хихикает вызывающе.

— Это ведь правда, Тимурчик. Просто кошмарная правда. Ты и с таким чучелом. И как ты так опустился, ума не приложу! Но я все еще тут. Готова тебя спасти.

Тьма клокочет внутри. Тьма клокочет и ищет путь наружу, чтобы обрушиться на голову стервы смертельной лавиной.

Мне даже оборачиваться не надо, чтобы увидеть её. Знаю прекрасно, как она разносит всех, кто посмел ей не угодить. Голову задрала как королева, ногу на ногу закинула, истерично дергает ногой в блядской красной босоножке под цвет не менее блядского платьишка. Бесится, что от неё посмели отвернуться.

И рядом с ней Кексик — в её темном платье-водолазке, до колен, и пышной копной гладких волос. Дальше можно даже не продолжать. Уже внутри все пересыхает. А если уж вспомнить пухленькие гладкие ножки, м-м-м-м…

И многое я бы Лерке спустил не из пылкой любви, а тупо из-за того, что во взрослом возрасте считал зашкварным как-то мстить женскому полу. Но позволить ей вот так просто вытирать язык об мою личную манию…

Ни пальцем не трогаю.

Ни одним лишним словом не обращаюсь.

Даже не поворачиваюсь.

Просто неспешно, почти церемонно ныряю в карман за телефоном.

— Хэллоу, босс, — бодрый голос Сеньки, то есть конечно, Арсения Федотовича Емельянова, первого моего заместителя и просто лучшую правую руку из всех возможных — вот он, первый раскат грома для Леры. Её Сенька терпеть не может и с момента моего развода столько раз предлагал мне раскатать неверную жену, что некоторые варианты умудрились запасть мне в душу.

— Дружище, мы уже отправили рекомендационное письмо Рохлиной в агентство Варламова?

— Кхм-кхм…

Есть такая народная примета — если твой лучший друг и правая рука начинает вот так красноречиво кашлять — его дело попахивает керосином. Впрочем, я и не заблуждался на этот счет.

Рекомендационное письмо от нас, как от последних работодателей Лерки, было запрошено две недели назад и писал его лично Сенька, но все восемь вариантов, что он мне показывал — больше походили на разнос.

Возможно, дело было в том, что это Сенькину кровь моя женушка успела попить сильнее всего.

В конце концов, друг неохотно пообещал, что напишет лестную рекомендацию, но тянул он с этим уже больше недели и, судя по всему, — по сегодняшний день не взялся за это дело.

— Не ссы, — коротко прерываю я Емельяновские душевные метания, — я передумал. Не будем мы врать. Лучше отправь видео с последним её дебошем на съемках.

— Урод! — каблуком по спине мне прилетает ощутимо, но я в эту секунду даже боли не чувствую. Только триумф.

Рохлина налетает на меня со спины, в лучших традициях истерички — не бьет, а лупит по девчачьи, царапает шею, даже почти что кусается — но я успеваю перехватить тонкие запястья.