Кельтика
Шрифт:
– Судя по его виду, – крикнул в ответ Рубобост, – и по незажившим шрамам на руке и шее… очень даже участвовал.
Он развернулся и поскакал к кораблю, который охранял, а мы отправились пешком вслед за ним, все, кроме Илькавара, – он остался в крепости, чтобы петь и играть для мертвых.
Глава одиннадцатая
ЗАПУСТЕНИЕ
Человек, поджидавший нас на другом берегу, приготовился к тому, чтобы в одиночку отражать нападение. Пять тонких копий были воткнуты в землю рядом с ним, два щита: один круглый, другой овальный – были прислонены друг к другу,
– Ну что, Урта, вернулся с победой? – прокричал удивительный старик с другой стороны реки, когда Урта подошел к камышам на нашей стороне. – Привез ли ты котел Игнориона, из которого пили первые короли?
– Нет, у меня его нет.
– Тогда, может быть, ты привез копье Ллуга, которое не падает на землю, не сразив семерых врагов? А может, ты привез заколку от его плаща, которая стряхивает дичь с дубов, если ее правильно вколоть?
– Нет, ничего этого у меня нет.
– Тогда ты, наверное, нашел и убил самого огромного и самого свирепого вепря, в два человеческих роста, на клыках которого до сих пор висят охотники-неудачники, запутавшиеся в собственных ловушках? Ты грозился убить такого! Ты принес его зуб и клыки?
– Нет, отец. Я ничего не принес с собой. Но не потому, что не искал.
– Тогда ты, должно быть, принес серебряный щит Диадары, в котором мы можем видеть не только своих отцов, но и не родившихся еще детей, охотящихся в Царстве Теней Героев? Ведь за ним ты пошел. Ты хотел увидеть будущее своих земель.
– Нет, и щита у меня нет. Меня обманули.
– Но у тебя хотя бы есть что-то интересное, чтобы рассказать детям, истории для утэнов и их братьев? Истории о приключениях, от которых зимней ночью замолкнут даже мертвецы из Страны Призраков?
– Нет, и этого у меня нет.
– Почти год, – крикнул старик, – почти год, Урта! И ничего не привез.
– Меня вел сон, но он меня обманул, – крикнул в ответ Урта. – А вернулся я в кошмар. – И добавил мягче: – Я рад тебя видеть.
– Я же совсем не рад тебя видеть, – крикнул в ответ строптивый старик. Он схватил с земли копье и угрожающе замахнулся в Урту. – Ты должен был находиться здесь. Ты не должен был бросать свою славную крепость на произвол судьбы из-за какого-то сна. Плохие дети вырастают, становятся мужчинами и могут измениться. А что потеряно – не воротишь. Ты должен был остаться!
– Согласен с тобой. И от этого боль утраты еще сильней. Я рад тебя видеть, Арбам. Но если ты хочешь со мной сражаться, хочешь отомстить – нам лучше перебраться на отмель у холма.
Арбам долго не отвечал. Потом поднял левую руку, на ней видны были два свежих пореза, еще не заживших, они шли от плеча к локтю. Урта вздохнул и слегка сгорбился, затем, повернувшись ко мне, прошептал:
– Это раны скорби. Одна за его жену Риону, а вторая за дочь… Айламунду. Мою Айламунду, Мерлин. Она погибла вместе с Уриеном. Я так и знал. Итак, нет сына и нет жены. И нет никакой надежды, что выжили маленькая Мунда и лохматый Кимон.
Он
крикнул через реку:– Я бы лучше приберег свою ярость для убийц. Но выбирать тебе, отец. Я предпочел бы оплакать погибших.
– Так и поступай, – согласился его тесть. Он долго молча смотрел на Урту. Потом сказал: – Но горевать тебе придется меньше, чем ты думаешь. Переходи реку. Возьми своих друзей. Переходите по отмели.
– Мы будем драться? – спросил Урта. – Если будем, я лучше пойду один.
Арбам снова долго смотрел на него тяжелым взглядом, потом отрицательно покачал головой:
– Нет, драться не будем. Не сейчас. И не мы с тобой. Сохрани свою кровь для других дел. Она тебе еще пригодится.
Старик собрал копья и щиты, повесил их на плечо и зашагал через заросли бледно-зеленой ивы к тому месту, где река пенилась и бурлила на черных камнях мелководья.
Урта и Арбам встретились посредине реки и обнялись. Урта представил меня, потом Ниив, которая все время держалась поближе ко мне, потом Ясона. Два уже немолодых человека обменялись настороженными взглядами и слегка кивнули друг другу.
– Беспокойный у тебя корабль, – начал разговор Арбам. – Ему очень хочется уйти отсюда. Корабль странный, хотя не пойму, почему меня это беспокоит. В последнее время мир очень изменился, стал совсем не таким, как раньше.
– Это Арго. Я построил его своими собственными руками, – соврал Ясон. – В Пагазе, в гавани Иолка.
– А где это?
– К югу отсюда, он находится на побережье самого теплого моря, ты даже представить себе не можешь, насколько теплом. Вы называете это место Греческой Землей.
– И ты построил корабль своими собственными руками…
– А потом отремонтировал при свете Полярной звезды, мне помогал твой зять и еще вот этот человек. – Он показал на меня. – Доски были промерзшие, вместо бронзы – лед. А корабль все равно пахнет македонскими винами и оливами из Ахеи, поэтому он беспокойный.
Впервые я понял, что Ясон скучает по дому, он просто переносит свои чувства и желания на корабль. Если Арго и скучает по чему-то, то скорее по снегу и морозу севера, по запаху оленей – по тому, что нравится Миеликки, а не по ароматам Греческой Земли.
Улланна только что перешла реку, на одном плече у нее висел лук, колчан со стрелами на другом. С ней Арбам был куда галантней, чем с Ясоном. Она протянула руку и коснулась двух свежих рубцов на предплечье Арбама.
– Я скорблю о твоей потере, – передала она через меня.
– Моя жена и дочь, мать детей этого человека.
Улланна закатала свой левый рукав. Длинный шрам тянулся от плеча к локтевому сгибу, а на кисти руки я заметил след от стрелы.
– Мой муж и маленький сын, – сказала она. – Их убили персы, когда я охотилась в горах. Мы оплакиваем близких так же, как вы.
Арбам приложил палец к ее ране на кисти руки между мизинцем и безымянным. Улланна вытащила из колчана стрелу с железным наконечником и проколола руку в том же месте.
– Мы скорбим до тех пор, пока рана не заживет, – пояснила она Арбаму, а тот кивнул в знак согласия. – Или делаем так, чтобы она не заживала, – добавила она, а Арбам улыбался, глядя на нее.
– Быстро, болезненно, действенно, – шепнул мне Ясон. – Если бы я знал такой способ оплакивать умерших, переживать так свое горе, возможно, я и не умирал бы двадцать лет.