Кетополис: Киты и броненосцы

– Я… Мне… Извините.

Журналист лихорадочно зашарил по карманам, достал пудреницу, соломинку, пристроил коробочку на колене и глубоко затянулся. Задержал дыхание и чихнул. Раз-другой-третий. Чуть двинул ногой, позволил пудренице съехать по штанине и резко дернулся. Кокаин взвился туманным облаком, на мгновение завис в воздухе и осел чистым белым покрывалом на Советника, на траурно-официальную обивку авто, на безмолвного – может, все-таки глухого? – шофера. Грэм сделал глубокий вдох и с удовольствием закашлялся. У него получилось!

Советник опять закрыл глаза и теперь уже окончательно воспринимался не живым человеком, а восковой фигурой или результатом деятельности шутника-таксидермиста. Журналист с любопытством разглядывал соседа, прикидывая, так ли выглядел дьявол, являвшийся доктору Фаусту. Пожалуй, можно было приступать ко второму акту трагикомедии.

– О нет… Я же только купил. Недельный запас… Надо собрать.

Попытавшись упасть на четвереньки, Грэм застрял между сиденьями и принялся барахтаться, сдувая мелкие крошки и делая попытки облизать окружающее. Неожиданно он почувствовал, как дверца приоткрывается. Мягкий настойчивый пинок выбросил его на мостовую – под ноги шарахнувшегося прохожего. Следом полетела пудреница, почему-то опять закрытая. Но картина так и осталась незавершенной – сдвинуться с места экипаж все еще не мог. Журналисту ничего не оставалась, как поднять коробочку. Он догадывался, что найдет внутри. «Кашалота», не меньше.

Опоздав в редакцию на полтора часа, Грэм с порога был втянут в жаркий диспут, посвященный – кто бы мог подумать! – наряду, в котором мадам К. придет провожать корабли на Большую Бойню. Кити, закутанная поверх пурпурного платья в голубовато-зеленую шаль, высказывалась в том духе, что пора бы госпоже сменить модистку, и пусть теперь она будет в чем-то ярком. Разгорячившись, она перешла на рифмованную речь, расставляя аргументы не по значимости, а так, чтобы они вписывались в размер. Филипп демонстративно морщился, напоминал о стабильности вкусов Канцлера и требовал соблюдения традиций. Выслушав доводы обеих сторон, Грэм легко нашел компромисс – пусть сегодня мадам не изменит любимой цветовой гамме, но наденет экстравагантную шляпку небесно-голубого оттенка. И если читатели отнесутся к этому благосклонно, то можно будет подумать и о смене модистки.

Пощекотав довольную Кити и подмигнув иронично улыбающемуся Филиппу, Грэм достал папку с большой буквой «К» на обложке. Только этот ворох бумаг мог в какой-то мере называться мадам К(анцлер). Открыв на закладке с надписью «одежда», журналист быстро перебрал вырезки. Имя модистки первой леди Кето отсутствовало. Подозвав стреляющую глазками поэтессу, Грэм изложил неожиданную идею. Кити мгновенно согласилась, что бесплатное упоминание модистки им совсем ни к чему, а вот деньги, которые эта самая модистка заплатит за описание сделанного ею костюма мадам Канцлер), очень даже к чему. Почти не срываясь на рифмы, она вспомнила трех подходящих особ и тут же принялась с жаром отстаивать кандидатуру одной из них. Филипп, исключенный из разговора, воспользовался моментом и, подкравшись к столу девушки, стащил оттуда исписанные листы. Зайдя за кафедру, исполняющую в редакции роль мебели, он громко продекламировал:

И вот, вонзилась пуля в руку!Был офицер на редкость метк!Вскричав: «Люблю я эту суку!»,Он бросил оземь пистолетИ убежал к своей любимой,Судьбою и мечтой хранимый.Лишь день остался для объятий,Как птичьи крики шелест платья.Актер предан земле сырой!Волна столкнулася с волной.Чело бело, рука в бинтах,Но вновь он, с песней на устах,Блистает на высокой сцене.Пишу я это все от лени.

Кити, ничуть не смущенная тем, что ее творение читают вслух, зааплодировала.

– Правда, ужасно получилось?

Грэм согласно кивнул. Понять, зачем наряду с неплохими статьями Кити пишет отвратительные стихи, он не мог. Однажды не выдержал и очень резко раскритиковал очередной выданный ему на прочтение шедевр. Девушка выслушала его с непонятным восторгом и, пылко поблагодарив, пообещала, что будет стараться писать еще хуже.

– На дуэли никто не погиб?

– А ты не знаешь? Тушинский демонстративно пальнул в небо, а Дантон прострелил ему руку. Ядвига прислала мобиль, чтобы забрать любовника с места событий, но он отказался и ушел пешком. Я пойду завтра на пристань, посмотрю, как его будут увозить. Напишешь статью?

– О чем? Разве что кит прорвется в гавань, и наш герой убьет его голыми руками… А так… Ну дуэль, ну каторга… Ты интервью с мадам уже написала?

– Ой нет, – расстроилась Кити. – Мы с Филиппом из-за костюма сцепились, а потом ты пришел. Давай вдвоем, а?

– Давай. – Грэм, не сдержавшись, легонько дернул поэтессу за ухо. – О чем сегодня?

– О патриотизме. Скажите, мадам, любите ли вы наш город?

Грустно улыбнувшись, журналист заговорил неожиданно мягким голосом. Почти неосознанно он имитировал знакомые глуховатые модуляции, движения пальцев и неестественное построение фраз. И почти ощущал себя ею, той женщиной, которой стала бы Крошка Мадлен, если бы двадцать лет назад выбрала другую судьбу.

Закончив развлечение, в которое всегда превращалось очередное интервью с мадам («Патриотизм должен быть не на словах, а в делах. Я вот, например, в каждый букет вставляю сухую водоросль»), Грэм от нечего делать занялся написанием очерка для рубрики «Чем живет город». Отобрав из свежей почты несколько многообещающих конвертов, он погрузился в чтение. История адюльтера, подозрение в криминале, жалобы на странную соседку. Чьи-то дети шумят у чьих-то окон… А это что еще?

Гороскоп на день – это просто!

• загадайте число;

• отсчитайте от дня своей Рыбы необходимое количество месяцев;

• с полученным результатом проделайте следующие действия:

– прибавьте четырнадцать, это будет цифра один;

– отнимите один и, если получили не ноль, – еще один;

– поделите на число людей в комнате (себя считать), если ноль считать два.

Осознав, какую глупость читает, Грэм рассмеялся. Это же надо! Восемнадцать пунктов подобной чепухи! А что же потом делать со всеми этими цифрами?

Для расшифровки гороскопа возьмите «Малый свод чисел» (прилагается) и подберите соответствующие слова. Первые девять слов – утро, день; вторые девять – вечер, ночь.

Грэм заглянул в конверт – «Свод» прилагался. Сам не понимая, что хочет узнать, журналист принялся высчитывать необходимое количество цифр. Гороскоп? Пусть будет гороскоп. Уж в любом случае не страшнее Советника.

Полученную фразу можно было распевать. Или скандировать? В общем, в написанном виде она невероятно раздражала неправильно расставленными словами и абсолютной бессмысленностью.

Вчерашний красотка ошибка ошибка удача подсказка одежда твой выстрел рассыпан не бегство ударить увидеть болезнь легкий блеск никогда убирайтесь.

Слов получилось на одно больше, но пересчитывать Грэм не стал, информация для размышления у него уже была. Этот метод даже лучше Мамочки Мадлен, слов намного больше, столько вариантов появляется. Интересно, можно ли назвать не спящую вчерашней красавицей? Но тогда она в чем-то ошибается? Причем два раза. А что считать удачей? И как быть с порядком слов – надо ли его выдерживать, или достаточно поделить слова на две половины, а расставить можно как захочешь?