Кембрия. Трилогия

А Немайн ждет слов. И сестра ее ждет. От человека не меньше, чем от церкви Рима, которая, здесь и сейчас он.

– До весны многое может случиться, – сказал Дионисий, – но письма святейшему престолу я напишу уже теперь. Помимо армии варваров, есть и другие способы… Что я еще могу?

– Свидетельствовать о произошедшем перед королями, армией и народом. Остальным могу заняться и я…

Для начала – письмо Пенде Мерсийскому. Много величальных оборотов – суть короткая. Говорим Кентербери, подразумеваем – Кент. Еще одна армия! Потом – военный совет. Немного пополнившийся легатом над тремя сотнями рыцарей из Кередигиона. Эти пришли позже всех, сидят тихо, но непременно поддерживают Кейндрих. Зачем им сильный Дивед? Разговоры… А там, на востоке, собирается новое ополчение Хвикке. Из медвежьих углов, с союзных границ. Встают, стягиваются. Кто постарше – отстаивать давнюю добычу, кто помоложе – защищать землю, на которой родился.

Результат – ничего! Пока решили ждать гонца из Кер‑Мирддина. Который мало что переменит. Да и будет ли? Сенат из таких же людей состоит.

Вечером навестили Эйлет. Героине достался дом с деревянным полом, не хуже королевского погоста. Уже ходит, но у руки на перевязи шансов нет. Мэтр Амвросий припечатал: высохнет. Так что пальцами не пошевелить. Про отца уже рассказали. Тогда приняла, как кремень, между своими выплакалась. Разумеется, в Майни. Тут еще Эйра влезла.

– Я тот мех прихватила… Помните?

Полмеха на троих – многовато. Но первая чаша пошла по короткому кругу, и ее пополняли слезы. Женщин, но воинов. Второй не было. Эйлет остановила руку, готовую наполнить чашу заново.

– Остальное – когда отомстим. Даже если оно превратится от старости в уксус – не будет мне слаще вина!

– И мне, – согласилась Эйра.

Посмотрели на Майни. Та спала. Эйра возмутилась, мы плачем, а она спит! Эйлет выудила здоровой рукой придавленную носиком Майни записку: «Пока не захмелела: Ивору – побудка по четвертой ночной страже, по первой дневной быть готовыми к выступлению. Эйлет, разыскать Эмилия, Окту. Сдохните все трое, но мне нужно снабжение трех легионов под Глостер через пять дней и готовые лагеря по южному тракту, причем ближний – завтра к четвертой страже. Всех королей – болотом и торфяником, я сама с усами. Исполнять. Немайн».

ГЛАВА 6

Кер‑Нид, Глиусинг, Гвент, Хвикке. Конец декабря 1400 – январь 1401 ab Urbe condita.

– Стража минула. Просыпайся!

Кто орет в ушко по утрам или трясет за плечо? Нион Вахан, легат‑будильник. Сида потянулась. Первая мысль – маленького покормить. Вторая – желание придушить себя за то, что не рядом с сыном. Третья… Удивление, что спать не хочется. Что жизнь не окончена – ясно. Она никогда не окончится, пока на смену родителям приходят дети.

Сон и в уголках глаз не затаился. Несмотря на тяжелую работу, последние три дня и ночи перед битвой спала нормально – и вот результат. Хорошо. И что в постель уложили – хорошо, сидя спать неудобно. Вокруг кружком собралась команда, пробуждения ждет. Сестры, Ивор, Эмилий. Сейчас больше никого не нужно.

– Все, что успели, сделали. А снабжение – долгая игра. Но работаем.

– Что с оценкой трофеев?

– Завершаем. Примерную общую сумму уже могу назвать. Нам, включая добровольцев, следует треть. Если ты готова отнести возможные неточности на счет своей доли – можно начинать выплаты. Учти, трофеи мы скупаем дешево. Зато и продаем дешево… Но дороже. Должны мы прибыль получить?

Эмилий улыбнулся. Такая вот акула рынка. Совершенно необходимая. Трудно поделить на двоих пять солидов, но можно, особенно если у обоих по топору. Кольчугу – сложнее. А шатер? Повозку? Коня?

Так вышло: немало доспехов и оружия досталось северной армии. Зато победители получили обоз. Кони спешившейся знати, шатры, повозки – и все их содержимое. И волы – неторопливые, но сильные. Больше тысячи одних волов. Фураж и провиант на три месяца для шеститысячного войска. Все это необходимо поделить… и нельзя. Слишком заманчиво использовать саксонский обоз по назначению. Только за это придется платить. И не Хранительнице. Ей он попросту не нужен: слишком медлительный. Она уже разменяла свои золотые на более быструю систему снабжения. Иное дело – доспехи. Это саксы могут себе позволить экономить на экипировке воина. Если что – бабы новых нарожают. А как быть, если после бойни рожать и не от кого, и некому? Так что покупать придется в основном доспехи. Которые Эмилий скупает у молодцов Кейндрих за четверть цены. А продаст за треть.

– Вот видите, преосвященный, тридцать три минус двадцать пять – восемь. Ровно по закону.

Немайн вспомнилось: «На эти два процента и живу». От реальных‑то вложений выходит совсем не восемь процентов, а все тридцать три. Уши дернулись. Эмилий чуть расширил глаза: «Не выдавай». Немайн не выдала. На деле и треть от оборота для военного поставщика процент божеский.

– Клан бы заплатил, – вздыхает Ивор. – Только у нас денег столько нет. И у остальных нет. Скотом разве. Хранительница, мы у тебя в долг возьмем, а? Понимаю, что грамотки. Да их же берут не сильно хуже серебра.

Начался привычный деловой разговор: обеспечение, сроки… Смахнув песок с подписанного договора, Немайн завела речь о предстоящем походе.

– Люди не обязаны идти дальше. Но нужно. Если Хвикке не добить сейчас, они оправятся. Быстро. Уже на тот год саксы с континента вновь Гвент на зуб попробуют. А если их пропустят?

– Дрянные дела выйдут, – согласился Ивор. – Хотя Артуису тогда не жить. Значит, навестим Хвикке? Добро. С них есть что взять.

– Взять мало. Нужно остаться. Для этого не дать собрать ополчение. Каждый час на счету, а что творится с большой армией – видишь. Выхода нет, придется сунуться малой. Это риск. И все‑таки я бы хотела, чтобы люди на него пошли.

– Прикажешь – пойдут, – хмыкнул Ивор. – А позовешь – тем более. Даже нехотя! После твоей песни… Знаешь, даже при Кадуаллоне никто не видывал такого количества улепетывающих саксов одновременно. И хоть пела ты – дрались все, и победа вышла общая. И никому не захочется терять причастности к победе. Позови их, Немайн. Пообещай славу на века, как у рыцарей Артура. Пообещай добычу…

Стукнул кулаком по колену. Дернул вислый ус. Все выходило верно, да не совсем. Слава, добыча… Это говорят всегда и все! Конечно, если скажет Неметона, слова выйдут весомей. Но и этого может не хватить.

– Вот есть еще что‑то! Чую, но прямо сказать не получается. Начну‑ка издалека. Последние годы жить стало как будто чуточку тяжелей. Много парней в город уходит. А те, что остаются, землю так уже не холят. Почитай, все хозяева из молодых лишний урожай берут. А земля такого не любит, может и родить перестать, как под саксами. Я, конечно, ворчу, как на меня отец ворчал, но… Если внуки в них пойдут, не прокормимся. Земля им нужна. Новая. Жирная, равнинная. Которую можно пахать, а не только бороновать. Ради которой не нужно копать каналов. Которую не нужно разбивать на клетушки изгородями. Луга, на которые можно выгнать скот, а не окашивать осторожно, боясь повредить. Ленивая земля за Северном! Вот это им и скажи.

Тут неожиданно встрял Эмилий:

– А еще прибавь, что настоящие парни, ввязавшись в драку, доводят ее до конца.

Немайн осталась единственной в шатре, кто не заметил восхищенного взгляда Эйлет. Сам римлянин не увидел – спиной почувствовал. Отчего только шире развернул плечи. Вот это сида уловила. Что ж, человек, в одиночку удержавший стратегическую переправу, заслуженно гордится подвигом. Для купца он еще скромен. Но решение неплохое. Гленцы люди основательные. Довести дело до конца для них веский довод.