Кельтский круг

Тойер закивал, слишком поспешно:

— Итак, ничего. Как говорится, пусто! Вообще ничего, ноль! Замечательно. Предлагаю отправиться по домам. Похоже, эти выходные пройдут спокойно. Хотя у нас все равно найдутся дела.

Молодежь ушла. Тойер с материнской заботой проветрил кабинет, немного походил из угла в угол, размышляя, не заглянуть ли к Ильдирим. Тут ожил телефон. Звонил один из сотрудников, дежуривших возле дома Брехта.

— Объект наблюдения не зажигал свет, и мы поднялись к нему. Брехт убит! Но мы ведь все время дежурили у дома, никуда не отлучались!

Тойер в бессилии опустил руку, державшую трубку. Потом просто положил трубку на место. Выглянул в коридор. В кабинете Шерера еще горел свет. Гаупткомиссар вошел без стука.

— Тойер, в чем дело? Мы уже уходим. Представь себе, нам пришлось иметь дело с идиотом, который в Хазенлейзере…

— Третий, этот Брехт, тоже убит. Мои парни уже ушли. Может, возьметесь? А я завтра приду пораньше, в начале шестого. Сейчас я просто с ног валюсь.

Обычно подобные просьбы вызывали язвительные насмешки коллег, но усталое, серое лицо Тойера подавило такое желание в зародыше.

— Ладно, мы займемся, — сухо ответил Шерер. — Ступай, выспись.

Сыщик поехал домой. Ему снова удалось избежать штрафной квитанции, просто повезло. Да и вообще сплошное везение — настоящая, по всем канонам серия убийств, громкое дело. К горлу подступила тошнота, но обошлось.

Ночью Иоганнесу Тойеру снились чужие галактики, которые он бороздил на своем звездолете.

12

НАБЛЮДЕНИЯ В ВЕК ПЛАЗМЫ \ НАРЯДУ С МАЛЬЧИКАМИ И ИХ НЕИЗМЕННО ДВОЙНОЙ ФУНКЦИЕЙ ДЛЯ ГОРОДА \ В ОКУЛЯР \ ЧЕРЕЗ КОТОРЫЙ ВЕДЕТСЯ НАБЛЮДЕНИЕ \ ЗАМЕТНО \ ЧТО СОСТОЯНИЕ КОНСТАНТНОЙ НЕКОНСИСТЕНЦИИ ПЛАЗМЫ УЖЕ ОПЯТЬ ИЗМЕНИЛОСЬ \ ВОЗМОЖНО ДЕВОЧКА УЗЛОВОЙ ПУНКТ ДЛЯ КОНТАКТА \

С ДЕТЬМИ МОЖНО ГОВОРИТЬ БЕЗ БОЛИ \ НО ПОСКОЛЬКУ ЛЮДИ ГОРОДА ДУМАЮТ УЖЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ \

ОН \ УБИЙЦА \

Я\

ДЕТИ ВСЕГДА УБЕГАЮТ ПРОЧЬ \ Я ДОЛЖЕН ЗАВОЕВАТЬ ДЕВОЧКУ \ ДОЛЖЕН ПОГОВОРИТЬ \ ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ \ ВЕРНУТЬ ВЗАИМНУЮ ОТМЕНУ \

ПЛАЗМА \

Шпиц и Шмель. Так звали несчастных. Одно дело, когда твое имя провоцирует окружающих на дурацкие шутки. Но совсем худо, когда ты сидишь в патрульной машине и охраняешь человека, а того тем временем убивают. Ганс Шпиц только разок заглянул в «Эссигхаус», да и то на минутку — по нужде. Шпиц в клозете — коллеги все-таки посмеялись над этим, несмотря на кровавые события, обрушившиеся на мирный Гейдельберг. А Бернд Шмель что делал в это время? Нет, Шмель не опылял цветки клевера. Он не сводил глаз с подъезда — во всяком случае, так он утверждал. Но нашли его окурки. Он курил восточные сигареты «Нил»; по словам Хафнера, они по вкусу напоминают верблюжий помет. Какой нормальный человек станет курить такую дрянь? Злые языки утверждали, что он курит «Нил», чтобы выпендриться — мол, вот он какой. Так вот, окурки нашли, по филигранной формулировке Момзена, «вниз по Плёку», возле индийской забегаловки.

Возникает вопрос: зачем понадобилось идти по следу незапятнанных коллег-полицейских, словно они и есть преступники? Однако, как метко выразились два служителя юстиции, Зельтманн и Вернц, на первой пресс-конференции гейдельбергских органов охраны правопорядка (кстати, она оказалась международной — на нее угодил какой-то заблудившийся голландец), «в данном случае речь идет не о ложном корпоративном духе, а о… — Зельтманн взглянул на Вернца, и тот закончил фразу: — …о жизни и смерти». Так было написано в приготовленном заранее тексте. Тойер, молча сидевший рядом с ними, видел это собственными глазами.

Получилось нехорошо — он лишь утром явился на место убийства. Ребята тоже не понимали, почему он не сразу сообщил им о происшествии. Впрочем, в душе он привык, что им вечно недовольны, — и ему было безразлично. А постепенно — и вот это его пугало — он привыкал к тому, что не испытывал ужаса, когда в очередной раз смотрел на изуродованное лицо. Хотя что значит — в очередной раз? Ведь чуть раньше он ухитрился избежать этого зрелища. Но тут увидел. Брехт не был застрелен, его ударили топором в лоб и нанесли множественные раны на шее, груди и затылке. Топор валялся тут же, на месте преступления. Преступник действовал в перчатках. Никаких следов ног, несмотря на лужи крови. Так везти может только психам.

Момзен красовался в газете.

Тойер пропадал на службе.

Закончились каникулы по случаю Троицы. Город наполнялся туристами, на улицах звонко щебетали дети. Как-то гаупткомиссар столкнулся с Бабеттой; девочка его не узнала, да и как могла узнать, ведь она видела его лишь пару раз, мельком. Дважды он заглядывал к Ильдирим поздно ночью. Они занимались любовью, все было прекрасно, но до странного беззвучно. Малышка рядом видела сны. Турецкий брат снова сгинул.

Как-то раз отчаявшийся руководитель группы все-таки попенял прокурору Ильдирим, что она его подвела, отказавшись от дела. А вчера не получилось встретиться, так как Бабетте захотелось сходить в кино и…

Он сидел за рабочим столом, колдовал над картой Гейдельберга, вернее, той части города, где находится гора Хейлигенберг. Был конец недели, стояла прекрасная погода. Ребята ушли, мог идти домой и он, но его удерживало какое-то чувство долга. Плазма был единственной ниточкой к разгадке преступления. Плазма исчез. Место, где был найден ключ, помеченное красным крестиком, находилось почти на краю леса, буквально в двух шагах от культовых построек Тингштетте. Вскоре он сам стал казаться себе комиссаром из криминальных романов, всегда нагонявших на него тоску.

— Я видел своих детей в последний раз, — проговорил он в пространство, имитируя прокуренную хрипотцу Богарта, — когда у них еще росли молочные зубы. Сегодня моя дочь выходит замуж, но меня не будет на свадьбе. Как не было и тогда, когда мой сын упал в котел…

Он резко оборвал фразу, так как открылась дверь. Вошел Лейдиг:

— Я слышал ваш голос. Вы разговаривали по телефону?

— Нет, — могучий сыщик зевнул. — Ничего серьезного, я просто немножко пофантазировал. Думал, вы уже разошлись по домам.

— Я уже заглянул домой… — Эти слова были самым исчерпывающим ответом. — Мне вот что пришло в голову… Кроме Брехта в доме живут на третьем этаже супруги Голлер, а на втором — какой-то студент, которого, по сообщениям, не было…

— Поскольку он в тот день был арестован в Люденшейде с пятью сотнями любителей экстази, — добавил Тойер.

— Китайская лавка в цокольном этаже в момент преступления была закрыта. Сорок семь свидетелей подтвердили, что ее владелец находился в…

— Да-да, он альт, поет в хоре. В церкви Святого Духа, — раздраженно кивнул Тойер.

— Вообще-то альт — женский голос… — Лейдиг выглянул в окно, словно снаружи находились ответы или по крайней мере хорошие вопросы.

— Да, — согласился Тойер, — вероятно, голос у него как у ангелочка, а может, он женщина, и ему насрать на весь мир. Впрочем, речь сейчас не об этом.

О чем же тогда речь? Что им вообще известно? В конце концов, не исключено, что здесь и кроется разгадка. Может, им нужно обратить пристальное внимание на этого китайца-транссексуала? Нет, едва ли.

— Я еще не сообщил вам вот что. — Лейдиг отошел от окна, сел за свой стол и задрал ноги на столешницу. С серым костюмом он носил коричневые носки, и Тойер этого не одобрил.