Кэсседи, космический политолог!

– Кэсседи Никколета Романовская.
– представляюсь я.
– двадцать лет.

– Вы слишком молоды.
– неожиданно сказал мужчина, подняв голову.
– Так, что вы делаете в космосе?

– Работаю.
– говорю, потому что уже не вижу смысла отпираться.
– Наш звездолет летел на другую планету с дипломатической миссией. Я была в числе Приближенной делегации в качестве действующего политолога.

Я очень старалась что бы голос не дрожал от волнения, а информация была предельно точной и лаконичной. И, закончив, ждала его реакции. Но он лишь кивнул, и не глядя на меня, продолжил заполнять анкету. Трюк не удался.

– Пол, раса?
– кажется, у меня дернулся глаз. А по моему внешнему виду мой пол не ясен? Хотя, с современными тенденциями на пластическую хирургию я вполне могу быть мужчиной, который не до конца прошел курс по изменению пола.

– Женский пол.
– произношу спокойно.
– Человек.

– Нация, планета рождения, планета проживания?

– Землянка, Земля, проживаю там же.

– Образование, место работы, должность, должностные нагрузки?

– Высшее образование степени Магистратуры в аналитических науках, полученное в Университете при Императоре Земли; посольство при Императоре Земли; политолог; высокие.
– он неожиданно вскинул голову, всматриваясь в меня.

Да сколько можно разглядывать!?

Так, спокойно. Я вдохнула и выдохнула, приводя в порядок мысли. Сейчас не время злиться и моя единственная задача - это четко ответить на его вопросы, дождаться конца обследования, и вот тогда я могу начать закатывать истерики, требовать объяснений и предъявлять свои права. В конце концов, мое здоровье должно интересовать меня в первую очередь. Если что, то умру, зная, что была здоровой.

– Удивительно.
– сказал он.
– Вы девушка и вы молоды, так по какой причине вы решили посвятить себя политике, и мало того, межпланетной политике, уровня которой боятся и не могут заниматься иные взрослые мужчины?

Интересная тирада. И даже вопросы в принципе правильные, но я не хотела отвечать честно. Слышать эти вопросы от него было ужасно подозрительно и странно. Ведь врача не должны волновать причины выбора моей профессии. Или меня в чем-то подозревают? А он спрашивает слишком много, словно проводит допрос с врагом или пленным.

А кем являюсь я? Ответа не было. Ничего не было. Ни понимания, ни сочувствия, ни поддержи. Ни-че-го.

– Возраст и пол не имеют значения.
– немного грубо отвечаю я. Не терплю дискриминации.
– Многие женщины могут дать фору самым влиятельным мужчинам. И намекать мне на мою несостоятельность только из-за того, что я -девушка, как минимум невежливо, а как максимум уголовно-наказуемо.

– Прошу прощения, я ни в коем случае не хотел задеть вас.
– вежливо отозвался он.
– Меня просто удивило то, чем вы занимаетесь.

Произнес это так, словно я дегустатор наркотиков или порноактриса. Естественно это не было произнесено вслух, но кажется он что-то подобное уловил в моем взгляде, поэтому поспешил к следующим вопросам.

– Ваша дата рождения?

– 16 октября.
– говорю вежливо, но с иронией.

Кто в наш прогрессивный век спрашивает реальную дату рождения? Сейчас любой человек может выбрать день, и он будет считаться его датой. Просто датой, когда его поздравляют, дарят подарки, говорят, как любят и ценят. А дата рождения известна только в центре, благодаря которому вы получаете известие о том, что стали взрослее на год. Да и доверяют дату реального рождения только самым близким, потому что она считается слишком личной, почти как паспорт или роспись. Многие даже в храме вместе с кольцами обмениваются датами рождения.

– Выбранная дата?

– 27 ноября.
– произношу, и понимаю, что реальная дата рождения через неделю.

Кажется, он усмехнулся, когда заметил потрясенное выражение моего лица.

– Так скоро вам исполняется двадцать один?

– Да.
– киваю головой.
– Но к этому времени я еще не вернусь на Землю...
– так, дорогой, раскрывай карты.

– Боюсь, что нет.
– пожимает он плечами.

Ясно, я все-таки в заложниках, или пленниках, или похищена. И что из этого хуже?

– Статус?

– Не замужем.
– говорю.
– Отношений не имею, детей тоже.
– врач кивает и записывает.

– Заболевания? На что жалуетесь?
– на жизненную несправедливость.

– Ничего серьезного.

– Аллергия? Вещи, вызывающие панические атаки, страх, желание спрятаться, убежать?
– осознание того, что меня в заложниках держат! Очень внушает страх!

– Аллергия на цветения.
– говорю нарочито спокойно.
– Панические атаки бывают вызваны мыслью, что не могу контролировать происходящее в моей жизни, не способностью провести анализ происходящего, тем, что не могу защититься, или неведение.
– тонкий намек, доктор.

– Неудивительно, аналитикам специально прививают эти страхи. Должен сказать, что обучение на аналитика крайне негуманное.
– Хмыкнул доктор.
– Как переносите физические нагрузки?
– непробиваемо продолжает он.

– Чувак, мы в космосе! Чтобы попасть сюда нужно перенести сильнейшие физические нагрузки!
– прошло пару секунд пока я осознала, что сказала.
– Извините.

– Ничего страшного.
– ласково отвечает он. Я недоверчиво смотрю на него. Неужели его радует то, что я ответила грубо?
– Меня удивляло ваше спокойствие, я был уверен, что вы находитесь в шоковом состоянии, все же незнакомая обстановка и вы не знаете, что происходит.

– Да, но вы не желаете просветить меня.

– Это будет позже, когда я смогу убедиться в том, что вы спокойно усвоите полученную информацию, не впадая в истерику и не совершая глупостей.

Отличное заявление. Обнадеживающее.

***

К тому моменту, когда врач закончил обследовать меня и покинул каюту, наступил вечер. Вернее, так показалось мне, потому что иллюминаторов не было. Я не могла точно сказать вечер сейчас или же сейчас утро, а я просто устала. В космосе это было просто невозможно, потому здесь всегда ночь, всегда темно, всегда звезды. Вечная ночь, вечная тьма.

Вместе с усталостью пришла слабость и абсолютное спокойствие. Мне стало все равно, и я была готова к любому повороту событий. Пусть я заложница, или пленница. Главное, что я жива, а это значит, что я смогу справиться со всем. Добьюсь переговоров, попрошу отправить сообщение на Землю, предложу сделку. Хоть что-нибудь, но сделаю. Я справлюсь, и это - главное.

Ужасно хотелось спать, настолько, что это чувство пересиливало голод. Доктор оказался увлеченным человеком и совершенно забыл о потребностях моего человеческого организма. Намекать мне показалось неудобным, и я стоически выносила все то, что он делал. А он проводил полное обследование. Начиная с того, на сколько я умею задерживать дыхание, заканчивая погружением меня в капсулу и полного анализа моего организма. Возражений я не имела, но уже к концу проверки нервной системы, вымоталась и мечтала о здоровом и полноценном сне, а лежа в капсуле почти уснула. Но доктор уже заканчивал осмотр, и открыл ее, извлекая наружу меня.

Зато сейчас я откровенно зевала и собиралась уснуть сидя. Или они ожидают, что сонная я проще отреагирую на полученные новости, да? Они просто не знают, что бывает, когда я хочу спать. Обычно все заканчивается чьим-то нервным срывом и моим мирным посапыванием во сне. Но мне все равно, как обычно это и бывает в подобные моменты.

– А пошло все к черту!
– завила я, и развернувшись, потопала к мягкому столу, на котором сегодня проснулась. Одеяло все еще было там, подушка и прочие принадлежности тоже. Поэтому я без зазрения совести залезла под одеяло, укрылась и провалилась в радостные объятия Морфея, соскучившегося по мне. Поэтому, когда меня разбудил громкий крик и негромкий, но уверенный топот, я даже глаз не открыла, наплевав на похитителей.