Керенский. В шаге от краха

В глазах Юскевича что-то промелькнуло, но он промолчал. Керенский встал со стула и уже из другого кармана пальто достал ещё револьвер, на этот раз заряженный.

Задумчиво откинул барабан у извлеченного оружия, посмотрел на блестящие донышки боевых патронов, снова защёлкнул и вернул обратно в карман. Получилось несколько пафосно, но эффектно. Юскевич-Красковский намёк понял и поморщился.

— До встречи, Николай Максимович. Готовьтесь к первому заданию. Вы его получите через неделю, надеюсь, что справитесь. До свидания! — и Керенский ушёл, оставив новоиспеченного лидера Революционной Красной гвардии сидеть в глубокой задумчивости.

Следующей у Керенского состоялась встреча с генерал-майором Климовичем, жандармом, бывшим руководителем особого отдела. И этот человек ему был необходим гораздо больше, чем пресловутый Юскевич-Красковский.

По-прежнему в сопровождении своих телохранителей министр юстиции направился по новому адресу, который ему сообщил незнакомый приятный женский голос по телефону. Если бы телефонный разговор подслушивала телефонистка, то она поняла бы лишь то, что ему назначают встречу для любовных утех, а не для делового разговора.

Но звонков было много и каждый из них слушать не будешь, а значит, вероятность прослушивания была крайне мала. Алекс Керенский уже устал отвечать на телефонные звонки. Да и вообще уже устал. Грёбаная революция! Ни поспать, ни покувыркаться с благородными и не очень дамами.

А всё дело было в том, что Князь Львов постоянно устраивал заседания и совещания. Они начинались днём и длились до вечера или начинались вечером и растягивались до глубокой ночи. А присутствующие на них болтали, болтали и болтали, забалтывая проблему, и так и не приходя ни к какому решению. И это взрослые люди, сплошь промышленники и аристократы!

Керенский привык, что ему ставили конкретные задачи и требовали их выполнения, не то, чтобы дословно, а даже гораздо больше того, что значилось в его обязанностях. Не можешь — иди на…, не хочешь — пошёл вон. И хочешь и можешь — учись дальше или пошёл вон. Всё очень просто, а болтать можешь пьяным на корпоративе, но не то, что думаешь, а то, что передадут потом начальству и тебе за это ничего не будет. Западный прагматизм не жалеет и не любит пустопорожних разговоров.

После двух совещаний, где Керенский сорвал голос, до хрипоты доказывая своё мнение, он старался не посещать подобные мероприятия, будучи постоянно в разъездах, а если его всё же вечером ловили, то он откровенно дремал, изредка вставляя фразы, необходимые для обсуждения темы.

Пока он размышлял об этом, автомобиль подъехал к пятиэтажному доходному дому с вычурными барельефами по бокам и изогнутыми фронтонами с бронзовыми фигурами полуголых курчавых дядек.

Видимо, его всё-таки ждали. Как только Керенский подъехал и зашёл в подъезд, к нему направился некий субъект и, не обращая внимания на телохранителей, произнёс.

— Пожалуйте за мной, господин Керенский. Меня просили вас провести по нужному адресу, а то мало ли что нынче происходит, вдруг вы заблудитесь. А адъютанты смогут вас подождать в машине.

Керенский насторожился, в голове прояснилось, а в груди охолонуло стылым холодом. Идти или не идти? Вот в чём вопрос. Не имея от природы авантюрного характера, он боялся. Боялся, что одно движение руки, и у него в печени засядет нож или пуля, исключительно бандитская, и навеки пробьёт его пламенное сердце вождя революции.

Жалко себя было до слёз, даже не до слёз, а скорее до соплей. Но зубов бояться, с женщинами не общаться. Да и глупо останавливаться на полпути. Так можно всего бояться. Под крышей пройдёшь, снег башка попадёт, и привет, ну и так далее. А незнакомец произнес фразу условленного пароля.

Тяжело вздохнув, Алекс посмотрел на адъютантов, которые следовали вместе с ним и, утвердительно кивнув, зашагал вслед за сопровождающим. Адъютанты остались возле машины. Вместе с сопровождающим Керенский прошёл парадное, завернул в небольшой закуток, где в конце оказалась дверь, ключ от замка которой у незнакомца оказался в кармане.

Скрежетнула скважина, дверь отворилась, и они вошли во двор через чёрный ход. Пройдя несколько метров, зашли в другой подъезд и, поднявшись на последний этаж, остановились перед деревянной дверью с цифрой восемь, изображенной в виде вставшей на дыбы змеи. Человек дёрнул рычажок дверного звонка несколько раз, и дверь распахнулась. На пороге стоял очередной незнакомец в военной форме.

— Проходите, Александр Фёдорович, мы вас уже давно ждём.

Делать было нечего, бежать поздно, и Керенский вошёл в тёплую с улицы квартиру, не зная, сможет ли он выйти отсюда обратно живым. Но его сердце бывалого отельера подсказывало, что бояться, в принципе, нечего и нельзя показывать свой страх этим людям.

Подчиняться трусу в силу обстоятельств, конечно, будут, а защищать — нет. Не те люди здесь собрались, и не те задачи Керенский ставил перед собой и перед ними.

Войдя вслед за офицером в квартиру, Керенский вдруг оказался в большой комнате, где находились не меньше десяти человек. Растерявшись от увиденного, он не успел всех посчитать. Сдержав эмоции, Керенский подошёл к Климовичу, который стоял в центре комнаты, ожидая его.

— Ну, что же. Я смотрю, Евгений Константинович, вы сдержали своё обещание и привели ко мне знакомиться всех, кого смогли найти.

— Нет, не всех, — крепко пожимая протянутую руку, ответил Климович, — далеко не всех. Да это и незачем. Я привёл этих людей, чтобы вы смогли лично увидеть и запомнить. Возможно, вам ещё придётся не раз их увидеть, а возможно, что и нет. Наша работа, а я чувствую, что работа и служба, которую вы нам предложите, будет нам знакома; так вот, наша работа потребует, чтобы вы, не говоря ни слова, а увидев только знакомое лицо, все поняли. Поняли, что все задачи, вами поставленные, выполняются. А обстановка находится под нашим, или вашим, контролем, а это очень важно.

— Согласен, — коротко бросил в ответ Керенский и успокоился.

Больше не напрягаясь, он вытащил руку из правого кармана, где крепко сжимал рукоять заряженного револьвера и размял затёкшие пальцы.

— Тогда прошу представить мне ваших людей.

— Да. Сначала тех, кого вы освободили из заключения. Представляю генерал-майора Валентина Николаевича Брюн-де-Сент-Ипполита, бывшего начальника департамента полиции и бывшего сенатора судебного департамента. Теперь он уже бывший заключённый, а ныне безработный и без пенсии гражданин Российской империи.

Керенский протянул руку, одновременно внимательно рассматривая стоящего перед ним бывшего царского чиновника. Это был благородного вида человек, в чертах лица которого чувствовалась порода, а кроме того, просматривались французские корни. Нос с большой галльской горбинкой, мужественный подбородок, покрытый короткой бородой, и зачёсанные назад волосы дополняли его облик.

«Ну, облик обликом, а как он будет работать и где можно применить знания этого человека?» — размышлял Керенский. Глядя в спокойные голубые глаза генерала он понимал, что этот человек наверняка честен перед собой, и это качество подтверждалось и материалами, собранными на всех осуждённых в феврале жандармов.