Керенский. В шаге от краха

— Рад, что вы согласились работать на меня.

— Я буду работать ради России и для неё. И прошу меня называть по первой части моей длинной фамилии, то есть, как у вас сейчас модно — товарищ Брюн.

— Как вам будет угодно. Но работать вы будете на меня, раз я уже представляю интересы России. Нравится это вам или нет. Я думаю, что вы понимаете, что в новом качестве сможете влиять на события, происходящие с нашим Отечеством. В противном случае ваша судьба была бы печальна, и вы ничем не смогли бы ему помочь. Да и себе тоже. Надеюсь, все господа, здесь присутствующие, понимают это?

Понимали все. К Керенскому стали подходить другие офицеры и представляться. Попель Иван Юлианович, ротмистр, представился следующим, затем полковник Герарди Борис Андреевич, подполковник Козловский Пётр Станиславович. Лица незнакомых людей мелькали перед глазами Алекса. Напрягая память, он старался их запомнить, насколько это было возможно.

Фамилии всех подходивших к нему жандармских офицеров не отложились у Керенского в памяти. Да это и не нужно было, главное, что он видел каждого в лицо. И этого было достаточно. Слишком много людей, слишком много забот. С этим трудно было справиться в одиночку. Но теперь можно было переложить часть работы на других.

В любых условиях, а особенно сейчас, на ключевых местах нужны компетентные люди. Керенский работал, как и англичане. То есть с тем человеческим материалом, который был, а не с тем, который только предстояло создать, как это сделали французы.

В комнате был один стол, а вокруг него и возле стен стояли стулья.

— Господа, прошу присаживаться, — объявил Климович, когда знакомство Керенского со всеми состоялось. Все разместились кто где. Керенский усмехнулся.

— Господа, в силу определённых причин, непосредственным участником которых я стал, настоятельно рекомендую не употреблять при незнакомых людях это обращение. Старайтесь привить у себя привычку обращаться к людям «товарищ» или «гражданин». Возможно, сначала это будет вам сделать неловко, но придётся. Рабочие и крестьяне для вас — это граждане, интеллигенция и прочие — товарищи, так будет правильнее. Между собой можете называть себя как угодно, но без ненужных свидетелей. Это новое правило.

— Понятно, — ответил за всех Климович. Что же, в империи поменялся политический строй и нам придётся меняться вместе с ним.

— Да, вы всё верно сказали, — подтвердил Керенский.

— Тогда приступим. Господа-товарищи, данной мне властью и, не буду от вас скрывать, моими личными амбициями, я собираюсь организовать две новые службы.

— Но вы говорили об одной! — удивился Климович.

— Я передумал, лучше больше и лучше, чем меньше и хуже.

— Гм, — только и смог сказать жандарм.

— Так вот, первая служба будет называться «Бюро особых поручений», и во главе её я хотел бы видеть вас, господин Климович.

— И что-то мне подсказывает, — в ответ на эти слова произнёс Климович, — это будет политическая полиция?

— Вы правы, это будет Отдел борьбы с контрреволюцией, в моём понимании.

Климович ещё раз хмыкнул, на этот раз понимающе. Так вот, для краткости и между нами это будет называться кратко — БОП, можно и УБОП, так гармоничнее. Буква «У» будет означать управление.

— Не вижу причин, чтобы отказать вам. А по кому будем работать?

— Да по тем же самым: меньшевики и большевики, эсеры и анархисты. Остальные мелочёвка, по ним работать особо пристально не надо, но и отпускать совсем без присмотра нельзя. Время нынче непредсказуемое.

Вторая же служба будет называться «Совет общественного порядка», и её руководителем я хочу видеть Валентина Николаевича Брюна.

— Но, — тут же отозвался тот, — как это будет выглядеть?

— А прекрасно будет выглядеть. Вам обоим необходимо найти зиц-председателей, то есть людей, которые будут посещать Петросовет, митинги, участвовать в различных заседаниях и конференциях. Быть, так сказать, лицом ваших служб. А в это время вы будете заниматься тем, чем и должны заниматься нормальные блюстители порядка. То есть приводить в действие диктатуру закона, и ничем иным.

Не хочу вас учить, но советую взять на эти должности людей пустых и недалёких, любящих много говорить ни о чём. В то же время они должны быть на остром крючке жёсткой действительности. Мздоимцы, растратчики, любители женщин и другие, не очень приятные, пороки должны у них наличествовать, для надёжного закрытия их ртов. Эти люди ничего не должны знать о настоящей деятельности служб, формальными руководителями которых они будут.

Эти пустоголовые Емели должны быть напыщенными болванами, осознающими себя, как минимум, спасителями Отечества и, как максимум, круглыми дураками. Дураками, верящими в то, что они в состоянии решить любую проблему в одиночку и одной рукой. Думается мне, что вы легко сможете подобрать кандидатуры на эти должности.

Все же проблемы и их решения должны проходить через вашу канцелярию и лично вас, как первых и единственных заместителей оных. Но, прошу вас, не появляйтесь никогда в своих мундирах. Забросьте их подальше, спрячьте свои награды, оденьтесь в полевую форму армейских офицеров. Только фуражки и шевроны, либо нарукавные повязки, сделайте другими, того цвета, который посчитаете для себя нужным.

Повисла тишина, оба генерала удивлённо смотрели на Керенского.

— Вот как-то так, господа. И думается мне, что мы сформируем в рамках ваших служб дополнительно ещё несколько отделов, но это после. После того, как я смогу захватить власть. А пока советую вам напрячь все силы. Впереди нас ждёт бескомпромиссная борьба всех со всеми.

— А как же собственно милиция?

— А, эти… Уголовный сыск будет работать, а собственно милиция так и останется в таком же виде, что и сейчас, а я ещё и урежу ей финансирование. Ибо нечего дурака валять за большие деньги. Совестно это. Посмотрим, как обыватель запоёт… А тут как раз и вы — «Совет общественного порядка». Всегда рядом, всегда готовы помочь, а кто вас курирует?

Как кто? Товарищ Керенский! А товарищ Керенский должен брать в свои руки и другие министерства. А почему? Да чтобы навести там порядок по многочисленным просьбам благодарных граждан. Вы меня понимаете?

Впрочем, я думаю, что для дальнейшей нашей беседы необходимо остаться в более узком кругу, а кроме того, у меня тоже накопились вопросы, которые я бы очень хотел вам задать, господа генералы.

— Ясно, — ответил за всех Климович, бывший среди собравшихся главным. Господа! То есть, товарищи! Прошу расходиться.

Все присутствующие, заворожённо слушавшие до этого речь Керенского, зашевелились и негромко переговариваясь, стали расходиться. Оба генерала встали и, разговаривая вполголоса с каждым по очереди, отпускали людей, выдавая каждому задание и прощаясь. Постепенно комната опустела. Наконец все ушли, и можно было приступать к более приватному разговору.

Глава 6. Хитросплетения империалистической политики

"Люди бывают разные, как и свечи: одни для света и тепла, а другие — в задницу." Ф. Раневская

"Керенский играет роль балалайки для обмана рабочих и крестьян." В.И. Ленин (Письма издалека)

Для дальнейшего разговора остались только трое: два генерала и полковник Герарди, который первым и задал вопрос, видимо, мучивший его весь вечер.

— Господин министр, а что будет с императором?