КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Одновременно на пленуме были впервые сказаны слова в осуждение Сталина и сталинизма.
В заключительном слове Маленков говорил:
— Вы должны знать, товарищи, что культ личности Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовали. Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной.
Но все слова, сказанные на пленуме, остались секретом, ничего не было опубликовано. В газетах через несколько дней появилось короткое, в несколько
Многие поверили и в то, что Берия шпион. И в одну секунду все согласились с тем, что он негодяй и преступник. Это работала инерция сталинских времен, когда не сомневались: раз арестовали, значит, виновен.
А вот миллионы заключенных, которые спокойно восприняли смерть Сталина, расценили арест Берии как давно ожидаемый поворотный пункт в их судьбе…
Никто в аппарате госбезопасности не попытался освободить своего шефа, как этого опасались в Кремле.
Генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов вспоминал, что 26 июня, возвращаясь с работы на дачу, с удивлением увидел на шоссе колонну танков. Утром обратил внимание на то, что исчез портрет Берии, который висел у него в приемной. Через час руководство министерства собрали в конференц-зале. Руководили собранием первые заместители министра Круглов и Серов.
Круглов сообщил, что бывший министр Берия арестован за провокационные антигосударственные действия. Круглов сказал, что доложит товарищу Маленкову: органы и войска МВД верны правительству и партии.
Арест Берии вызвал вздох облегчения у партийного аппарата по всей стране. Они боялись и его самого, и местных ставленников Берии, боялись аппарата госбезопасности, который показывал, что следит и за партийным руководством, держится на равных, партийной власти над собой не признает. Ни первый секретарь обкома, ни секретарь ЦК республики, никто не был гарантирован от внезапного ареста. Они все боялись местного чекистского начальника, знали, что за ними следят, но не знали, что именно начальник областного управления или республиканский министр сообщает в Москву.
В передовой «Правды» под названием «Нерушимое единение партии, правительства, советского народа» говорилось: «Любой работник, какой бы пост он ни занимал, должен находиться под неослабным контролем партии. Партийные организации должны регулярно проверять работу всех организаций и ведомств, деятельность всех руководящих работников. Необходимо, в том числе, взять под систематический и неослабный контроль деятельность Министерства внутренних дел».
29 июня президиум ЦК принял постановление «Об организации следствия по делу о преступных, антипартийных и антигосударственных действиях Берии». Прежнего Генерального прокурора уволили, назначили нового — Романа Андреевича Руденко. Он был прокурором Украины, и Хрущев ему доверял.
Летом 1953 года все подписчики Большой Советской Энциклопедии получили конверты со свежеотпечатанными страницами, которые предлагалось вклеить в пятый том вместо страниц 21–23, где была статья о Берии. Он должен был исчезнуть из истории.
10 декабря 1953 года президиум ЦК КПСС принял постановление «О рассмотрении дела по обвинению Берии и его соучастников». Дело должно было слушаться в закрытом судебном заседании без участия сторон в порядке, предусмотренном законом от 1 декабря 1934 года.
Президиум ЦК утвердил текст обвинительного заключения и решил разослать его по партийным организациям.
Арестованный сидел в камере без окна.
Свет в ней не выключался даже ночью. Рядом с Берией неотлучно находился офицер, которому было приказано его убить, если на бункер кто-то попытается напасть. В президиуме ЦК все еще боялись, что его захотят освободить.Берия говорил этому офицеру, что он ни в чем не виновен и что его скоро освободят. Не верил, что товарищи поступят с ним так же, как он поступал с другими.
Во втором письме, написанном в заключении, Берия напомнил Маленкову и Хрущеву о том, как он защищал их от Сталина. Ему тут же запретили писать и отобрали у него бумагу, пенсне и карандаш. Не дай бог, напишет что-то из того, что он о них знает…
А какова же судьба досье, которые Берия долгие годы собирал на своих товарищей? Члены президиума сговорились, и одиннадцать мешков с документами были сожжены. Что в них было? Это осталось неизвестным.
Следствию пришлось непросто. Члены президиума неделю не знали, как составить обвинительное заключение, потом обвинили Берию в антипартийной деятельности. Но прокурор Руденко сказал, что такой статьи в Уголовном кодексе нет. Тогда написали, что он занимался антигосударственной деятельностью. Но какой именно? То, в чем Берия был виновен, — массовые репрессии, — ему нельзя было инкриминировать. Свидетельств его заговора не обнаружилось.
Поэтому на всякий случай его обвинили в изнасиловании. Это в любом случае позволяло расстрелять Берию по указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование». Так всегда делали в министерстве госбезопасности — предъявляли обвинение сразу по нескольким статьям. Одно сорвется, другое останется.
Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР, которое с 18-го по 23 декабря решало судьбу Берии и его сотрудников, состояло из маршала И. С. Конева, председателя ВЦСПС Н. М. Шверника, генерала армии К. С. Москаленко, секретаря Московского обкома Н. А. Михайлова, председателя профсоюзов Грузии М. И. Кучавы — первого заместителя министра внутренних дел К. Ф. Лунева и двух юристов — первого заместителя председателя Верховного суда СССР Е. Л. Зейдина и председателя Московского городского суда Л. А. Громова.
Вместе с Берией на скамье подсудимых сидели его многолетние сотрудники:
Всеволод Николаевич Меркулов — бывший министр госбезопасности, в последнее время министр государственного контроля СССР, генерал армии;
Владимир Георгиевич Деканозов — бывший министр внутренних Дел Грузии;
Богдан Захарович Кобулов — бывший первый заместитель министра внутренних дел, генерал-полковник (его брата генерал-лейтенанта Амаяка Кобулова расстреляют через год);
Сергей Арсеньевич Гоглидзе — бывший первый заместитель министра госбезопасности, в последнее время начальник управления МВД СССР, генерал-полковник;
Павел Яковлевич Мешик — бывший министр внутренних дел Украины, генерал-лейтенант;
Лев Емельянович Влодзимирский — бывший начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР, генерал-лейтенант.
Судили их по закону от 1 декабря 1934 года, то есть без прокурора и без адвоката, ускоренным порядком, который ввел Сталин на следующий день после убийства Кирова. Обвинение им предъявили по печально знаменитой 58-й статье Уголовного кодекса.
В приговоре говорилось:
«Персонально суд считает доказанной виновность подсудимого Берии в измене Родине, организации антисоветской заговорщической группы в целях захвата власти и установления господства буржуазии, в совершении террористических актов против преданных Коммунистической партии и народу политических деятелей, активной борьбе против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретно-агентурной должности в контрразведке контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане и был связан с иностранной разведкой до момента разоблачения и ареста».