Кембриджская пятерка

В 1934 году в Англии создается нелегальная резидентура во главе с опытным разведчиком Игнатием Рейфом. В качестве вербовщика ему оказывает помощь разведчик-нелегал Арнольд Дейч, находящийся в Англии под видом австрийского ученого-психолога. В Лондоне он вышел на группу прогрессивно настроенных студентов Кембриджа и Оксфорда и уже в июне 1934 года привлек к сотрудничеству с советской разведкой первого члена «Кембриджской пятерки» — Кима Филби.

15 июля 1934 года нелегальным резидентом в Англии назначается опытный разведчик Александр Орлов, работающий в стране под прикрытием сотрудника одной из американских фирм. В феврале 1935 года Игнатий Рейф выдворяется из Англии как нежелательный иностранец, и дальнейшую работу по приобретению перспективной агентуры ведет сначала Александр Орлов, а затем сменивший его на посту нелегального резидента в январе 1936 года Теодор Малли.

Делая ставку на приобретение перспективной агентуры из представителей правящей элиты Великобритании, Арнольд Дейч, как опытный психолог, отмечал четыре характерные особенности этой категории кандидатов на вербовку: присущее их классу недовольство существующим положением вещей, скрытность, стремление к духовной близости с единомышленниками, детское желание похвалы и одобрения. Эти качества он считал необходимыми для того, чтобы привлекать молодых англичан-аристократов к сотрудничеству с советской разведкой.

В июле того же года Дейч дает задание Филби тщательно изучить своего друга Дональда Маклина, который в оперативной переписке получает псевдоним «Вайзе» («Сирота») — явный намек на смерть его отца, последовавшую два года назад. Филби должен был досконально узнать о связях Маклина в интересующих разведку политических кругах Англии и выяснить, готов ли тот отказаться от активной политической деятельности в пользу тайного сотрудничества с советской разведкой.

Выполняя задание, Филби пригласил Дональда к себе домой. В ходе беседы он выяснил, что его друг намерен после окончания Кембриджского университета устроиться на работу в МИД Англии и, несмотря на это, оставаться активным коммунистом. В то же время оказалось, что пока Дональд не представляет, в чем будет заключаться его активная коммунистическая деятельность.

— Если ты будешь продавать в министерстве коммунистическую газету «Дейли уоркер», то не думаю, что долго там продержишься, — заметил Филби. — Но ты можешь вести там специальную работу.

Это заинтересовало Дональда, и он попросил уточнить, о какого рода работе идет речь. Филби в самых общих чертах пояснил, что Дональд может передавать советским друзьям полезную для СССР и Коминтерна информацию, почерпнутую из документов МИДа Великобритании. Он заверил друга в том, что люди, с которыми он связан, «занимают очень важные посты и работают в очень серьезной организации». Дональд без колебаний согласился оказывать помощь Советскому Союзу, обещав держать в тайне это сотрудничество.

Беседа состоялась в середине августа 1934 года, когда Александр Орлов находился в Москве, вызванный туда для участия в совещании, посвященном, кстати, работе с перспективной агентурой. Позже, касаясь успехов лондонской нелегальной резидентуры в данном направлении, Орлов писал:

«Идея вступления в “тайное общество” была очень привлекательной для молодых людей, мечтавших о лучшем мире и героических подвигах. По складу ума и взглядам они очень напоминали молодых русских декабристов прошлого столетия и внесли в советскую разведку подлинный пыл неофитов и веру в идеалы».

Оставшийся исполняющим обязанности резидента Игнатий Рейф доложил в Центр об успешной вербовке Дональда Маклина. Однако Лубянка проявила осторожность и не спешила санкционировать включение его в агентурную сеть.

Дело в том, что в тот период в течение довольно длительного времени — с июня 1934 года по январь 1935-го — почтовая связь между лондонской резидентурой и Центром отсутствовала. И Москва имела довольно смутное представление о начавшейся работе с будущими членами будущей агентурной группы. Ведь в телеграмме много и подробно по оперативным вопросам не напишешь. В ответной телеграмме Центра говорилось: «От прямой связи воздержаться до проверки и выяснения его возможностей. Использовать пока его через “Зенхена”» (псевдоним Кима Филби).

Указание Центра диктовалось и соображениями конспирации. Начальник внешней разведки Артузов опасался, что Маклин не утратил связей с компартией и может попасть в поле зрения контрразведки в связи с предстоящим устройством на работу в МИД Великобритании.

В сентябре 1934 года Орлов возвратился в Лондон и поручил своему заместителю Рейфу установить прямой контакт с Маклином. Первая встреча с агентом состоялась в октябре. В телеграмме в Центр Орлов сообщает: «С “Вайзе” мы связались. Он совершенно прекратил свои связи с земляками (так в оперативной переписке именовались тогда коммунисты. — В. А.) и стал членом общества высших кругов. Его связи исключительны, и, возможно, он получит хорошую должность».

Центр реагировал на телеграмму Орлова письмом от 7 марта 1935 года, в котором, в частности, отметил:

«Ваше сообщение о “Вайзе” чрезвычайно нас удовлетворяет. В отношении его наша основная установка: проникнуть через него в МИД. Просим направлять свою работу с ним неуклонно и твердо по этому направлению, поскольку “Вайзе” благодаря своим связям имеет реальные возможности добиться своего назначения в МИД.

Наше общее замечание о “Вайзе”: он, несомненно, перспективный источник, заслуживающий особенного внимания к себе, тем более что, судя по Вашим сообщениям, он действительно расположен к нам и работает не из-за материальных выгод. Последнее обстоятельство, естественно, не следует расценивать как наше указание на то, чтобы Вы не платили ему, тем более что, вероятно, ему необходима будет материальная поддержка в связи с тем, что он устраивается в М ИД».

Тем временем Маклин готовился к экзаменам на государственную службу. Его мать хлопотала перед коллегами покойного мужа, чтобы они оказали ему протекцию, необходимую для приема на работу в МИД. Она заручилась поддержкой лидера консерваторов и премьер-министра Великобритании Стенли Болдуина, который был другом семьи Маклин и написал рекомендательное письмо. Сам Дональд Маклин успешно сдал экзамены, необходимые для поступления в МИД, и прошел соответствующие собеседования.

Понимая, что во время неформальной беседы в Форин Оффис неизбежно встанет вопрос о его принадлежности к компартии, резидентура отработала с Маклином линию его поведения. И действительно, в ходе собеседования ему был задан прямой вопрос: «Господин Маклин, ходят слухи, что вы придерживаетесь коммунистических взглядов, а это, как вам известно, делает невозможным ваше поступление на службу в министерство иностранных дел». Но Маклин был готов к такому вопросу. Он ответил невозмутимо и уверенно: «Да, в какое-то время у меня действительно были такие взгляды. Да и сейчас я еще не полностью от них отрешился. Но я уже сделал для себя определенные выводы».

Искренность кандидата произвела благоприятное впечатление на членов комиссии, председатель которой Ричард Четфилд был другом отца Дональда. Комиссия рекомендовала кандидатуру Дональда Маклина для зачисления в штат Министерства иностранных дел.

Впрочем, «полноценным» агентом» Маклин стал после того, как Центр убедился в том, что он располагает интересующими Москву разведывательными возможностями. В октябре 1935 года Маклин был принят на работу в МИД Великобритании, а Орлов, выехавший в командировку в Москву, увез с собой фотокопию письма министра иностранных дел лорда Саймона, в котором тот официально извещал агента, что он зачислен в штат сотрудников Уайтхолла.

Сотрудник МИДа Великобритании

Давая характеристику Маклину, Арнольд Дейч писал в Центр:

«Маклин — другой человек, чем Филби. Он проще и увереннее. Он высокий, красивый парень (рост — 190 см) и производит приятное впечатление. Он это знает, но не злоупотребляет этим...

Он пришел к нам из честных убеждений: интеллектуальная бессодержательность и бесцельность жизни буржуазного класса, к которому он принадлежал, его оттолкнула.