Кейджера Гора

– Теперь, предположим, что он протягивает руку и трогает Тебя?
– сказал распорядитель зала.

Я прикрыв глаза, и разлепив губы, томно прошептала:

– Да, Господин! Спасибо, Господин! Пожалуйста, Господин!

– Ты должна быть готова к различным вариантам с этой ситуации, -предупредил мастер пира.

– Да, Господин, - сказал я.

В душе я жалела, что он не позволил своему помощнику потрогать меня в живую. Я просто жаждала прикосновения мужчины.

– Возможно то, чем Ты служишь, представляет для меня интерес, -сказал помощник, играя роль гостя.

– Я пока не решил. Заинтересуй меня.

Поставив блюдо на стол, стоя на коленях в паре футов от него, я слегка наклонилась в его сторону, не отрываясь, глядя мужчине в глаза. Я сымитировала движение, как бы сбрасывая рабский шёлк с плеч. Затем сделала вид что приподняла подол туники, показывая свои бёдра. Потом, не отрывая своих колен от пола, подвигалась и покрутилась перед ним, демонстрируя ему себя в различных вызывающих позах и положениях.

В подобной демонстрации своего тела, довольно важным компонентом, возбуждающим интерес мужчины и побуждающим его к действию, является выражение лица женщины. Например, как надо поступить, если Вы заметили, что рассеянный взгляд мужчины остановился на Вас, и в нём заметны признаки интереса? Можно сделать вид возмущённой невинности его поступком, или изобразить негодование его столь откровенным осмотром. А можно симулировать скуку и автоматическую покорность, которые он может воспринять как вызов, и испытать желание превратить Вас в извивающуюся щлюху, умоляющую о его самом лёгком прикосновении. А можно, нахально сыграть высокомерную рабыню, гордо демонстрирующую красоту собственности своего Господина, показать своё бесстрашие перед этим чужаком, перед которым Вас вынудили уязвимо показываться, сделать вид, что Вы снисходите до его потребностей, и разрешаете ему бросать на Вас взгляды, и может быть, если он хорошо попросит, позволите прикоснуться. Вариантов множество.

На Горе рабыня рассматривается, как цельная женщина, которая хотя и порабощена, но обладает всей глубиной интеллекта и эмоций. На Горе она -цельная женщина, на которую надели ошейник. Гореанские рабовладельцы иного не приемлют.

Я демонстрировала себя, перед помощником распорядитель зала, как абсолютная рабыня. Короче говоря, я принимала перед ним рабские позы, выставляя свои самые соблазнительные места для его интереса и оценки.

Хотя это было уже поздно, и очень устали все, а не только рабыни, но я увидела, как вспотел лоб мужчины, и как он лихорадочно дёрнул рукой, смахивая пот с себя.

– Замечательно, Тиффани, - похвалил распорядитель зала. – Теперь можешь немного отдохнуть.

– Спасибо, Господин, - промурлыкала я, и подхватив со стола блюдо оставила мужчин.

Оставив блюдо на служебном столе, я метнулась туда, где сидели девушки из следующего класса.

– Привет, Эмили! А что Ты здесь делаешь? – спросила я опускаясь рядом с девушкой на колени.

– Насколько же Вы все красивые, - вздохнула Эмили.
– Нам никогда не стать такими.

– Ерунда, - отмахнулась я. – И Ты, тоже будешь такой же красивой. Просто Вас ещё не начали дрессировать.

– Возможно, - всхлипнула девушка, и посмотрела на меня красными от слёз глазами.

– Так почему Ты здесь? – спросила я снова.

– Я не знаю, - ответила она.
– Я, должно быть, вызвала недовольство у Эмильянуса. Мужчины пришли за мной, и без объяснений забрали из дома. А вчера они привели меня в эту школу.

– Ты всё ещё носишь его ошейник? – уточнила я.

– Да. Я всё ещё принадлежу ему, - сказала она, но оглянувшись вокруг себя, кивнула на других рабынь из её класса, с горечью добавила: - Как другие.

– Мне, казалось, что Ты ему понравились, - заметила я.

– Я тоже так думала, - улыбнулась моя подруга.

– А Тебе он нравится? – спросила я.

– Я люблю его, - чуть снова не расплакавшись, сказала она, - а он отослал меня.

Я кивнула. Такое может случиться с рабыней, ведь она полностью подчинена желаниям хозяина.

– Он ещё молод. Возможно, он просто испугался твоей любви, -предположила я.

– Возможно, - грустно улыбнулась Эмили.

Мы наблюдали за Кристэль, которая, как и я пару енов назад, демонстрировала свои прелести после притворного предложения фруктов.

– Какие Вы красивые женщины, - опять вздохнула Эмили.

– Этому нас научили наши ошейники, - усмехнулась я.

– Интересно, а мы сможем когда-нибудь стать таким же красивыми, -поинтересовалась у меня одна из девушек класса Эмили.

– Конечно же, сможете, - успокоила её я.

– Я уже почти завидую Тебе, Тиффани, - призналась Эмили.
– Как Ты выглядишь, как двигаешься, как держишься, какой возбуждающе красивой Ты стала, совсем как рабыня для удовольствий!

– Я всё та же Тиффани, которой и была, - отмахнулась я.

– Нет, - убеждённо сказала она. – Ты уже не та.

– Возможно, - не стала я спорить с подругой.

– Музыканты и танцовщицы могут уходить, - объявил распорядитель зала. – Тупа к столу! Предложи фрукты.

Музыканты, по-быстрому сложив инструменты, направились к выходу из комнаты, уводя с собой одиннадцать танцовщиц, ошейники которых они заблаговременно соединили легкой цепью.

В зале появился другой мастер плети, не тот, что вел дрессировку женщин нашего класса, и скомандовал:

– Класс, встать! Построиться в колонну по одному!

Эмили вместе с остальными девушками её класса подскочили и быстро сформировали колонну, выстроившись чётко по росту, причём первыми стояли самые высокие девушки.

– Всего Тебе хорошего, Эмили! – пожелала я девушке.

– И Тебе всего хорошего, Тиффани! – сказала она, и мы поцеловались.

– Марш в клетки, - скомандовал дрессировщик.

Я с грустью смотрела в след уходящей Эмили. Интересно, увижу ли я её когда-нибудь снова.

Ещё немного понаблюдав, как Тупа крутится перед ассистентом распорядителя зала, я бессильно вытянулась прямо на каменном полу.

– Отлично, Тупа, - донёсся до меня усталый хриплый голос мастера пира, похоже, и его доконала эта репетиция.

– Всем на пол, на спины, - скомандовал мастер плети, - правые колени подняли, руки по бокам ладонями вверх.

Теперь все женщины лежали, прижавшись спинами к полу. Мы все знатно потрудились сегодня, и были изнурены до предела. Тем временем, наш мастер плети, о чём-то тихо переговаривался с распорядителем зала и его помощником. У нас уже не осталось сил даже на то, чтобы прислушаться к их разговору, мы могли только лежать на полу и отдыхать, в той позе, которую приказал нам принять дрессировщик, - в позе рабыни.