КГБ и тайна смерти Кеннеди

Судя по всему, в силу стечения обстоятельств модель Горбатого не подверглась глубокому критическому анализу в ЦРУ, а была принята на ура, превратившись таким образом в ловушку для ожидаемых перебежчиков, один из которых не замедлил объявиться и попался в нее. В ту же ловушку был затянут и Бэгли, восторженно вернувшийся из Женевы в Вашингтон с крупным, как он считал, уловом. Прогноз оправдался, модель Горбатого — Энглтона заработала.

Появление в 1964 году того же перебежчика со взрывоопасной информацией об Освальде и его противоречивое поведение в ходе опросов просто еще более укрепили убеждения сторонников модели. Может, я ошибаюсь, но такое впечатление, что в ажиотаже первых месяцев работавшие с перебежчиком просто не задумывались над вопросом, как может инициатор серьезной «долгоиграющей» и многоцелевой подставы полностью отдать ее в руки противника, тем более если это кадровый руководящий работник, таким образом лишив себя возможности иметь с ним связь и контролировать его и тем самым превратив всю операцию в абсурд. Именно поэтому я считаю изоляцию Идола правильным тактическим шагом, поскольку это в первую очередь отсекало пуповину подозреваемой подставы. Тем не менее модель как стратегия, очевидно, продолжала подчинять себе все действия, по крайней мере до опубликования отчета Комиссии Уоррена. Постепенно ее недееспособность становилась все заметнее, но отказаться мешала уже сила инерции бюрократической структуры. Признать изначальную ошибочность модели означало бы расписаться в собственной некомпетентности со всеми вытекающими последствиями. Предпринимается лихорадочный поиск лазеек для ухода от ответственности. Появляются соображения Бэгли об избавлении от источника головной боли, затем принимается блестящее бюрократическое решение перебросить дело с больной головы на здоровую. Чтобы побыстрее выветрился дух модели, убирают подальше ее покровителей. Кстати, «великая чистка славян» — это тоже последствия модели, ибо, по данным Горбатого, тот самый агент в ЦРУ, из-за которого и городился весь огород, славянского происхождения. Такова, по моему мнению, первая оперативная ошибка по делу АЕФОКСТРОТА.

2. В рамках модели в отношении ее центральной фигуры решался главный вопрос: подстава он или нет? Но ни в одной из прочитанных мной публикаций не промелькнул вопрос, пригоден ли подозреваемый для этой роли. По существу же, именно от положительного или отрицательного ответа на него зависел вообще смысл постановки первого вопроса и реальность всей модели. Если такой вопрос даже не рассматривался, то это было второй серьезной ошибкой в разрешении всей проблемы, возникшей по делу перебежчика. Трудно поверить, чтобы он никем не был поставлен. Возможно, в закрытых документах ЦРУ он и присутствует. Мне известно, какое внимание в американской разведке уделяется сбору биографических и характеризующих сведений об интересующих ее лицах и какая для этого разработана система. Грешен, сам пользовался их прекрасно разработанными вопросниками в своей оперативной деятельности. Судя по открытым публикациям, и в данном деле прилагалось немало усилий для получения подробной информации о биографии перебежчика, его необычно скором служебном росте. Но, учитывая сложившуюся в дальнейшем тупиковую ситуацию, ответ на упомянутый вопрос, очевидно, так и не был найден.

Причиной этого могли стать как недостаток информации, так и неспособность оценивать ее с точки зрения ценностей советского общества и «канонов» КГБ, а возможно, и то и другое.

3. Если предыдущие ошибки я отношу к категории оперативных, то третью — к разряду методологических, поскольку она затрагивает аналитическую работу по делу перебежчика. Речь пойдет об использовании «кураторами» дела законов и методов формальной логики, а логика, как известно, «это искусство ошибаться с уверенностью в своей правоте».

В 1978 году Бэгли в письме в Комиссию Стоукса однозначно заявляет о выводе, который может быть сделан по «миссии» Носенко: «Если Носенко подстава КГБ, в чем я убежден… то не может быть сомнений, что рассказанная им история об Освальде в СССР — послание КГБ. Послание в преувеличенной и неправдоподобной форме говорит, что Освальд не имел ничего общего с КГБ… Направляя такое послание, КГБ фактически показывает, что ему нужно что-то скрыть… Это «что-то» может быть фактом, что Освальд был агентом КГБ (sic!)».

В данном случае мы имеем дело с понятием, которое в логике именуется доказательством, то есть «с рассуждением, имеющим целью обосновать истинность (или ложность) какого-либо утверждения, которое называется тезисом доказательства. Суждения, на которые опирается доказательство и из которых логически следует тезис, называются аргументами (основаниями). Во всех доказательствах все основания должны быть доказанными основаниями. Недоказанное основание, с логической точки зрения, не есть основание, а доказательство, опирающееся на такое основание, — ошибочное доказательство». Так гласит учебник логики, которым я пользовался еще в студенческие годы. А теперь посмотрим, на каких основаниях строит свой вывод Бэгли:

1) «Носенко подстава» — недоказанное субъективное мнение: с 1977 года существует противоположный вывод;

2) «информация об Освальде — послание КГБ» — не доказано;

3) «направляя послание, КГБ стремится что-то скрыть» — не доказано.

Таким образом, он совершает логическую ошибку в доказательстве, именуемую petitio principii (предвосхищение основания) и заключающуюся в том, что вывод делается из положения, которое само еще должно быть доказано. 16 ноября 1978 года Бэгли был приглашен для дачи показаний на заседание Комиссии Стоукса. Повторив основные положения своего письма, он заявил, что расскажет краткую историю одного дела, иллюстрирующую, насколько ложна информация Носенко. Затем он поведал о судьбе финской пары, которая в 1953 году, поверив коммунистической пропаганде, нелегально перешла границу и обратилась в отделение милиции с просьбой о советском гражданстве. КГБ 11 месяцев допрашивал их, а затем они были отправлены в концлагерь. Далее Бэгли вновь приступил к логическим построениям. Как же так, рассуждает он, с одной стороны, мы имеем бывшего морского пехотинца США, с другой — простую финскую семью. Он и она хотят жить в России. Но их 11 месяцев допрашивают и ссылают в лагерь как подозрительных, а с Освальдом КГБ даже не разговаривает. Опыт финнов подтверждает все, «что мы знаем о настоящем Советском Союзе от Солженицына и многих других…». После этого он делает вывод: «Опыт Освальда, как об этом рассказывает Носенко, не мог иметь места».

Здесь Бэгли прибегает к косвенному опровержению, что тоже является видом доказательства в логике. Он опровергает тезис «Освальд не допрашивался КГБ». Но условием такого опровержения «является доказательство истинности положения… противоречащего опровергаемому тезису. Из истинности такого положения на основании закона противоречия следует ложность опровергаемого тезиса». К сожалению, Бэгли опять ошибается или путается и попадает в логическую ловушку. «Истинность» противоречащего положения он демонстрирует всего одним «финским» примером и ссылками на Солженицына и «многих других». Из этого нельзя даже смастерить умозаключение типа «все перебежчики в СССР допрашивались КГБ, Освальд перебежчик в СССР, значит, Освальд допрашивался КГБ». Такое умозаключение могло бы претендовать на истинное общее положение, опровергающее частный тезис — случай с Освальдом.

Чтобы самому не впасть в логическую ошибку, могу лишь предположить, что схожие примеры не совсем удачного применения формальной логики, как видите, довольно коварной науки, вероятно, содержатся в заключении по делу АЕФОКСТРОТА, автором которого был тоже Бэгли.

Вообще же, на мой взгляд, использовать логические методы при анализе чужой оперативной деятельности нужно с очень большой осторожностью. Многие разведывательные операции сходны по общим технологическим признакам, но каждая из них всегда уникальна как по целям, сочетанию тех же технологических элементов, участникам, так и по месту и времени. Можно ли, например, сводить к единому знаменателю, как это делает Бэгли, историю с нелегальным переходом границы финской парой и делом американского туриста, пожелавшего остаться в стране, — событиями, происшедшими, кроме того, с разницей в шесть лет. Их можно сопоставить по одному-двум схожим признакам, то есть по аналогии. Но никак нельзя считать тождественными и превращать в основания доказательства.

Конечно, я не отрицаю полезность методов формальной логики в оперативном анализе. Возьмем хотя бы такой пример. Как известно, начатая Энглтоном охота за «кротами» в ЦРУ привела к тому, что он сам попал в число подозреваемых как советский агент.

Думаю, что кому-то из его коллег удалось вычислить его в этом качестве только благодаря следующему умозаключению: 20 декабря — День чекиста, Энглтон назначен (главой внешней контрразведки ЦРУ) 20 декабря, значит, Энглтон — чекист!

Перечитав свою критику в адрес ЦРУ по поводу профессиональных ошибок, допущенных в деле Идола, я обратил внимание на один момент. Упрекая «неверующих» в отсутствии вопроса или ответа о пригодности перебежчика на роль подставы и подчеркивая важность этого обстоятельства, сам я не выразил собственного мнения на этот счет. И тогда я задумался, в какой форме это лучше сделать, и остановился на следующей. Предположим, что кого-то в КГБ осенило осуществить модель с подставой и идет подбор возможного исполнителя этой роли. Представим также, что мне, как оперработнику, поручили рассмотреть материалы на одного из кандидатов на подставу, и я приступаю к выполнению задания.

Прежде чем определить критерии для оценки кандидата, возникает первый вопрос: оперативная игра будет проводиться только на территории Советского Союза или с выводом подставы за рубеж? Выясняется, что готовится вывод, причем на длительный период, поэтому решено подобрать кадрового сотрудника — надежного и опытного. Ну что ж, теперь можно обратиться к биографии кандидата.

Тяжелый начальный период Отечественной войны, высший эшелон советской власти и государственного аппарата эвакуирован в Куйбышев. Там в 1942–1943 годах Юрий, сын старого большевика, заслуженного наркома судостроительной промышленности СССР, в военно-морской спецшколе получает знания за восьмой класс средней школы. Не исключено, что его отец, связанный с морем своей профессией, мечтал, что в будущем сын за штурвалом построенных им судов будет бороздить волны далеких морей и океанов, и поэтому определил его в названную школу. Возможно, это было желание самого сына, охваченного романтикой дальних морских странствий.

В 1943 учебном году Носенко уже курсант военно-морского подготовительного училища в городе Баку. Но его пребывание там заканчивается довольно неожиданно…

«Секретно Экз. единств.

ПРИКАЗ начальника Бакинского военно-морского подготовительного училища

5 февраля 1944 г., № 4, г. Баку

18 января 1944 года курсанты 10-й роты тт. Носенко Ю.И. и P-ко Ю.А. дезертировали из училища в г. Москву, используя для этого поддельные документы, сфабрикованные ими при помощи курсанта той же роты т. П., которому курсант Носенко, как старшина класса, приказал нарисовать на чистом листе бумаги печать училища. Свое дезертирство курсанты Носенко и P-ко готовили еще за несколько дней до начала каникул и, чтобы оно было заметным (так в документе. — О.Н.), умышленно распространили среди курсантов слух о том, что им разрешен отпуск в Москву по ходатайству их родителей.