Кевларовые парни

Гильзы найти не удалось. Во-первых, снег, а во-вторых, не исключено, что преступник ее подобрал.

— Олег, ты помнишь, в прошлом году мы пятаками рыли землю в поисках гильзы, а что оказалось? Стрелявший предусмотрительно надел на пистолет целлофановый пакет, где она и осталась.

— Как же стрелять? — удивился Котелкин, впервые услыхавший о таком способе.

— Как? Сунул пистолет в пакет и стреляй через него… С трех-пяти метров промахнуться сложно… — пояснил Адмирал. — Но вообще-то у этой категории сегодня самое популярное оружие — револьвер. Гильза остается в барабане. Если пуля изуродована, будешь искать ствол до морковкина заговенья. И даже если найдешь, все равно никакая экспертиза не поможет.

— Но ведь там пятаками землю, вернее снег, не рыли, — уточнил диспозицию Котелкин.

— Там копытами топтали, — еще больше уточнил Олег.

— Разберемся. — Следователь сделал пометку в блокноте.

— Что нового по бывшим спецназовцам? — Олег внимательно посмотрел на Адмирала.

— В принципе, все установлены.

— А в частности?

— В частности, картина следующая. Вместе с Логиновым и Кузиным служили Нефедов Михаил Иванович — сейчас работает тренером в детской спортивной школе, Михеев Сергей Петрович — пенсионер… нигде не числится на работе… и Лялин Олег Сергеевич — сотрудник банка. Так… Нефедов Михаил Иванович уже месяц находится вне Москвы на сборах.

— Спортивных?

— Нет. по линии военкомата: переподготовка. Остаются двое. Михеева по месту жительства не обнаружили. По словам соседей, квартиру сдает, а сам живет у какой-то женщины.

— Не установлена? — Олег все внимательно вписывал в свой блокнот.

— Установлена. Мы по ней работаем. Лялин практически все время находился на месте… Банк коммерческий — хрен туда влезешь с нашей ксивой. Во всяком случае, по Лялину мы тоже работаем.

— На месте, — недовольно пробурчал Олег. — Час на месте, два на улице… Сам говоришь, банк коммерческий.

— Шеф, я же сказал, что мы работаем.

— Фотографии сделали?

— С формы номер один в паспортном столе. Так что хотелось бы посвежее.

— А когда они получали паспорта? — уточнил Олег.

— Года полтора назад.

— В этом возрасте внешность кардинально не меняется, — махнул рукой Котелкин. — Ничего страшного. Вы мне их дадите?

— Без вопросов, — Адмирал протянул конверт со снимками.

— Кстати, голос не меняется тоже. — Олег посмотрел на Деда. — Ты решил вопрос о сохранности пленки с разговором неизвестного?

— В лучшем виде. Обещали сохранить.

— Напиши запрос, чтобы отправили пленку нам. Лучше воробей в руке… И попробуйте получить образцы голосов всех трех.

— Надо поработать… — Дед почесал затылок.

— Петр Иванович, а как среагировала жена Кузина на предъявленную ей сводку разговора? — поинтересовался Адмирал.

— Она просто вошла в ступор. Но ничего внятного не пояснила. Сказала, что звонил мужчина. Кто такой, не знает. О чем они договаривались, не знает. Да и вообще ничего не знает.

— А как Кузин среагировал на папку? — спросил Олег.

— Спокойно И даже с интересом. «Так вот она какая…» Но вообще-то он в отчаянии. Не знаю, что на него влияет, однако… Лефортовские стены, что ли, располагают к раздумьям и покаянию. Хотя легенды держится четко. Кстати, он сидит в камере, где содержался Соколов — директор Елисеевского гастронома.

— Ничего себе приметка, — присвистнул Дед. О деле Соколова он знал не понаслышке: еще младшим опером выполнял отдельные поручения следственной бригады.

— Насчет Бутырки вы прорабатывали вопрос? — Олег напомнил о ранее достигнутой договоренности.

— Олег Николаевич, я не думаю, что это надо делать. Сразу возникнет куча проблем. Во-первых, может появиться неконтролируемый канал связи, во-вторых, нет гарантии безопасности, в-третьих, там проблемы с комнатами для допроса. И прочая, и прочая… Пока надо поработать здесь.

— Информация до Кувалды… то есть до Сокирко доведена? — Олег вновь обратился к Адмиралу.

— Доведена. И в самое ушко. Наш источник говорит, это было нечто! — Адмирал даже глаза закатил.

Информация о том, что он якобы причастен к ряду убийств, привела Кувалду в бешенство. О существовании какой-то фирмы «Рецитал», какого-то еврея Энгельс… гарда, или Энгельс… маркса, или как там его… еще недавно он просто не подозревал. Кто пытался повесить на него мокруху и тем самым закрыть въезд в Россию, Олег Иванович Сокирко мог только догадываться. И горе было тем, кто внес сумеречное настроение в праздник души и тела на берегах Турции. С Россией Кувалда связывал большие планы…

Месть должна быть беспощадной! Насмотревшись фильмов про мафию, он уже представлял, как отправит обидчику живую рыбу… Теперь многим не придется ощущать себя в безопасности.

Сообщение о реакции Кувалды было выслушано с интересом, но бурными аплодисментами не прерывалось. Вне зависимости от того, имел Сокирко отношение к убийствам или нет, серьезность его намерений не вызывала сомнений. А эти намерения могли привести к нежелательным последствиям.

Для Котелкина изложенная Адмиралом информация серьезно осложняла жизнь.

Во-первых, появились новые и пока неизвестные фигуранты, которых следовало найти, выявить, собрать доказательства и тем самым определить степень их вины.

Во-вторых, необходимо было дезавуировать содержащиеся в деле обвинения в причастности Кувалды к заказным убийствам. Иными словами, доказать его непричастность, ломая себя через колено. По мнению следователя, обществу было бы спокойнее, если бы Кувалда использовался в качестве рабочей силы на лесной просеке, и тем не менее… «Закон суров, но это закон!» В данном случае закон оказывался суровым не в отношении Кувалды, а в отношении общества, которое становилось пострадавшей стороной.

— По нашим массивам проверили? — Олег перевел разговор на другую тему и посмотрел на Хай Ди Ди. Тот с отсутствующим видом разглядывал что-то за окном.

— Дмитрий Алексеевич!

Хай Ди Ди встрепенулся и удивленно посмотрел на Олега:

— Обязательно. Но я еще не сделал распечатку.

— Что, так много информации?

— Я говорю, в целом. В том числе и по материалам синей папки. Вот, посмотрите предварительный материал.

На столе появилась схема, тщательно выполненная «биномом». Кружочки и квадратики, стрелочки и пунктиры создавали внушительное полотно, тут же охарактеризованное Дедом как «сон буйно помешанного в состоянии полового возбуждения».