Киллер
Шрифт:
– Теперь я хотела бы, чтобы Уильям рассказал нам об этих ракетах, – сказала Чеймберз.
Глава русского отдела Уильям Фергусон сидел на той же стороне стола, что и Проктер. Он был одним из истинных ветеранов ЦРУ. Ему было под семьдесят, его лицо изрезали глубокие морщины, но он не потерял ни пряди седых волос, зачесанных назад от высокого лба. Без полнившего его пальто он выглядел худым, почти полуголодным, но отнюдь не слабым. Он совершил три боевые поездки во Вьетнам и получил больше значимых медалей, чем у Проктера было толстых пальцев. Список его подвигов в борьбе против Советов в период «холодной войны» был легендарным, и те, кто знал о них, справедливо считал его героем. Но, будучи на десяток лет старше Проктера,
– SS-NX-26 «Оникс» это, попросту говоря, такая ракета, которую мы сами хотели бы создать, – начал Фергусон своим неспешным баритоном. – Она предназначена для замены ракет SS-NX-22 «Солнечный ожог», а их многие специалисты, в том числе и я, считали самыми опасными на планете. «Оникс» еще гибельнее.
Прокашлявшись, Фергусон продолжил:
– Эти ракеты практически гарантируют уничтожение противника. Они имеют дальность 162 морские мили и могут лететь на высоте меньше 9 футов со скоростью, в два с половиной раза большей скорости звука, неся либо обычную 550-фунтовую боеголовку, либо ядерную боеголовку мощностью в 200 килотонн. Для сравнения скажу, что наши аналоги «Гарпун» и «Томагавк» имею дельность действия меньше 50 миль и дозвуковую скорость. Это как велосипед против гоночного автомобиля.
Но просыпаться по ночам наших адмиралов заставляют не столько дальность и скорость, сколько исключительная точность этого оружия. В марте русский и китайский флоты провели в Индийском океане совместные учения, моделируя атаку на агрессивные американские авианосные ударные группы. Время этих учений было выбрано не случайно. В это же время и мы разминали свои мускулы в той же части мира, – кисло улыбнулся Фергусон. – Кульминацией шоу был запуск китайским ракетоносцем ракеты SS-NX-22 с учебной боеголовкой. Высокоскоростная камера зарегистрировала попадание ракеты в центр белого креста, нарисованного на борту корабля-мишени на удалении в 60 морских миль. И летела она на высоте всего двадцати двух футов над уровнем моря. «Оникс» быстрее, несет б'oльшую нагрузку, и его еще труднее обнаружить, не говоря уже о том, чтобы перехватить.
– Нужно ли нам бояться этого оружия? – и Фергусон бегло оглядел помещение. – Безусловно. Оно разработано специально с расчетом на поражение наших радаров «Эгис» и зенитных установок «Фаланкс», защищающих наши корабли. Созданная на замену «Фаланксу» ракетная система не проходила испытаний на борьбу с оружием такого рода. Попросту говоря, у нас нет надежной защиты от «Оникса» и даже от «Солнечного ожога». И это полностью меняет соотношение сил на море. Несколько скромных эсминцев, вооруженных такими ракетами, способны победить целую авианосную ударную группу. У нас нет ничего, даже близко сопоставимого с «Ониксом», а нам оно очень нужно.
Проктер мог бы сказать, что Фергусон наслаждался своей маленькой речью. Всю первую часть своей карьеры он боролся против Советов, а после падения Берлинской стены ценность его опыта и знаний тоже упала. Ныне всех больше тревожил Ближний Восток, чем Россия. Проктер знал, что другой человек на месте Фергусона страдал бы от этого увядания славы, но Фергусон, если и страдал, хорошо скрывал свои страдания.
Один из статистов, Натан Уайли, решил проявить себя. Он сидел на той же стороне стола, что и Проктер. Хотя ему было под пятьдесят, выглядел он со своей нелепой массой мягких светлых волос, по крайней мере, лет на десять моложе. Он спросил:
– Почему, черт возьми, такая ракета есть у русских, а не у нас?
Фергусон вздохнул и дал знак ответить своему заму Сайксу. Проктер точно не помнил, как звали Сайкса. Карл, Кевин или как-то в этом роде. У него была комплекция человека, занимающегося гимнастикой, но не настолько серьезно, чтобы хвастаться этим. Не знал Проктер и того, сколько
лет ему. На вид – около тридцати пяти, хотя при неудачном освещении он выглядел из-за своих усталых глаз значительно старше. Его костюмы были всегда безупречны, сшиты на заказ и гораздо дороже, чем позволяла его зарплата. Пару лет назад Проктер подверг его проверке на предмет побочных доходов, но оказалось, что у Сайкса богатые родители и доверительный фонд.Для Проктера Сайкс был в какой-то мере неизвестной величиной. У него были превосходные костюмы, чисто выбритое лицо, хорошие зубы, и он всегда говорил очень правильные вещи. Он был почти противоположностью Фергусону: молодой и пугающе амбициозный. В департамент Сайкс поступил, чтобы сделать себе имя, и был, возможно, недоволен, что его зачислили в неприметный русский отдел, но жаждал произвести впечатление.
– Потому, – начал он, – что, хотите верьте, хотите нет, в области ракетной техники мы не самые лучшие. Хотя б'oльшую часть своих разработок оружия Россия забросила, но некоторые бюджетные потоки сохранились. Россия сосредоточилась на нескольких ключевых технологиях и отнюдь не отстает в таких областях, как самолеты-истребители. В некоторых областях ракетной техники она давно является лидером рынка, зарабатывая миллиарды на продажах в другие страны. И в области противокорабельных крылатых ракет она не то что на шаг, а на целый скачок впереди нас, не меньше чем на двадцать пять лет.
– Не позволить ли нам Альваресу продолжить, – сказала Чеймберз.
Фергусон кивнул, как будто его одобрение действительно требовалось.
Из спикерфонов снова послышался голос Альвареса:
– Вкратце, Озолс намеревался продать сведения о местоположении затонувшего корабля тому, кто больше даст. Покупатель мог бы после этого на досуге достать ракеты. Как вы понимаете, заполучить такое оружие в свой арсенал хотели бы многие режимы. Озолс, когда связался с нами, уверял, что у него есть еще с полдюжины потенциальных покупателей. Он хотел продать информацию за двести миллионов евро, но я сумел сбить цену до ста миллионов с небольшим.
Чеймберз вздохнула:
– Я не могу переоценить того, как важно, чтобы эти ракеты достали мы. Мы сможем не только развить свою технологию противокорабельных крылатых ракет, но и не допустить, чтобы нежелательные группы использовали это оружие против нас или наших союзников. Кроме того, это позволит нашему военному флоту усовершенствовать средства защиты от такого рода оружия.
Чуть погодя, она добавила:
– Не забывайте, что этой технологией уже располагают Китай и Иран.
Уайли подался к спикерфону:
– Не дороговато ли сто миллионов баксов за координаты?
На выручку пришел Фергусон:
– Мы ежегодно тратим больше, чем ВВП многих стран, на то, чтобы иметь самые лучшие игрушки. Сто миллионов за то, чтобы прыгнуть на двадцать пять лет вперед в деле разработки оружия, это выгоднейшая сделка века. Особенно в свете того, что мы уже и от «Солнечного ожога» отстаем на годы, а Россия не хочет его нам продавать.
– А они еще исправны после такого долгого пребывания под водой? – спросил Уайли.
– Может, да, а может, нет, – ответил Сайкс, кивнув. – Они находятся в герметичных контейнерах, которые защищают их от атмосферных воздействий, но не рассчитаны на пребывание в соленой воде. Корпуса могут быть повреждены коррозией, и все, на что попадет вода, будет испорчено, но технологию все же можно будет извлечь, как и боеголовки, которые могут быть любыми. Тот, кто извлечет ракеты и соответствующую электронику, будет в состоянии воспроизвести конструкцию и создать собственный эквивалент. Возможности наших военно-морских сил в борьбе против режима, обладающего такими ракетами, сильно уменьшаются. Даже аналоги с возможностями в половину возможностей «Оникса» способны вывести из строя и даже уничтожить один из наших авианосцев.