Киднеппинг по-русски

Валентина рассмеялась:

— Ну ты даешь! Как будто специально схоластике обучался… Так скажи мне тогда, почему я тебе верить должна, раз ты можешь через общепринятые правила переступать?

— Так ведь верят человеку не за что-то или почему-то. А просто верят или нет. Разве не так?

— Так, конечно. И все же… Не перебивай меня, я и сама собьюсь… Я понимаю, преступления совершают по разным причинам. Вполне допускаю, что ты мог по глупости что-то натворить, по случайности. А потом уже вырваться из этого круга не смог. Все это я могу понять. Допускаю даже, что ты сознательно что-нибудь совершил, денег, например, хотел сшибить… Впрочем, не отвечай, это я так, к слову пришлось. Единственное, что я про тебя четко поняла, что женской лаской в этой жизни ты сильно обделен. Чуть приласкала тебя — и ты уже мой. Может, ты из-за женщины в какую историю влип?.. Впрочем, опять же не мое это дело… Ладно, Саша, слушай. Здесь все время говорят о том, что Россия вот-вот начнет боевые действия против Чечни. Между тем у меня есть основания полагать, что и сама Чечня активно и по-настоящему готовится к войне. К войне против России за свою независимость.

— Это несерьезно!

— Это слишком серьезно, Саша. Разрабатываются планы бомбо-штурмовых ударов по различным объектам России с самолетов. Называется этот план «Лассо». Не забывай, что Дудаев сам летчик бомбардировочной авиации. Тут идет подготовка специальных диверсантов, которые в назначенное время должны совершать террористические акции в различных городах, в первую очередь в Москве, на экологически опасных предприятиях. Причем диверсанты эти — не чеченцы или другие мусульмане, а русские, украинцы, прибалты… Короче, на кого не подумаешь. А это уже серьезно. Первая Мировая война началась с террористического акта. Брестский мир был нарушен после убийства Мирбаха. Вторая Мировая была спровоцирована нападением на радиостанцию. Нападение на Гренаду… Это только то, что я помню.

— Ладно, допустим, Дудаев все это готовит. Но если это так, скрыть такую подготовку попросту невозможно. Раз ты, рядовая журналистка, это смогла узнать за один день, российские всякие КГБ, или как они там сейчас называются, ФСК, ГРУ и прочие, они этого, не знают, что ли?

— В том-то и дело, что знают. Наверное. Должны знать. Хочу верить, что знают. Мне в Департаменте государственной безопасности Чечни рассказали, что недавно здесь задержали сотрудника ФСК, который вел, как они сказали, «шпионскую деятельность»… Не случайно же войска у границ скапливаются. Это здесь ни для кого секретом не является. Вчера в Департаменте государственной безопасности, например, высказались в том духе, что, если концентрация российских войск на границе будет продолжаться, они не смогут воспрепятствовать чеченцам-патриотам начать действовать в различных городах России. Понимаешь? Вроде бы не власти санкционируют террор, а это движение патриотов-добровольцев. Мне они сказали об этом, как я поняла, в расчете, что я напишу в газете. Вроде как угроза получается, предупреждение.

— Все это, конечно, тревожно. Но пока только эмоции. А факты у тебя есть?

— Как тебе сказать… Так, слухи, обмолвки, намеки, недоговоренности… Мелочи, в общем… А потом я про это «Лассо» услыхала. «Лассо» — уже не мелочи!.. Банкет для меня устроили именно на средства Департамента госбезопасности. Понимаешь? Выходит, здесь журналистов привечают на те средства, которые должны идти на подрывную деятельность в государстве-противнике. Ловко? Когда подвыпили мужики, хвастаться начали своими планами, надеждами… Ну, ты и сам знаешь, как пьяные мужчины ведут себя перед женщиной. Особенно если примешивается, — она проговорила с комическим кавказским акцентом, — горячий южный кровь… А потом предложили хорошие деньги в валюте за то, чтобы, как они сказали, я объективно освещала демократические преобразования в республике. То есть, считай, взятку предложили за выгодную им объективность.

— Взяла?

— Нет. Дурой прикинулась. Сделала вид, что подумала, дескать, этот чин мне деньги за другое предлагает. Ну и начала; я, мол, не такая, а на рупь дороже… Настаивать он не стал, но ведь я им сказала, что на несколько дней приехала. Так что, думаю, разговор к этому вернется…

— А денег-то сколько сулил?

— Он сумму не назвал. Но намекнул, что не обижусь… Да дело ведь не в сумме. Понимаешь, Саша, здесь столько творится безобразий… Ты правильно сказал: обыкновенный фашизм в стадии становления. В самую точку: разгул нацизма и преступности. А им-то имидж свой поддерживать необходимо! Вот и покупают нашего брата, журналиста. Я сейчас вижу, насколько отличается то, о чем пишут в некоторых наших газетах и показывают по телевидению, от того, что здесь происходит на самом деле. Ясно же, что это не за просто так…

— Вторая древнейшая, — пробормотал, задумавшись о своем, Александр.

Для него этот рассказ особым откровением не стал. И все же тревогу, которая в душе уже утвердилась, усилил. Только вчера он успокаивал Умара… А сейчас вот Валентина о том же. Вдруг и впрямь война?..

— Прекрати! Не надо пошлить! Это еще не все. С банкета меня проводил в гостиницу один парень.

Максимчук почувствовал тонкий укол ревности. Быстро взглянул на Валентину. Та ожидала этот настороженный взгляд, смотрела на него с легкой, насмешливой, по-женски понимающей улыбкой. Но ничего не сказала, продолжила рассказ:

— Сам он прибалт, молодой, здоровый, спортивный такой, голубоглазый блондин… Короче, мечта женщины. Зовут его Олег. Работает здесь кем-то в Департаменте госбезопасности. Не то инструктором, не то еще кем-то… Не знаю. Пока мы шли, он плел все то, что плетет подвыпивший мужик, когда провожает одинокую женщину в гостиницу. Напросился, естественно, на кофе. Входим в вестибюль, и тут оказывается, что этот Олег тоже живет здесь же, в гостинице. И перед ним все трепещут. Потом оказалось, что он занимает номер люкс… Короче, приходит он ко мне, приносит коньяк… И разговор начинается уже другой.

— Понятно, — криво ухмыльнулся Максимчук.

— Слушай, пониматель, иди, дыши носом и помалкивай! Я тебе не жена и не любовница, так что свои эти понимания оставь при себе, я перед тобой отчитываться не собираюсь. Если бы я с ним попросту переспала, не стала тебя разыскивать, чтобы сообщить об этом!

— Ну прости, вырвалось.

— Вырвалось у него! Что-то много у тебя вырывается сегодня. Сдерживаться надо!.. Так вот, вижу я, что начал он подливать коньяк мне, а себе по чуть-чуть. Ну, я-то эти штучки знаю, думаю, подпоить меня хочет, чтобы кобелиную свою природу удовлетворить. В общем, контролирую себя. Он решил, что я уже созрела. Но песню начал совсем не ту, что я от него ожидала.

«И на которую надеялась», — чуть было не брякнул Максимчук, но вовремя спохватился.

Валентина между тем продолжала:

— Начал он мне заливать: приехал, мол, сюда, хотел заработать, а теперь и рад бы уехать, да нельзя, поезд уже ушел. Здесь, мол, все плохо, обстановка нехорошая, разгул преступности, экономика развалена, русских и других нечеченцев выживают, даже, говорит, меня в департаменте притесняют, роста не дают, хотя, когда приглашали, золотые горы сулили… А сам подливает и посматривает выжидательно на меня. Я поначалу клюнула, да, говорю, преступность здесь: в ночь приезда нас чуть было не увезли в неизвестном направлении… Он тут встрепенулся и начал подробности выпытывать. А потом принялся о тебе все расспрашивать. Вот тогда я и насторожилась. Неспроста, думаю. Поняла, что сначала он с помощью провокации своей пытался выведать у меня настроение, с каким я собираюсь ехать домой, о чем и как буду писать. А потом всерьез тобой заинтересовался. Причем не так, как это сделал бы мужчина, как ты, например, встрепенулся: кто мою девочку трогал!.. А именно как работник госбезопасности. Короче, пришлось мне наскоро про тебя придумать, что ты здесь что-то продать хочешь или купить, я точно не знаю. Что ты мой любовник, что в любой момент можешь прийти… Короче, он ушел. А я вот что подумала. По тому, как он говорил, как провоцировал меня на откровенность, я заподозрила, что номер прослушивается. Потом я испугалась за тебя, подумала: вдруг этот Олег станет тебя разыскивать, а у тебя что-то в прошлом неблагополучно… И решила тебя предупредить обо всем происшедшем. И при этом все разыграть так, чтобы все было натурально. Я правильно поступила, Саша?

Александр лихорадочно соображал. Если предположения Валентины верны, его, скорее всего, уже засекли и пытаются выяснить, кто он такой, откуда и кто за ним стоит. Значит, следует быть готовым к тому, что в ближайшее время у него обязательно проверят документы. Этого Максимчук не боялся: сами документы у него в порядке. Но могут пригласить, как говорится, для выяснения. Еще задержат, чего доброго… Тогда под угрозу срыва попадает вся операция. Она ведь на завтрашний полдень назначена!

А если к тому же на Умара выйдут!..

Да, капитан Максимчук, снять бы с тебя штаны да отстегать хорошенько мокрым прутиком по голой заднице! Ведь никогда особым бабником не был! А тут раскобелился, мать твою расперетак!

Не сдержавшись, Александр выругался. Негромко, но длинно и грязно. А рядом Сунжа несла свои мутные воды.

Грозный. Набережная Сунжи.

12.30

— Что, Сашенька, разве все так плохо? Я что-то не так сделала?