КИМ 1

Бой был сколь ожесточенным, столь и скоротечным. Пока солдаты в окопах отчаянно дрались со штурмующими их республиканцами, их товарищи в тылу не стали дожидаться своей очереди и бросились бежать, бросая пулеметы и прочее тяжелое оружие. Танкетки и грузовики, впрочем, итальянцы постарались уволочь с собой.

Вскоре до дерущихся в окопах дошел слух о бегстве основной части дивизии. Республиканцев это воодушевило, а итальянцев, напротив - повергло в уныние. Многие после предательства товарищей предпочли бросить оружие и сдаться. Но, поскольку таковыми были далеко не все, некоторых из сдающихся в горячке боя все равно убили, невзирая на поднятые руки.

Когда же бой закончился, Южная бригада оставила один батальон для присмотра за пленными и принялась преследовать бегущие силы итальянцев, не давая тем собраться с мыслями и перегруппироваться. Впрочем, учитывая скорость движения и тех, и других, происходящее выглядело скорее, как медленное выдавливание итальянцев на север.

Когда же бегущие оказались севернее Торихи, удерживавшая город Западная бригада также выдвинулась на север, двигаясь параллельно «Божьей воле» и не позволяя итальянцам выбраться на Французское шоссе. Впрочем, командовавший остатками дивизии генерал Эдмондо Росси и не пытался этого сделать. Все, чего он хотел - это в относительном порядке пересечь рубеж Трихуэке - Бриуэга и довести своих солдат к своим, в Аламинос.

Желания генерала Росси в общих чертах совпадали с планами командира первой Мадридской дивизии Энрике Хурадо Баррио, решившего не преследовать отступающих итальянцев, а вместо это этого занявшего Трихуэке и закрепившегося на линии окопов, отрытых еще для корпуса Листера. Впоследствии Хурадо продлит линию обороны республиканцев еще и на запад от Трихуэке, до города Торре-дель-Бурго.

23 марта 1937 года. 13:55.

Позиции добровольческой бригады имени Коминтерна. Южнее Бриуэги.

В Бриуэге же, тем временем, продолжалась работа по сбору трофеев. Отступая, итальянцы оставили на позициях более тысячи винтовок, около пятидесяти пулеметов и даже несколько орудий. Все это вооружение нужно было осмотреть, и, по возможности, использовать для вооружения новых отрядов добровольцев.

С одним таким образцом итальянского вооружения довелось познакомиться и Максиму. Взвод пешей разведки, к которому была прикомандирована его группа, дислоцировался недалеко от штаба и вот, возвращаясь с обеда, Белов обратил внимание на группу красноармейцев, сгрудившихся вокруг стола и что-то активно обсуждавших. Причем, обсуждавших эмоционально, с матерком. Не удержавшись, Максим подошел ближе.

– Что обсуждаете, товарищи красноармейцы?
– поинтересовался Белов.

– Здравия желаем, товарищ лейтенант госбезопасности, - нестройно ответили красноармейцы, расступаясь и демонстрируя стоявшую на столе длинную тонкую конструкцию на сошках.
– Вот, пулемет итальянский изучаем!

При виде пулемета Белов отчетливо поморщился. Эту конструкцию он знал. В центре подготовки проекта «Хронос» курсантов познакомили со многими оружейными системами двадцатых - пятидесятых годов. Среди прочего, майор Никонов, читавший курсантам лекции по оружиеведению, рассказывал и про пулемет Breda Modello 30, рассматривая его как пример оружия, в котором были собраны все неудачные решения, которые только были возможны.

– И как впечатления?
– спросил Максим, догадываясь, что он услышит в ответ.

– Кошмар!
– честно ответил один из красноармейцев.
– Они даже магазин нормальный сделать не сумели! Вы представляете, чтобы зарядить пулемет, нужно откинуть магазин вперед, зафиксировать его, потом зарядить его из специальной обоймы и повернуть обратно… вот почему нельзя было сделать отъемный магазин?

– Потому что отъемный магазин можно потерять, а такой - нет, - хмыкнул Максим.

В этот момент один из бойцов, продолжавших изучать оружие, открутил крышку сверху ствольной коробки, отчего пулемет качнулся на сошках и из находившейся под крышкой горловины выплеснулось масло. Испачкавшийся красноармеец негромко выругался.

– Так это что, масленка?
– удивленно спросил кто-то.
– А в сумку с принадлежностью ее положить нельзя было? И как из нее пулемет смазывать?

– А это не для пулемета, - пояснил Максим.
– Это чтобы патроны смазывать перед подачей в ствол.

– А зачем?
– не поняли красноармейцы.

– А затем, что, если патроны не смазать, возможно застревание гильзы в стволе, - объяснил Максим.

– Них… ничего себе!
– красноармейцам явно хотелось выразиться покрепче, но в присутствии лейтенанта госбезопасности они старательно себя сдерживали.

– Это вы еще из него стрелять не пробовали, - усмехнулся Максим.
– Учтите, пулемет стреляет с закрытого затвора, поэтому после нескольких отстрелянных магазинов он может перегреться и начать стрелять самостоятельно. В общем, не завидую я тем, кому достанется это оружие!

– Вы уверены, товарищ лейтенант?
– раздался за спиной голос.

Обернувшись, Максим увидел Григория Михайловича Штерна, который в сопровождении комиссара Абрамова незаметно подошел к столу.

– Так точно, товарищ комдив, уверен!
– быстро справившись с неожиданностью, ответил Максим.

– Жаль, - покачал головой Штерн.
– Пулеметов в республиканской армии сильно не хватает, и мы хотели с помощью этих трофеев хоть немного поправить положение! Значит, вы считаете, что этого делать не стоит?

– Не стоит, товарищ комдив, - подтвердил Максим.
– Лучше всего будет отправить по одному пулемету во все наши оружейные КБ, чтобы товарищи конструкторы посмотрели, как нельзя делать оружие.

– Я подумаю над вашим предложением, товарищ Белов, - усмехнулся Штерн.

Пулемет Григорий Михайлович все же распорядился испытать. Поручил он это занятие одному из пулеметных взводов и уже вечером, читая рапорт, убедился в правоте Белова. В рапорте было отмечено и неудобство заряжания, и забивание магазина пылью, из-за чего постоянно возникали задержки подачи патронов, и даже факт самопроизвольной стрельбы при перегреве нашел свое подтверждение.

Покачав головой, Штерн отложил рапорт и вынужден был признать, что этому пулемету место в музее оружейных курьезов, а никак не на поле боя.

24 марта 1937 года. 09:18.

Участок Французского шоссе между Альмадронес и Трихуэке.

К вечеру двадцать третьего числа солдатам третьей добровольческой дивизии «Черные перья» удалось, наконец, убрать с шоссе разбитую технику, вот только желания наступать у них к этому моменту изрядно поубавилось. До солдат уже дошли новости о разгроме первой и второй добровольческих дивизий, и они не хотели быть следующими.

Опасения солдат отчасти разделяли и офицеры, которые, хоть и несколько лучше понимали ситуацию, но тоже не хотели идти в наступление. Да, первая и вторая дивизия были разбиты по одиночке и превосходящими силами, а сейчас у них было две дивизии общей численностью в двадцать тысяч человек. Вот только против этих двадцати тысяч республиканцы сосредоточили на рубеже Трихуэке - Бриуэга порядка двадцати семи тысяч солдат при танках и артиллерии, причем, находящихся в обороне.

Так что, не было ничего удивительного в том, что генерал Марио Роатта не торопился отдавать приказ о наступлении и подумывал уже отозвать третью и четвертую дивизии в тыл, а позже, доукомплектовав первую и вторую дивизии и подождав, пока подсохнет земля, повторить попытку. Дуче его за такое решение по голове, конечно, не погладит, но других вариантов он не видел. Не бросать же солдат в самоубийственную атаку.