Кери в мире стаи

— Я использую все. И науку колдунов, и технику людей… И комбинирую между собой.

… хоть и скребется зверь внутри, но у женщин вахили животная часть не столь сильна, подавить легче.

И принять рациональное решение. Винтовка и транквилизатор — именно так действовала двадцать лет назад. Подобным же образом решает проблемы и сейчас.

— Садись, — уже жестким голосом, в котором не осталось ни грамма былой мягкой женственности. Приказ. — Сейчас мы еще чайком зашлифуем, и совсем хорошо будет.

Кери повиновалась.

И снова, привет! — ощущение марионетки. Иное, не такое, как в ночь у источника, искаженное. Словно кто-то искусственно, неумело создал нечно похожее, мерзко извратив суть.

— Пей.

Кери взяла чашку и сделала глоток, обжигая рот кипятком.

Колотить тело от холода перестало.

Настой она частично узнала… Некоторые травы из него. Дурманяще сладкая акация, Гроб-трава, вон, фиолетовенький лепесток плавает, и характерная терпкость конопли… Мда. Высоко лететь, далеко глядеть…

— Пока время есть, расскажу, что там было. Не зря же ты такую дорогу проделала.

Она встала позади Кери, гладя обеими руками по голове, спускаясь по распущенным волосам до плеч, и снова начиная с макушки… Вниз ведет, и вверх, снова вниз…

Так и укачать недолго.

— Ты пей, пей.

… Дротики. Ими в ее клане один умелец пользовался. В ее старом клане, зажиточном, откуда ее отправили… Ладно. Так вот. Дротики. Если не знаешь, чего ожидать, от них даже вахили не увернется. А уж чем смазать, она нашла. И тренироваться время было.

Сначала сынок.

Потом Девид. Анна выбежала к нему, дура… И делай, что хочешь. Никто даже не узнал, что Амалия была там. С поджогом, правда, чуть разошлась, — хихикнула, словно девочка, вспоминая удавшиеся проказы.

— П-п-пч… — Кери постаралась выговорить вопрос. Не сильно преуспела.

Ладони Амалии, трогающие ее голову, терпеть невыносимо. Будто что-то омерзительное копошится, подбирается к разуму.

Когда Инуа применила на ней свою силу, отрезая эмоции, страх… было терпимее, честнее как-то.

— Почему? Ну… Угроза. Моей власти. Моей семье. Благополучию.

… Замуж ее выдал отец. Сделка, скрепление союза. Выдал за сына вожака… А получилось, что за нищего. Денег не было. Совсем ни на что.

Пожалеть? Не получается… Кери поняла, что ее пришли убивать. И выговариваются как перед той, что унесет откровения в могилу.

Амалия в самом деле ничего не боится? У нее план, как выйти сухой из воды? Или так уверилась в непоколебимости своей власти?

— Отец Томаса все ресурсы, все, что имел, вкладывал в клан. Развитие, благоустройство… Бла-бла-бла. ДомА тут эти построил, школу. А семью собственную к нищете приучил. Смех рассказывать… До встречи со мной Томас никогда в ресторане не бывал, считал, что норма это — всегда дома есть, что Боги послали. Кости глодать… Ездил на допотопной ржавой развалюхе, такой… с кузовом. Чтобы и по строительству что-то перевезти, и инструмент, и навоз… Меня — меня! — в такую посадил. Помню свой первый шок. А он ничего не понимал… улыбался.

… Она в другой семье выросла. И к другому уровню привыкла. И не собиралась опускаться до… их уровня.

Наконец-то она оставила голову Кери в покое. Проверила, опустела ли чашка.

Опустела, опустела… На дне остался сиротливо лежать тот лепесток сиреневый.

Амалия, как всегда, полна чувства собственного достоинства, плавно переходящего в превосходство.

— Пришлось выкручиваться.

Не отсюда ли у наркотиков, о которых Мэт упоминал, ноги растут?

— Карл? — усмехнулась четко очерченными губами. — Не ему со мной тягаться. Смешной…

Она хранит семью. Клан. Сына родила — одно это обеспечило пьедестал. Обеспечило прямое наследование. Двух других мальчиков усыновила. Кому как не ей — первой вахили клана — брать под опеку сирот?

А тот мальчишка ее семью разрушить пытался. Увести единственного сына. Разбить клан. Они ему все… а он, неблагодарный. Предатель. Еще и тайной ее, Амалию, пугать вздумал, помощничек! Мол, все расскажет. Прекратить надо…

Что он понимал, соплячье?!

Да и сын ее, как оказалось впоследствии, не лучше.

Такой же слабак, как его отец.

Ее сынок просто хотел поговорить с другом… Поединок там, по-братски выяснить, что да как.

Но женщина умнее.

Посадить в машину. Завести двигатель и столкнуть. Пожар подпитать из заботливо приготовленной канистры.

— Молл же, старая скотина. Мало того, что ту статейку не подтер, хотя деньги взял. Ха!.. Любовь толкает на самые грязные поступки. Он ради сына… а увещевал Пепперфильд эту… что ее любит. Ни сына, ни ее. Себя и деньги он любил куда больше.

Шепот в ухо, от которого Кери чуть не стошнило только что влитым в себя чаем:

— Должна признаться — голову этому борову свернуть было одно удовольствие, — отстранилась, и Кери снова смогла дышать. — Назад, ко дням минувшим… Девиду я тогда перерезала горло. Ты не думай, я сильная вахили. Однако… мать твою не тронула.

Не успела?

— О связи истинной пары мало что известно. А то, что известно, болше смахивает на сказки.

…Анна просто не дышала. Как погиб Девид, так и она перестала дышать. Чудо, что Керол выжила. Как?

Ответить Кери не могла. Словно овощ — откроет рот, и слюни потекут. Думать может, и на том спасибо.

— Мы не знаем, как стало возможным, что родилась ты. Не знаем, на что пошел Девид, чтобы заполучить ту шлюшку, продлить ей жизнь.

За счет своей?

— Существует ли это — истинное, как преподносит наша Изольда. Или всего лишь жажда обладания вкупе с тёмными ритуалами? Уж я-то изучила эту тему, поверь.

Кери охотно верила.

Еще только ритуалов на крови не хватало. Если так пойдет, то выяснится, что ее вообще в пробирке вырастили, подпитывая кровью невинно убиенных… Загрызенных ее папашей.

И не стерильна ли она в таком случае?

— Ладно. Поговорили — и хватит. Поднимайся. Иди.

Взяла за руку и повела. Хватка железная.

Серебристой, похожей на игрушечную, машинки видно не было. Шли пешком.

В сторону леса и болот. К Пятачку.

Шаги давались Кери легко, голые ступни не чувствовали боли от камней и сосновых шишек. Амалия держала за руку, сосредоточенная, внимательная, больше она не говорила.

От ее хватки на запястье синяки останутся.

Но об этом ли ей волноваться?