Кэсседи, космический политолог!

Так что, стоит ли вести себя как примерная девочка? Они меня уже обследовали, глядишь скоро и опыты пойдут. Если уже не начались. Точно, наверняка уже начали узнавать сколько выживет Землянка в состоянии стресса. А я долго продержусь! Хотя бы из вредности!

– Кэсседи, будьте снисходительны, дорогая.
– ласково посоветовал этот псих.

– Так прибейте меня сразу, господин истребитель. Зачем тратить свое время на маленькую и беззащитненькую меня?
– вопросила я отстраненно.

– Кэсседи, никто не собирается вас убивать.
– точно эксперименты.
– И даже если бы всем сердцем желал от вас избавиться, то не смог бы этого сделать. Прямой приказ с Виктории, и я не имею право его нарушить.

– А, так это они так самооценку поднимают за счет меня? Мол, смотри какие мы, Викториансы, могущественные и сильные, смогли тебя похитить, Землянка, и нам за это ничего не будет.

– Кэсседи.
– укоризненно произнес он.

– Что Кэсседи?!
– взорвалась я.
– Вы похитили меня, удерживаете на своем корабле, не объясняете ситуацию, и я понятия не имею чего вам от меня надо! И вы еще смеете в чем-то меня обвинять?! Вам нужно ненавидеть меня, чтобы так поступать со мной! Думаете, если вы истребитель, то имеете право на подобное? Нет, не имеете! И будьте уверены, при любой возможности, я свяжусь с Императором Земли. И вот тогда я посмеюсь!
– я резко села, откинув одеяло и спрыгнув с кровати, наблюдая за реакцией доктора. Тот сидел на кресле, откинувшись на спинку стула и сверлил меня взглядом карих глаз. Карих глаз? Он снял скафандр.

Я замерла.

Да, доктор определенно был хорош. Высокий, мускулистый, с белой кожей, утонченными чертами лица, высоким лбом, узким подбородком, темными бровями и слегка поджатыми губами. Его волосы имели цвет темного шоколада, как и глаза с узким, вертикальным зрачком. Одет он был в что-то наподобие стального цвета комбинезон. Тот имел высокий ворот, не слишком обтягивал фигуру, но и не позволял себе болтаться бесформенной материей, имел одну длинную молнию спереди, идущую наискосок по груди, несколько карманов и эмблему Содружества. Так они от меня поэтому в скафандры прятались? Точно знали, что заметив их знак, сразу же определю в них истребителей и навряд ли пойду на контакт. Чертовы манипуляторы!

Злость шипастым цветком распустилась в груди, больно ранив сердце, и подарив волну холодного отчаяния. А ведь на контакт пойти придется, эти не отпустят пока не получат своего. Только вот терзают меня сомнения по поводу того, что им нужно.

– Вы без скафандра.
– холодно заметила, чтобы как-то объяснить свою задумчивость.

– Скафандра?
– растерялся доктор.
– О, да, изолятора. Его больше не имеет смысла носить, вы обо всем узнали. Немного раньше, но узнали. Так что я могу присоединиться числу тех, кому посчастливилось находиться вне изолятора.
– он кивнул каким-то своим мыслям.

Разве его носили только те, что находились рядом со мной? Сколько я не напрягала память, не могла вспомнить хоть кого-то не в скафандре. Получается, что окружающие меня люди надевали скафандр, тьфу, изолятор, чтобы держать меня в неведение? Сильная политика. Она слишком умная, давайте просто спрячемся от нее! А главное взрослая и эффективная.

– Как вы себя чувствуете?
– поинтересовался мужчина, вызвав во мне прилив негодования.

– Как холера.

– В смысле?
– удивленно поинтересовался истребитель.

– Все меня боялись и пытались прятаться, а спустя время, смирились с моим существованием.
– косо глядя на врага народа и моего в частности, ответила я.

Точно сформулировать мысль не получалось, что-то мешалось. Нечто, что билось о сознание, пытаясь проникнуть в голову. Какой-то кусочек пазла пытался встать на место, но как всегда, был остановлен глухой стеной невнимательности. Я потерла виски, пытаясь осознать что-то. Но оно все время ускользало, разлеталось, вызывая сухое раздражение, осколками врезаясь в мозг. Как обычно, как всегда. Стоит расслабится, отпуская происходящее в свободное плаванье, как приходила головная боль. Чертов аналитический склад ума, который всегда заставляет досконально разбираться в ситуации.

– Позвольте, - неожиданно близко раздался голос доктора, и он аккуратно обнял меня за талию, подталкивая к одному из кресел.
– вам нужно посидеть. Как часто такое случается?

– Иногда бывает.
– уклончиво ответила я. Потому что бывает такое часто, и очень часто. Незнание приносит боль, не информирование - раздражение, а отсутствие информации - панику.

Мой психолог объяснял это как личностные качества всех аналитиков, самовнушение того, что мы должна контролировать ситуацию. И я была согласна с его точкой зрения, ведь все это было внутри меня.

Я, как и немногие другие аналитики, не могла отодвинуть в сторону чувства, потребности организма, многие другие факторы, которые приводили к беспорядку. А что беспорядок в голове для аналитика? Сущий ад, самый страшный кошмар, несущий адскую головную боль и мигрень для тех, кто привык работать интеллектом, а не эмоциями. Еще в Университете я была слишком эмоциональной, с чем пытались бороться и местные психологи, и преподаватели, потому что аналитикам нельзя испытывать эмоции. Мы должны быть расчетливыми и руководиться исключительно мозгом, заглушив все остальное. Я была одной из лучших в потоке, но достаточно уязвимой, потому что воспринимала все слишком близко, слишком человечно, что и приводило к частой мигрени.

Вот и сейчас произошло то же. Не информирование, незнание, отсутствие какой-либо информации, которые вызывали чувства, привело к беспорядку и боли. Сейчас необходимо было разобраться в ситуации, разложить все по полочкам. Взять тайм-аут и просто подумать.

Кажется, доктор это понимал. На стол была положена бегущая бумага, поставлен стакан воды и электронная ручка. О да, то, что мне сейчас было необходимо. Именно ручка, которая удобно ляжет в руку.

Я благодарно кивнув, приступила к написанию. Мы имели не много, но и этого было больше, чем достаточно.

На наш корабль напали истребители. Это факт. Я - единственная пленница (про остальных не было сказано ни слова),и это явно не с проста. Они точно знают кто я, и кем я работаю, и даже более того, они не хотели, чтобы я узнала кто они. Соответственно, они боятся чего-то. Возможно, я знаю что-то, что может им навредить. Или же они думают, что я смогу сделать нечто, что хорошенько подпортит их репутацию. Хотя нельзя исключать варианта, что они бояться побега, и это приводит опять же к тому, что я должна знать нечто, что заставило бы бежать меня без оглядки.