Кешбек из поцелуев.
Шрифт:
– Пол в овощном отделе ещё разочек протрите, не сочтите за труд, – голос у начальницы был негромкий, но настойчиво вливался в уши. Я молча киваю и иду в названный отдел со шваброй наперевес. В мире, где промышленность переживает перерождение, а сельское хозяйство стоит коленопреклонённое перед импортным производителем, царствует торговля и двигатель этой торговли – реклама. Я – махонький винтик в системе. А раньше в другой реальности я чувствовала себя кузнецом собственного счастья, ощущала полноправным гражданином великой страны, созидателем и творцом светлого будущего. На мне тогда лежала ответственность за следующие поколения. Теперь на мне лежит ответственность за чистоту данного объекта. Так я рассуждала, параллельно отчищая пол от раздавленных виноградин. Старалась, как могла.
– Валюсечка, ты как всегда права, – раздался совсем близко знакомый бархатный голос. Я завертела головой. Не поняла. Усердно тёрла пол, помыла до хлебного отдела. Качественные и отнюдь недешёвые
– Зайка моя, я взял твои любимые булочки. Не сиди постоянно на диете, это вредно.
Знакомый голос заставил вздрогнуть и поднять глаза. Швабра замерла в рука, руки внезапно онемели от волнения и чуть не выронили рабочий инструмент. Рот у меня открылся, чтобы ответить на широкую милую такую родную улыбку моего Петюнечки. Да именно мой муженёк, мой Петечка смотрел на меня своими миндалевидными карими глазами и с незабываемой нежностью улыбался чувственным ртом.
– Спасибо тебе мой Пусечка. Я их скушаю за завтраком, – звонким голосом из-за моего плеча ответила женщина. Я быстро развернулась и уставилась на Зайку. Это же Валька! Валюшка – милая подружка мерно покачивая витиеватыми явно эксклюзивными золотыми серёжками, подхватила мужика под ручку, и они степенно покатили набитую доверху всяческими явствами тележку на кассу. Валечка демонстративно обернулась, победно вскинула голову и выразительно зыркнула глазами. Потом она повернулась к любимому и чмокнула его в щёчку. Ой, какие муси-пуси! Вполне счастливая семейная пара, и к тому же материально обеспеченные люди. У Вальки на шее лягалось яркое ожерелье из настоящего янтаря по цене половины моей сегодняшней месячной зарплаты. Я рекламу по телевизору видела. Дурной сон какой-то, и этот сон не торопился заканчиваться. Слёзы застили глаза, Ниагарский водопад хлынул по щекам на грудь. Ну-ка, цыц! Не реветь! Я шмыгнула носом и бочком-бочком отправилась в туалет, благо в этот поздний час покупателей всегда маловато. Умылась, глубоко подышала. Легче не стало. Ревность бензопилой «Штиль», изготовленной по немецкой технологии, терзала мне грудь. Снова полились слёзы, сопли и вода из крана. Уф! Надо зажать чувства в кулак и подумать головой. А вдруг это не мой Петюнечка? Вдруг этого модника зовут не Богатиков Пётр Анисимович? Утопающий хватается за соломинку, а я за малейшую неточность в этом мире. Нельзя же позволить собственной персоне сгореть в пламени глупой безпочвенной ревности. Здесь я ему никто, возможно мы даже не знакомы. Снова захотелось пореветь. Вместо этого я пошла в комнату отдыха и хлебнула горячего кофейку с карамелькой. Погляделась в зеркальце. На меня пялилось почерневшее от горя с запавшими от слёз глазами, лицо дамы Бальзаковского возраста. Так жить нельзя! Убиваться по чужому супружнику негоже. Что ж так сердце заныло? И некстати вспомнились девочки, мои девчонки. Да как вспомнились, они и не забывались, просто я старалась пореже думать о них, чтобы лишний раз не мучить себя. «Я сильная женщина», – шептала я, как заклинание. Постепенно отпустило дурное состояние, но почему в зеркале отразились полные тоски глаза? Явно двигаюсь не в том направлении. Ну, это потом, а пока время мыть пол в фойе.
Смена закончилась, вышла из магазина. Ещё было тепло, ещё было светло, и задушевно щёлкал соловей. У Наташи, не смотря на усталость, счастливые глаза сияли мягким внутренним светом. Сергей не терял времени даром, окружил Наташу теплом и заботой. Разгильдяй и выпивоха и сам преобразился. Откуда что взялось? Подстригся, побрился, приоделся в чистенькое и наглаженное и сегодня смотрелся приятным мужчиной, этаким отцом семейства. Ну, совет да любовь! Сергей поджидал подругу у магазина, подбежал живо и подхватил тяжёлые полные продуктов сумки. Они пошли домой. Я чуть поотстала, чтобы не мешать им.
Было моё счастье таким же ярким и безоблачным несколько лет назад. Со дня свадьбы в шкафу пылился шикарный альбом с цветными фотографиями. Многочисленные дорогие подарки также присутствовали на свадьбе, а как же иначе? Шумная свадьба являлась доказательством серьёзности нашей страсти. Весёлые гости пили, ели, плясали и даже песни пели под гармошку. Два дня гудело гульбище в колхозной кафешке. Еда была вкусная, вино лёгкое, а гости нарядные и беззаботные. Приезжую родню разместили в доме колхозника, разновидности гостиницы. Да по сути своей от гостиницы этот дом мало чем и отличался. Небольшие номера с душем и туалетом обычно планировались для расселения двоих постояльцев. Для удобства в номере имелся телевизор, а также небольшой на всякий случай холодильник. На какой такой всякий случай? Да на тот самый, когда по выходным дням у нас не работала столовая. Кушать люди как ни странно хотят постоянно и даже по вечерам, что особенно вредно для талии или её отсутствия. В общем комфортабельные такие номера и цены на них были вполне демократические. Помню мы забронировали тогда сразу несколько номеров, а потом и оплатили их, не обижать же родственников.
Тем жарким солнечным днём состоялась настоящая русская свадьба с бойким тамадой, свадебными игрищами и красивыми свидетелями. Мы с Петюнечкой были наряжены в традиционные русские одежды. После шашлыка и гуся в яблоках, водили хороводы вокруг костра. Был август, и столики стояли прямо на улице под цветастыми зонтиками. Петюнечка не сводил с меня влюблённого взгляда и предвкушал каждое моё желание. Я таяла и растекалась под жаркими лучами пылкой любви. А лёгкая душа взмывала в небо к ангелам. Моя душа общалась с душою Петечки просто и легко:– Люблю!
– Спасибо за любовь! И я тебя люблю.
– Буду любить тебя всегда.
– И я, я обязуюсь любить тебя до конца дней своих.
На голове у меня в первый день праздника была надета маленькая и совершенно невесомая совсем воздушная фата, украшенная заколкой из двух фарфоровых голубков, а во второй день венок из ярких атласных цветов. Льняное платье до пят с национальной вышивкой подходило к обоим головным уборам. Жених Петюнечка в алой рубахе-косоворотке с золотым орнаментом напоминал Добрыню Никитича. Частушки с матюгами довершали картину деревенского празднества.
Давно это было, да и не здесь. Под грузом воспоминаний незаметно причапала домой. Уже чужую хибару называю своим домом, дожила. Хотя пристанище в чуждом мире допустимо называть домом, так легче. Отупела от простой физической работы. Мысли не шевелятся и нет ни одной, как вернуться в собственную сытую и счастливую жизнь. Я всё осознала и оценила преимущества своего беззаботного мира, но видимо этого недостаточно, и я должна сделать что-то такое, чтобы и здесь бытиё Марийки изменилось в лучшую сторону. Надо взломать Марийкино тягостное болотное существование. Но как это сделать? Вот решением данного вопроса я и занялась в выходной день. Начала с самого утречка после пробежки и завтрака с просмотра записей унылой девушки. Здесь в шкафу уйма тетрадок, надо всё перелопатить и выделить основные идеи творчества «девы красной и прекрасной».
Поверху стопки тетрадок лежало неотправленное письмо с адресом редакции какой-то газеты. Я полюбопытствовала и без всякого зазрения совести прочла. А что такого? Я ведь не чужая!
Как в кино.
Как-то я посмотрела американский триллер о девушке, которая получила травму головы, и у неё начались проблемы с памятью. Главная героиня физически не могла запомнить людей. Для неё все люди были практически на одно лицо, и она не в состоянии была их различить. Занятный кинофильм.
А если в жизни нечто подобное? А если у меня у самой такая проблема? Откуда? Да я родилась такой! Точнее, это наследственное, никем ещё не изученное заболевание, или как я называю, аномалия. Такая же странность была и у моей матери. Мать смеялась, когда рассказывала про свою молодость. Она умела хорошо танцевать, и её охотно приглашали на тур танца парни и потом также охотно провожали до дома. Прикол заключался в том, что, проведя весь вечер с парнем, утром на следующий день она не могла узнать кавалера. И я такая же. Я не помню собственного лица. Посмотревшись в зеркало, я могла отвернуться от него, а перед глазами оставался мой собственный образ из платья, причёски, аромата духов и без лица. Мне даже фоторобот на собственное лицо не составить. Уже не смешно. Я много лет думала, что все люди так живут. Совсем не прикольно. При всём при этом считалось, что у меня шикарная зрительная память. Я прекрасно запоминала цифры, легко учила длиннющие стихи. Да и училась я хорошо.
Я свободно ориентировалась среди людей. Каким образом? Да очень просто, у каждого человека своя неповторимая манера разговора, уникальный голос, своеобразная походка, стиль в одежде, да и мало ли что ещё. Каждый человек – сформировавшаяся полноценная личность. Вот только лица мне не запомнить никогда, даже под страхом смерти. Мой жених хотел сбрить надоевшие усы, а я отговорила его от данной затеи, испугалась, что не смогу привыкнуть к новому образу избранника, перестану его узнавать. С кровными родными, то есть с родителями, проще, я их просто чую. Как чую, чем чую, не знаю.
Я знаю, когда надо позвонить, спросить про дела. Знаю, когда надо нагрянуть внепланово в гости. На то они и кровные родственники. А вот фоторобот на них я не смогу всё равно составить, как не смогу изобразить на бумаге и своё собственное лицо. Я знаю, что у меня выразительные голубые глаза. Знаю, что у меня имеется ямочка на подбородке, что мои брови очерчены красивыми дугами. Овал лица с возрастом не так мило смотрится, как хотелось бы, и чувственные губы принадлежат далеко не юной даме. Последние пару лет я для чтения нацепляю на нос модненькие очки, и они мне к лицу.
Я всё это знаю, но это не значит, что я помню себя. Старею, частенько перебираю фото прошедших лет, с них на меня смотрит очаровашка с трогательной улыбкой скромницы. Скучаю по ней.
Рассказ на этом прерывался. Так-то занятно, но где же продолжение? Потерялись основные листки повествования, жаль. Видимо письмо Марианна так и не решилась отправить. Повествование могло послужить началом какого-нибудь незатейливого романа.
Я взяла в руки первую попавшуюся тетрадку, открыла наугад и принялась читать: