Кешбек из поцелуев.

– Ната, ты что там бормочешь? Не иначе колдуешь?

– Ага! Придумываю какие красатулечки с чем надеть. Как ты думаешь, янтарь с чёрным бархатом носят?

– Носят. Разве у тебя в гардеробе имеется чёрное платье и даже бархатное? Что-то про тебя я не знаю, упустили мои глазоньки.

– Платье чёрное и бархатное имеется не у меня, а у мамы. Я ж не всё покупаю для себя любимой, я же не законченная эгоистка.

– Ясненько, а я своей кофточку купила и банный халат.

– Молодец! А моя, как и я обожает обвешиваться всякими безделушками. Я ей ещё фарфоровые бусики отдам, она от таких вещичек без ума.

Тогда мы были молоденькими и глупенькими, на отдыхе в отпуске обе присели на фруктовую диету, заодно решили позаниматься омоложением. Нам по двадцать пять лет тогда было, а мы дурью маялись самочищением от шлаков и токсинов организма. Тогда уже хотелось выглядеть красавицами, или просто ухоженными дамами и как можно больше времени не стареть. Тем же летом я познакомилась с Петечкой. Я никогда не была писаной красавицей, просто аккуратной ухоженной женщиной. Годам к сорока мечтания о красоте небесной приказали долго жить, да и ни к чему мне показалось выглядеть прекрасной феей. Брачные узы не располагали к издевательствам над своим собственным телом в виде хирургического вмешательства для пластической правки лица. Петюнечка и такой меня любил, а я его просто обожала и ни в чём ему отказать не могла.

Вот и ночь прошла, совсем светло стало. Пойду пройдусь, воздухом свеженьким подышу и снова баиньки отправлюсь на кроватку. Вдруг в дверь коротко звякнули. Вышла, откинула крючок, на крылечке стояла Наташа:

– Беганём?

– Беганём, дай только кеды надеть.

Пробежались немного. Наташка украдкой на меня поглядывала, внимательно так смотрела, словно увидела в первый раз.

Вдруг остановилась глянула резко, как ножом резанула и сказала тихо, но так чётко и внятно, что меня пробрало до основания:

– Ты не Марийка!

Она не спрашивала, она даже не сомневалась, сказала, как припечатала. Что мне оставалось делать? Отпираться было совершенно бесполезно, Наташа подругу знала всю от макушки и до пяток. Отпираться не имело никакого смысла, только себе хуже наделаю. Слова Наташи были, как удар поддых, лишили возможности вздохнуть свободно, горло сжала невидимая безжалостная рука. Я никогда раньше не испытывала такого всплеска ужаса. Как только Ната сказала своим суровым голосом, припечатала, что я не Марийка, и сразу мир померк в моих глазах, солнышко стало не таким ласковым, даже небо поблёкло, а бодрящий утренний воздух заставил вздрогнуть. Зелень, которая в изобилии нас окружала, трава, что пробивалась вокруг тропинки в парке уже не радовала глаз. Мои глаза смотрели на Наташку, как глаза кролика на удава, потом мой взгляд соскользнул с сосредоточенного и хмурого лица Наты и невольно обратил внимание на движение. Между нами порхала пёстрая бабочка, обыкновенная среднестатистическая бабочка размеренно взмахивала своими яркими крылышками. Я как зачарованная уставилась на ничем непримечательное насекомое, и это меня спасло. Грудь спонтанно с натугой вздохнула и далее ритмично вздымалась от вздохов и выдохов, как прежде, как всегда.

Эта Наташа догадалась, что я не настоящая, я где-то прокололась. И что теперь? Я не хочу в психушку! Я не хочу и на опыты, если вдруг поверят в мою историю перемещения! Надо попробовать с ней договориться мирным путём. Ну, не убивать же её, как делают герои в капиталистических детективах?

– Пошли ко мне, поговорить надо, – одними губами прошептала я, но Наташка меня услышала и молча кивнула. Мы отправились в Марийкину квартирку. Прошли сразу на кухню, в так называемый стратегический пункт переговоров. У меня тряслись руки. Чтобы успокоиться хоть немного, залила водой доверху чайник и машинально поставила на плиту. Под завывание чайника, я села на табуретку и обхватив ладонями лицо, заплакала. Меня как-то разом отпустил страх, внутри меня вместо страха образовалась пустота. Сразу стало легче, мне надоело прятаться за личиной Марийки, я не она. Наташа молчала. Она сидела и молчала, глядя внимательно на каждое моё движение. Чайник сипло засвистел, я машинально выключила плиту, потом подошла к раковине и умылась. Немного отпустила истерическая дрожь, стало чуть полегче. Я машинально заварила зелёный чай и подала в вазочке свои обожаемые карамельки в тёмном шоколаде, к счастью здесь они тоже продавались, но конечно фантики отличались. Наташа не сводила с меня глаз, не трогала ни чай, ни конфеты. Она заговорила тихо, но так проникновенно, что казалось словно каждое слово с высоты падало большим булыжником и с громким стуком:

– Ты не Марийка. Моя подруга терпеть не может зелёный чай и никогда не покупает карамельки в шоколаде. Кто ты?

Я не знала, что ответить на такой простой вопрос, кто я? Повисла пауза. Я отхлебнула чаю из голубой чашки, закашлялась, и вдруг меня словно прорвало, да и ещё как прорвало! Слёзы хлынули потоком, я тихонько подвывала. Меня заколотило, как в ознобе. Напряжение последней недели, холодность Наташи, смыло остатки разума. Я громко рыдала в голос и не могла успокоиться. Наташа сунула мне в руки стакан и чётко произнесла, почти приказала:

– Пей!

Я проглотила. Запах валерьянки разлился по кухне. Между тем Наташа уже применила контактную терапию, а точнее гладила меня по голове, гладила и тихонечко приговаривала почти напевала:

– Всё хорошо, всё будет хорошо.

Я всхлипнула и замерла.

– Мамочка, не плачь! Всё будет хорошо! – Алёна нежно перебирала мои волосы. Алина взяла из ослабевших рук стакан с водой. Я только и смогла прошептать:

– Девочки мои любимые, как я соскучилась. Как мне плохо без вас.

Слова застряли в горле, я снова сидела на кухне у Марийки, а Наташа гладила по голове, ласкала как кошку:

– Ложись, поспи, вечером поговорим.

Она свела меня в комнату, заботливо уложила в кровать. Уже с закрытыми глазами я слышала, как хлопнула входная дверь. Видимо Наташа заперла меня снаружи на ключ. Дочки стояли перед глазами, я же их только что видела! Девочки разговаривали со мной, трогали меня руками, обнимали. Валерьянка начала действовать, картинка размылась, дрёма опустилась на глаза.

Проснулась я от страстных Петечкиных поцелуев. Я с трудом разлепила ресницы и увидела его прекрасные карие глаза. Он в порыве страсти навалился на меня и вдруг пребольно укусил за щеку:

– Мя-а-у-у! Мя-а-у-у!

Моя любимица, кошка Снегурочка пыталась поднять меня с постели, видно захотела красавица в туалет на улочку. Боже, как мне нехорошо! С трудом вывела кошку на веранду. Снегурочка шустро юркнула в кошачью дырку и была такова. Вечерело. Я немного постояла на веранде, подышала свежим воздухом, потом отправилась на кухню, достала из шкафчика уже давно запримеченную заветную бутылочку с настойкой и хлопнула рюмашечку. Как ни странно, полегчало. Надо наконец поговорить с Наташей. Мне кажется, или действительно она что-то знает? Раскрывшись, что я теряю? Да ничего. В этом мире так мало знакомого, привычного, что хоть волком вой от тоски. И так много проблем. Хлопнула вдалеке дверь, может соседи? Не похоже. Неожиданно вошла улыбающаяся Наташа:

– О! Спящая красавица проснулась! Я уже тебя будить хотела. Что ночью-то делать будешь?

Я решительно заявила:

– Пошли на кухню побазарим.

Едва уселись на старенькие табуретки, Наташка тут же начала допрос с пристрастием:

– Ну и кто ты? Как тебя звать-величать?

– Я Богатикова Мария. У меня имеется муж и две дочки, и я заявляю официально, что я не сумасшедшая!

– Ты не сумасшедшая, это точно. Это Марийка с катушек съехала, тоскуя по своему Игорьку. Последнее время она стала просто одержимой идеей воскрешения погибшего парня. Марийка увлеклась мистикой, гаданиями, всё рвалась в параллельное измерение, где по её утверждениям якобы Игорёк выжил.

– В моём мире Игорь на самом деле жив и невредим. Выходит, она была права, и всё получилось, – подтвердила я без особого энтузиазма.

– Игорёк на тебе женился? Ты же двойник Марийки? – Из Наташки как горох сыпались вопросы.

– Похоже, что я и вправду двойник Марийки, а Игорёк на мне тоже не женился, не срослось, – ответила я со смешком.

– Игорёк на тебе не женился, но почему? – У Наташки смешно поползли вверх брови и непроизвольно открылся рот.

– Да как-то не сложилось, мы остались хорошими друзьями. Он встретил другую девушку, благополучно женился и теперь живёт где-тот на севере, даже в Сибири с женой и двумя сыновьями. Кстати, в гору попёр, большим начальником стал, – я замерла, задумалась, вспоминая бурную чудаковатую молодость. А Наташка всё не унималась и спрашивала, и спрашивала: