Кэндлстон — пожиратель света

В стекле появилось призрачное отражение Бонни, мирное и улыбающееся. Глядя на него, Билли сунул руки в карманы и сказал:

— Думаю, мне лучше поговорить с папой. Я только раз его и видел с тех пор, как меня ранили, и я уже почти ничего не соображал. Я так и не спросил его о разных непонятных вещах.

Бонни оперлась руками о подоконник.

— О разных вещах? То есть?

— Типа меча, которым ты рубилась в горах. Что с ним такое? И куда исчез охотник и этот дурацкий кэндлстон. Если я захочу все рассказать профессору, то прежде надо спросить разрешения у папы. Тебе не кажется? Я знаю, что профессор засыплет меня вопросами, к которым надо подготовиться заранее. — Сложив руки на животе, Билли округлил губы и выдул кольцо дыма идеальной формы. — Кроме того, — прибавил он, глядя, как кольцо плывет в воздухе, расширяясь и увеличиваясь, — я тренируюсь в огнеизвержении и хочу ему показать, чего я достиг.

Бонни продела руку в кольцо, разгоняя остатки дыма.

— Ты попросишь маму полететь с тобой завтра в горы?

— Ага. Если получится. Теперь наверху есть что-то вроде взлетно-посадочной площадки. Проще будет взлетать и опускаться.

— А можно мне с вами?

— Это было бы здорово, но разве завтра не особый для тебя день? Завтра истекает тридцатидневный срок.

Бонни шлепнула себя ладонями по бедрам.

— Как же я могла забыть! Мистер Фоли хочет скорее закончить эту бумажную волокиту. Судья сказал, что он подпишет, пусть даже завтра воскресенье.

— Мистер Фоли? Не пора ли тебе начать звать его папой?

Бонни пробежалась пальцами по волосам, подтянула рюкзак на спине и потупилась.

— Пока не могу. Сначала надо привыкнуть. Папой я звала своего отца… пока он нас не предал.

Видя слезы в глазах Бонни, Билли ощутил, как ее боль буравит ему сердце. Немыслимо, как родной отец мог отдать такое чудо, как Бонни, в руки убийцы драконов? Но зато теперь ее удочерят двое прекрасных людей — родители Уолтера, которые, правда, пока не в курсе, что она дракон, но они должны будут это понять. Если ее настоящий отец не вмешается, судья быстренько лишит его родительских прав и даст добро на удочерение. Это ожидание, должно быть, ужасно для Бонни. Вроде того, как ждать, пока Вильгельм Телль пошлет стрелу в яблоко у тебя на голове. Билли выбил игривую дробь на стекле.

— Как же я тебя понимаю! Завтра мне самому лететь в горы и звать огромного дракона папой. — Он положил руку на плечо Бонни и ткнул пальцем в окно, будто показывал ей что-то вдалеке. — Видишь? Буду идти и кричать: «Папа, папа!» А он как заревет в пещере, как плюнет огнем, а я ему: «Папа! папочка! вот ты где!»

Они оба рассмеялись, и Билли сейчас только заметил, что его рука лежит на ее плече, касаясь пальцами ремня рюкзака. Когда их глаза встретились, ее улыбка сменилась искренним, испытующим взглядом. Билли опустил руку и кашлянул.

— В общем, если завтра у тебя праздник, то ты лучше сиди дома. Я вернусь к вечеру или послезавтра утром.

Они сели на диван, и Бонни сложила руки на коленях, нервно потирая большие пальцы.

— Но что, если объявится мой отец? Я просто не знаю, что буду делать без вас! Вдруг он захочет забрать меня к себе.

Билли посмотрел на улицу, где стоял почтовый ящик.

— Завтра воскресенье, и почта не работает. Значит, если ему захочется вмешаться, то он будет звонить тебе по телефону, так?

— Наверное. А что?

Билли потер подбородок.

— Не знаю. Может, тебе действительно полететь с нами? Хотя, наверное, не важно, дома ты будешь или нет. Если он позвонит, то разговаривать с ним будет мистер Фоли. — Он обернулся к Бонни и вздохнул. — Но я понятия не имею, найдется ли у мамы время и какая завтра будет погода. Нам наконец-то начали строить новый дом, и она постоянно занята.

— А когда она вернется?

Билли взглянул на часы — старые ходики с кукушкой и гирями.

— Еще нескоро. Она весь день обучала пилота-новичка, который будет возить скайдайверов. А как приедет, так сразу сядет за бумаги. Она очень беспокоилась, как у нее пойдет обучение. Папа этим занимался.

Бонни снова подошла к окну, Билли последовал за ней. Он поднял раму, впуская в комнату холодный свежий воздух. Уолтер и Хэмбон играли в мяч на усыпанной листьями траве. Старый пес был в свитере, так что, наверное, был не прочь немного размяться в этот зябкий январский денек. Владелец собаки, охотник Арло Хэтфилд, живший в горах, никогда так не наряжал своих гончих. Хэмбон тявкнул, подскочил и помчался по листьям за обтрепанным мячиком.

Билли высунулся в окно:

— Эй, Уолтер! Совсем загонял собаку!

Уолтер с Хэмбоном прервали игру. Пес уселся, свесив длинный язык.

— Он тебе позирует! — закричал Уолтер. — Он знает, что ты рисуешь его портрет!

Бонни поежилась, потирая плечи.

— Ты рисуешь его портрет?

Билли опустил раму.

— Ага. Хочешь взглянуть?

— Конечно!

Билли повел Бонни в небольшую кладовую, которую отец Уолтера переоборудовал в художественную студию. В дальнем углу стоял мольберт, несколько свернутых постеров и пустая рама. Гэндальф, кот Билли, лежал, свернувшись на стуле под обогревателем, так что Билли не стал садиться. Приподняв уголок альбома, он полистал его, ища рисунок.

— Вылитый Хэмбон! — прищелкнула языком Бонни. — Ах, эти большие печальные глаза и длинные уши!

— Спасибо. Думаешь, мистеру Хэтфилду понравится?

— Должно понравиться. Прекрасный рисунок! Похож на черно-белую фотографию. Пес как настоящий!

Билли сунул руку в глубокий боковой карман штанов, где всегда держал бумагу, ручки и карандаши. Вытащив карандаш, он поставил в нижнем углу подпись — свой фирменный знак: две буквы «Б» спиной друг к другу.

— Ну хоть что-то сделаю для него. Он ведь одолжил мне свою лучшую гончую.

— Ты подаришь ему рисунок, когда полетишь повидать папу?

— Попытаюсь. У мистера Хэтфилда нет телефона, так что я не могу позвонить ему и узнать, дома он или нет.

В комнату танцующим шагом вошел Уолтер, делая вид, что держит в руках телефон, и гнусавя тонким голосом, в подражание жителю гор:

— Алле? Девушка, под каким номером проживает Арло Хэтфилд? Какой город? Чертигдевиль. Знаете, поворотя из чащи направо. Ага, у меня для него картинка. Читать-то он не умеет, так я ему картинку нарисовал.

Уолтер загоготал. Бонни зажала рот рукой и покраснела как рак. Глядя на нее, Билли тоже еле сдерживал смех, хрюкая и раздувая щеки.

Уолтер опять загнусавил:

— Не, нету у него телефона. Да на кой мне его телефон? Разве по телефону картинки посылают? Вы что — меня за дурака считаете?

Билли выхватил у Уолтера воображаемую трубку и поднес ее к уху.

— Прошу прощения, мэм. У него сегодня обострение. Сейчас мы быстренько сплавим его в комнату электрошока.

Бонни сложила руки на груди, закрыла глаза и вздернула нос с притворно-снобистским видом. Ее губы дрожали то ли от негодования, то ли от сдерживаемого смеха.