Кембрия. Трилогия

Что хорошо, Немайн совершенно не хотелось звать и вести за собой. Нет уж. Пусть каждый знает, на что идет. Возглавлять, организовывать, руководить – пожалуйста. А если в ряды затешутся слишком уж восторженные идиоты, рассчитывающие на песенки богини, а не на собственные копья да топоры – она их повычистит. Не то, ненароком, нормальных погубят.

Немайн деловито потерла руки. Как работать с людьми малыми – увидела, теперь следовало приниматься за великих. И первым – за Гулидиена. Как‑никак почти сюзерен. Надобно навестить. Провести по итогам боя военный совет. Начистоту, среди своих – без соседей, не всегда любимых, да непременно беспокойных.

Увы, король был зол и маловменяем. Ожидал, что Кейндрих, примчавшись, повиснет на шее. Не случилось. В результате – страдания. И все мысли – совершенно не о том. Честно пытался сосредоточиться на военных делах – не получилось. Мимо, как сквозь вату, проскакивали отрывки фраз. «Армия не готова к быстрому выступлению». «Но хоть часть». «Ирландцам досталось…» Тут Гулидиен тряхнул головой и подтвердил: тяжелейшие потери и наибольшая слава в сражении выпали на долю легкой пехоты и первой линии копейного строя. Так что пусть ступают по домам: долг свой исполнили. От всей последующей добычи всем, кто вернется теперь – и выжившим, и семьям павших – определить половинную долю. Потому как во всех будущих победах будет и их слава, и их риск. Легат‑ирландец, еще вчера не ожидавший, что командование гленскими Десси свалится на него, молча кивал.

После минутной активности король снова впал в оцепенение и принялся разглядывать кружащую вокруг лампы моль. Легаты высказались по три раза, а командующий все никак не удостаивал решением. Ивор хлопнул ладонью по столу.

– Это король Британии? – спросил громко. – Не верю!

Он был прав, но давить на короля сейчас не следовало.

– Ивор, ты, верно, еще не привык к военным советам, – проворковала Немайн, – да и от спертого воздуха кровь к голове приливает. Выйди‑ка, подыши свежим.

– Тут у нас не воздух спертый, тут мысли спертые…

Увлекся. По‑хорошему не понял.

– Господин легат, ты слышал приказ командующей. Походи по улицам. А лучше в городской сад или к реке, там свежей всего, – Сида сердито поджала губы. Вообще, прежней, улыбчивой да озорной, со времени битвы ее пока не видали. – Ясно? Исполнять.

Лицо Ивора стало одного цвета с сапогами парфянской юфти. Но ушел. Снова молчание.

– Брат, что ты решил? – Средненький из дружной семейки.

Король безмолвствует.

– Ты слышишь?

– Я ничего не решил. Не умеешь ждать – ступай, проветрись.

Немайн кивнула. Скоро в комнате сидело трое. И молчаливый ирландец – умница – все понял, встал:

– Хранительница, мне подышать свежим воздухом?

– У тебя и так много дел. Ступай. Нам с королем с глазу на глаз поговорить придется. Не при гражданах и подданных.

И вот – вдвоем. Молчание понятней упрека. И все‑таки… Сперва скрип стула, шаги. И только потом объяснение:

– Ты обещала помочь. А сделала хуже!

Взлетевшие брови, пожатие плеч. Смешно, но король сам занял позицию неуспешного руководителя, нервничающего перед лицом эксперта‑«пожарника». Сколько таких на памяти Клирика бегало, потело, мялось. Бывало и упрекали. Бывало – нависали сверху вниз.

– Я не обещала, что все выйдет быстро и просто. А ты, видимо, ждал идиллии? Вспомни, я говорила, что Кейндрих примчится на помощь, если любит? Она здесь. Радуйся!

Гулидиен только зубами скрипнул.

– Хороша радость.

– Привыкай к семейной жизни. С Кейндрих тихо и спокойно не будет. Может, поищешь кого поспокойней? Позабитей? Кейндрих – единственная наследница отца. Всю сознательную жизнь – единственный ребенок в семье. Последние годы она практически правит королевством. А потому привыкла, что государственные интересы и есть ее личные. Привыкла, что добивается всего, чего ни пожелает. Пойми, она по‑прежнему хочет быть первой! Представь: мчится она на выручку нам, перед глазами – изнемогающее от борьбы диведское войско, и ты, признающий, что на ней жениться и при ее главенстве почетно. Это ее мечта. А что вышло? Вышло, что счастья нет. Из‑за рыжей да ушастой. Которая мало того, что распугала саксов, мерзавка, – это можно и простить, так еще и совещаться к чужому милому по ночам шастает!

Ушки к плечам свесила и вздохнула.

– Вот так она тебя любит, будущий мой король. А как любишь ты ее? Тоже, верно, хочешь одеяло малость на себя натянуть?

– Нет!

– Тогда признай ее правоту! Целиком и полностью. Королем Британии тебе после этого, конечно, не бывать. Диведа – тоже, кланы взятую кровью добычу не простят, соберут Совет Мудрых и отстранят. Поставят, скажем, Риса. Годится он в короли?

– Годится…

– Ну вот. Выделит брат тебе манор – и ладно, зато ирландка рада будет! Как поймет, на что ты за ее правду пошел – за уши от тебя не оттянуть будет. Хочешь такого счастья?

Не успел король ответить, явился рыцарь‑телохранитель.

– Мой король, пришла Кейндрих, требует впустить ее.

У городской ночи глаз достаточно: ирландке доложили. Даже разбудить не поленились.

– Ну, вот и повод все выяснить, – обрадовалась Немайн. – Зови! Скажем, что со мной посовещался, да и решил, что она во всем права. Тебе женин каблук, мне подружка! Хотя и ревнючая…

Собралась, примчалась – в сердце стучит надежда, что все не так, что сейчас ее пригласят посовещаться, спросят, как она саксов дальше бить собирается… А тут возле порожка легаты переминаются. И даже родственники королевские.

– Сдается мне, что свежий воздух – все те же лес, луг, болото да торфяник. Только более обходительный.

– Ну, почему так сразу? Это успокоение. А то мы и верно заговариваться начали…

– Так что, и правда идти смотреть на голые ветки? Или на реку?

– Приказ есть приказ. От нас не убудет. Только если на реку, я удочку возьму. Вдруг у какой форельки бессонница… А в садах хорошо весной. Особенно в Ирландии. Есть у них обычай по весне, кто любовным томлением болен, страсть свою утешать. Именно в садах. И это грехом не полагается. Один день в году.

– Это весной. И в Ирландии.

– Сида ведь тоже ирландка… Доброй ночи прекрасной дочери Риваллона! Что здесь ищет принцесса, ужасная в битве?

– Короля вашего ищу. Посовещаться надо.

– Не совещательное у него настроение… И у Хранительницы тоже.

Тут дверь распахнулась.

– Вы что здесь делаете? Вам куда приказано? Все в сад, – объявил Гулидиен. – А я чем могу служить тебе, Кейндрих?

Та быстренько повторила, что нужно согласовать планы, и попыталась внутрь зайти. Но путь преградила рука Гулидиена.