Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера
Шрифт:
«Успокойся, дорогая моя, – отвечал ей Плутон. – Обуздай свой гнев. Я сдаюсь! Но раз уж я поклялся вернуть ему зрение, то должен сдержать клятву. Мое слово – закон. Я – царь. Я не могу нарушать свое слово».
«А я – царица! Эта молодая женщина даст мужу достойный ответ. Я ручаюсь в этом. Вот. Но давай прекратим споры. Я не хочу больше препираться с тобой».
Давайте теперь оставим владык сказочного царства и вернемся к Януарию. Он наслаждался прогулкой по саду вместе с Маей и щебетал, как волнистый попугайчик.
«Знаешь, – ворковал он, – я люблю тебя больше всего на свете. Я всегда буду любить тебя».
Они ходили взад-вперед по дорожкам, а потом снова вернулись к груше, на которой спрятался Дамиан. Он сидел там в вышине,
«Ах! У меня страшно болит в боку. Мне нужно немедленно съесть одну из этих зеленых груш, что висят тут на дереве. Я больше думать ни о чем не могу. Хочу груш! Прямо сейчас! Ради Бога, муженек, позвольте мне поесть фруктов. А иначе я умру. Груш! Хочу зеленых груш!»
«Ах ты, Господи! – расстроился старик. – Жаль, что тут нет слуг, которые залезли бы на дерево. А я-то ведь слеп. Я не могу тебе помочь».
«Нет, можете! Если вы обхватите дерево обеими руками – вот так, – то я поставлю ноги вам на спину и заберусь на дерево. Поверьте мне. У меня это получится».
«Конечно, я тебе верю. Я для тебя все что угодно готов сделать. Вот так – правильно?»
Он встал поближе к дереву и нагнулся, подставив ей спину. Она поставила ему на спину ногу и, схватившись за ветку, взобралась на грушу.
Дамы, простите меня за следующий эпизод. Я – человек грубый. Я не могу лакировать действительность. Как только Мая залезла на дерево, Дамиан задрал ей платье и засунул ей кое-что кое-куда.
Когда Плутон увидал, как Януарий терпит столь великое бесчестье, он вернул старику рыцарю зрение. Тот стал видеть даже лучше прежнего – и конечно же ему первым делом захотелось взглянуть на свою прелестную жену. Он поднял взгляд на дерево – и что же? Он увидал, какую лихую пляску там отплясывает Дамиан. Я не стану больше ничего говорить. Это ведь невежливо. Я уже и так сказал достаточно. Тут Януарий принялся кричать и вопить, словно мать, лишившаяся единственного сына.
«На помощь! – орал он. – Караул! Беда! Тревога! Что ж ты делаешь, потаскушка?»
«Что это с вами, сударь? – рассудительно отвечала ему Мая. – Имейте терпение. Будьте благоразумны. Я ведь только что исцелила вас от слепоты. Господь мне свидетель – я не лгу. Мне было сказано, что существует единственный способ вернуть вам зрение: если я соглашусь побороться на дереве с мужчиной, то вы исцелитесь. Это правда. Видит Бог, мои намерения были чисты».
«Побороться? – воскликнул Януарий. – Да я видел, что он с тобой делал! Да чтоб вам обоим от стыда помереть на месте! Вы же там совокуплялись! Я своими глазами все видел. Или пусть меня повесят!»
«Значит, мое лекарство не подействовало, – возразила Мая. – Если бы вы в самом деле все видели, то не стали бы такого говорить. Значит, у вас близорукость или косоглазие, а вовсе не хорошее зрение!»
«Да я так же хорошо вижу, как видел раньше! Благодарение Богу. Оба глаза были у меня широко раскрыты. И я уверен – мне так показалось, – что вы совокуплялись».
«Вы все еще ослеплены, добрый мой муж. Вы представляете бог весть что. И все это – вместо благодарности за то, что я пытаюсь исцелить вас от слепоты. Я-то проявляю такую доброту, а вы…» – Тут она разрыдалась.
«Ну-ну, женушка, – сказал Януарий. – Давай обо всем этом забудем. Спускайся же с этой груши. Если я тебя обидел нехорошим словом, то я уже понес наказание: ты ведь плачешь. Мне действительно померещилось, будто Дамиан забавляется с тобой любовной игрой. Клянусь душой моего отца: мне привиделось, что подол твоего платья прижат к его груди».
«Можете думать что хотите, – отвечала Мая. – Но человек, которого внезапно разбудили, не может сразу взять в толк, что же происходит. Ему надо окончательно пробудиться, чтобы увидеть все ясно. Вы ведь в каком-то смысле спали. Вы были слепы. Неужели вы ожидали, что, как только глаза у вас откроются, вы увидите все отчетливо и ясно? Нет,
вам придется подождать день или два, пока зрение ваше окончательно не восстановится. А до тех пор вам еще какой-нибудь обман примерещится. Будьте осмотрительны, дорогой муженек. Мужчины каждый день становятся жертвами своих видений или фантазий. Кто неверно истолковывает то, что видит, тот и судит неверно». – И с этими словами она спрыгнула с дерева в его объятия.Был ли кто счастливее Януария в тот миг? Он крепко обнял ее и всю исцеловал. Он провел рукой по ее животу, а потом, млея от радости, вернулся вместе с ней к себе во дворец.
Ну, добрые пилигримы, надеюсь, и вы остались довольны. На этом заканчивается мой рассказ о Мае и Януарии. Да благословит вас всех Господь.
Эпилог Купца
– Боже праведный! – воскликнул Гарри Бейли. – Упаси меня от такой жены! Сколько же хитростей и уловок пускают в ход женщины! Они, будто пчелы, хлопочут день и ночь, стараясь околпачить нас. Меньше всего им нужна правда. Рассказ Купца – лучшее тому доказательство. Я буду говорить с вами начистоту. Моя жена мне не изменяет. Это я знаю. Зато она – стерва. Она хоть и бедна, да на брань щедра. У нее и других недостатков полно. Ну, а мне-то что теперь остается? Только прощать да забывать. А знаете что? Между нами говоря – если б можно было назад воротиться, лучше бы мне было на ней не жениться. Конечно, я бы дураком был, если бы взялся расписывать все ее изъяны. И знаете почему? Да потому, что ей бы непременно доложили. Парочка из вас же и донесла бы до нее все сплетни. К чему называть имена? Вы и сами, чай, разумеете, о ком я говорю. Женщины ведь умеют быть обходительными с кем надо. Знают, кому какой товар сбыть можно. Так или иначе, у меня ума достанет долго не распинаться. Хватит об этом!
Он повернулся в седле и обратился к другому паломнику.
Пролог и рассказ Сквайра
Пролог Сквайра
– Приблизьтесь ко мне, Сквайр. Вот так. Окажите нам любезность. Расскажите нам какую-нибудь историю любви. Я уверен – вы в этой области большой знаток!
– Не думаю, сэр, – ответил Сквайр. – Но я постараюсь. Я не хочу ослушаться вашего приказа. Я расскажу вам одну историю. Но не думайте обо мне худого, если рассказ мой выйдет нескладным. Намерения у меня самые добрые. Ну вот. Начинаю.
Рассказ Сквайра
В городе Цареве, в краю монголов, жил-был царь, который непрерывно воевал с Московией. В этой борьбе погибло много смельчаков. Звали царя Чингисхан. Он стяжал силой оружия такую славу, что во всей его стране не было более знаменитого владыки. Он во всем вел себя по-царски. Он был доблестен, мудр и богат и неукоснительно соблюдал все законы своей религии. Он был благочестив и справедлив. Он был честен и добр, устойчив, как центр круга, молод и полон жизненных сил. Как всякий рыцарь-холостяк, он гордился ратными подвигами. Что еще к этому добавить? Это был счастливый и везучий человек, и владел он столь пышным и обширным добром, что лучшего и пожелать нельзя было.
И вот у Чингисхана и его жены Эльфеты родилось двое сыновей. Старшего звали Альгарсиф, а младшего – Камбало. Еще у них была дочь по имени Канака.
У меня не найдется слов, чтобы описать вам ее красоту. Я бессилен: слова застряли бы у меня в горле. К тому же, я не очень хорошо изъясняюсь по-английски. Для того чтобы дать хоть какое-то представление о внешности Канаки, понадобилось бы искусство опытного оратора, искушенного во всех приемах красноречия. А я не оратор. Я всего лишь бедный сквайр.