КИМ 1

Находившийся в Гвадалахаре полковник Висенте Рохо о планах генерала Роатты, разумеется, ничего не знал, однако, из докладов разведки ему было хорошо известно, что дивизия «Черные перья» расчистила себе путь и готова наступать, но почему-то этого не делает и стоит на месте. Чтобы избавить итальянцев от нерешительности и направить их мысли в нужную сторону, Рохо решил нанести по ним еще один авиаудар. И в половине десятого утра над шоссе вновь заревели авиационные моторы.

Растянувшая в длинную маршевую колонну дивизия «Черные перья» представляла из себя отличную цель. Бомбы с пролетавших над шоссе бомбардировщиков ложились кучно, нанося противнику чудовищный урон. Солдаты в ужасе заметались под огнем, пытаясь укрыться от бомбежки. Кто-то бросился в стороны от шоссе, увязая в грязи, но продолжая бежать от падающей с небес смерти, некоторые даже помчались в сторону республиканских позиций, на ходу бросая оружие и поднимая руки.

Большинство же побежало на север, в сторону Альмадронес… и двигавшейся в арьергарде четвертой механизированной дивизии «Литторио», которая не успела еще понести потерь и сохранила довольно высокий боевой дух. Солдаты дивизии были готовы атаковать, но, когда им навстречу массово побежали отступающие бойцы из «Черных перьев», стало понятно, что ни о каком наступлении не может быть и речи.

Все, что смог сделать командовавший «Литторио» генерал Аннибале Бергонзоле - это попытаться остановить бегущих, дав несколько пулеметных очередей поверх голов.

«Эти трусы могут бежать вдоль шоссе, по колено в грязи, или организованно отступать следом за нами - это их дело, - рассуждал генерал Бергонзоле.
– Я же собираюсь в полном порядке отвести вверенную мне дивизию в тыл, и я не позволю им мне мешать!»

Так и кружившая в небе авиация республиканцев сделала еще один заход, придавая бегущим дополнительное ускорение, а затем вернулась на аэродром. На земле же отступающих никто не преследовал. Полковник Рохо посчитал, что в данный момент важнее удержать рубеж Трихуэке - Бриуэга, нежели нанести противнику дополнительные потери.

25 марта 1937 года. 19:17.

Ставка генерала Эмилио Мола. Авила.

– Значит, итальянский экспедиционный корпус потерпел поражение?
– задумчиво произнес Франсиско Франко, выслушав доклад командующего Северной Армией генерала Мола.

– Так точно, каудильо, - кивнул Мола.
– Республиканцы разбили и обратили в бегство три итальянские дивизии, четвертая же отступила в полном порядке.

– А ведь дуче как красочно расписывал мне доблесть итальянских солдат!
– рассмеялся Франко.
– По его словам, каждый из них - наследник мощи римских легионов… а оказалось, что это лишь пустая бравада!

– Нужно сказать, что командующий корпусом генерал Роатта так просто не сдается, - заметил Мола.
– Он планирует доукомплектовать свои дивизии и попытаться атаковать еще раз.

– Запретите!
– приказал Франко.
– Корпус в порядок пусть приводит, а о новом наступлении ему лучше забыть! Его корпус понадобится мне в другом месте.

– Роатта может не подчиниться, - возразил Мола.
– Он искренне считает, что подчиняется непосредственно Муссолини.

– С Муссолини я поговорю, - ответил Франко.
– И вот еще что, генерал… новых штурмов Мадрида мы больше предпринимать не будем, вместо этого мы сосредоточим наши усилия на продвижении на восток. А когда Северный и Южный фронты сомнутся и Мадрид окажется в кольце - его защитники сами сдадут его нам!

1 апреля 1937 года. 12:00.

Провинция Гвадалахара.

Вот уже несколько дней на Гвадалахарском направлении все было относительно спокойно. Националисты не высовывались из-за линии Альмадронес - Аламинос, а республиканцы старались как можно прочнее закрепиться на рубеже Торра-дель- Бурго - Трихуэке - Бриуэга.

Сражение за Гвадалахару завершилось и победа в нем, без всякого сомнения, досталась Республиканцам. Пусть они и потеряли незначительную часть своей территории, но они смогли остановить превосходящий по численности итальянский экспедиционный корпус и сорвать наступление на столицу.

Советская добровольческая бригада пока что оставалась в Бриуэге, ожидая, пока ее сменят части Центрального фронта. А вот группу «Авангард» комиссар третьего ранга Артузов отозвал обратно в Мадрид. Ей предстояло новое задание…

Часть вторая, глава тринадцатая. ПОРОХОВОЙ ПОГРЕБ ИСПАНИИ.

«Воли больше не надо, а то на улицах будут друг дружку резать!»

Григорий Мелехов, казак.

2 апреля 1937 года. 09:57.

Кабинет С. М. Кирова. Москва, улица Дзержинского, дом 2.

Нарком внутренних дел Киров в ожидании визитера задумчиво листал доклад, посвященный предстоящим событиям в Барселоне. Доклад этот был получен им по линии Осинформбюро и представлял собой первый опыт легендирования информации из будущего под аналитический прогноз.

Киров отнюдь не забыл поручения товарища Сталина решить вопрос с политическим конфликтом в Барселоне, полученного им еще в декабре прошлого года. Однако, чтобы отдать подобное поручение своим сотрудникам, нужны были веские основания, простого знания Кировым будущего было недостаточно. И, чтобы получить подобные основания, нарком поручил Осинформбюро подготовить доклад, в котором грядущие события будут изложены в виде аналитического прогноза.

Прекрасно понимая, что самостоятельно Николай Виноградов с подобной работой не справится, Сергей Миронович перевел в Осинформбюро нескольких сотрудников, ранее служивших в Иностранном, Оперативном и Учетно-статистическом отделах ГУГБ и имевших опыт аналитической работы. В наличие у Осинформбюро устройств, содержащих информацию из будущего, новые сотрудники были посвящены, а вот про существование «попаданца» Белова им знать не полагалось.

Три недели сотрудники изучали имевшиеся у советских разведслужб данные, формируя из них доклад и ловко вплетая в него сведения из ноутбука, пока не получили вполне логичный и внешне непротиворечивый прогноз. И вот, два дня назад, доклад был готов. Изучив доклад и признав его пригодным для ознакомления с ним непосвященных, Киров вызвал к себе заместителя Иностранного отдела ГУГБ Сергея Михайловича Шпигельгласа.

О Шпигельгласе Сергей Миронович впервые узнал из материалов о руководстве ГУГБ, переданных ему в декабре тридцать четвертого года Максимом Беловым. Изучив проведенные им операции, Киров усомнился в том, что человек с таким послужным списком мог стать предателем.

Непосредственная причина ареста и вовсе казалась смехотворной. В тридцать восьмом году Шпигельглас должен был встретиться с резидентом НКВД в Испании Александром Орловым. Орлов же, напуганный арестом своего родственника Зиновия Кацнельсона, подумал, что его также собираются арестовать, похитил из сейфа деньги и вместе с женой и дочерью сбежал в США. Тогдашний нарком внутренних дел Ежов почему-то решил, что Шпигельглас, хорошо знакомый с Орловым, причастен к его побегу, после чего Сергею Михайловичу и было предъявлено обвинение в «сотрудничестве с иностранными разведками и участии в троцкистском заговоре в органах НКВД».

Чтобы закрыть вопрос с лояльностью Шпигельгласа, Киров распорядился провести в отношении него негласное внутреннее расследование, по итогам которого никаких связей, порочивших его, обнаружено не было. В результате Орлов был оставлен в транспортном отделе ГУГБ и ни в какую Испанию не отправился, а Сергей Михайлович продолжил спокойно служить органах госбезопасности и даже стал заместителем начальника Иностранного отдела Слуцкого.

Зная о том, какие операции проворачивал Шпигельглас в другом будущем, Киров счел его кандидатуру подходящей для выполнения задания в Барселоне и вызвал его к себе для инструктажа. И в назначенный час в его кабинет вошел молодой худощавый мужчина среднего роста, одетый, как это было принято среди сотрудников Иностранного отдела ГУГБ, в приличный серый костюм с галстуком.