КИМ 1

– Убийство товарища Кирова должно было стать политическим сигналом для партии, напомнить ей, что на протяжении последних лет в моей жизни накопился багаж несправедливых отношений к живому человеку со стороны отдельных государственных лиц. Будучи втянутым в непосредственную общественную работу, я терпел, но оказавшись опороченным и оттолкнутым от партии, я решил подать партии такой сигнал, который она точно заметит!

– Во время личного обыска при вас был обнаружен план покушения, составленный вашей рукой. Скажите, гражданин Николаев, кто помогал вам составить этот план?

– Никто мне в его составлении не помогал, - обиделся Николаев.
– Составил я его сам, лично, под влиянием несправедливого отношения ко мне. Еще раз повторяю, что план этот я придумал самостоятельно, никто мне в этом не помогал и никто о нем не знал.

– А ваш брат Петр знал об этом плане?
– попробовал зайти с другой стороны Стромин.

– Если бы он об этом знал, он сразу бы меня выдал…

«Нервный он какой-то, психический, да и в голове у него каша из нереализованных амбиций и давних обид, - размышлял Сталин, наблюдая за ходом допроса.
– В то, что такой мог накрутить себя и решиться на покушение, я верю, а вот в его причастности к Зиновьевской оппозиции я сильно сомневаюсь. Зиновьев с Каменевым, соберись они в самом деле убить Сергея, подобрали бы более надежного исполнителя. Все возможности для этого у них есть».

Наконец, допрос подошел к концу. Николаева увели, следом за ним кабинет покинул и Стромин. Сталин попросил своих охранников подождать в коридоре, после чего повернулся к Ежову.

– Товарищ Ежов, расследование покушения на товарища Кирова я поручаю вам, - произнес Сталин.
– Внимательно проработайте все связи Николаева, особое внимание уделите его семье и выясните, правда ли они ничего не знали о его планах, или он их выгораживает?

– Я не подведу, товарищ Сталин!
– ответил Ежов.
– Думаю, организаторов покушения нужно искать среди Зиновьевцев…

– Не думаю, товарищ Ежов, - покачал головой Сталин, отметивший про себя, что и тут Белов оказался прав.
– Версию о причастности Зиновьевцев, вы, конечно, проверьте, но я сильно сомневаюсь, что вы найдете ее подтверждение.

– А может, все-таки стоит… - начал было Ежов, преданно глядя вождю в глаза, но осекся.
– Такой ведь повод…

– Не стоит, - повысив голос, прервал Ежова Сталин.
– В этом деле меня интересуют только факты, и никаких подтасовок я не потерплю. Поэтому я и требую проверить все связи как самого Николаева, так и членов его семьи.

Голос Иосиф Виссарионович повысил совсем чуть-чуть, но Ежов, из-за своего низкого роста смотревший на Сталина снизу вверх, заметно испугался. Ягода же, стоявший чуть в стороне, одобрительно кивнул на слова вождя.

– Действуйте, товарищ Ежов! Товарищ Ягода вам поможет, - нарком внутренних дел кивнул.
– А сейчас мы вас оставим, нам с товарищем Кировым нужно подготовиться к докладу.

Покинув кабинет, Сталин и Киров, сопровождаемые четверкой охранников, поднялись на третий этаж и вошли в приемную Сергея Мироновича. Товарищ Ефремова, собравшаяся было встать и поприветствовать Кирова, при виде вошедшего следом товарища Сталина так опешила, что так и осталась сидеть с открытым ртом.

Оставив охрану в приемной, Сталин и Киров вошли в кабинет, после чего Сергей Миронович закрыл дверь на ключ.

– Насчет Ежова товарищ Белов, похоже, был прав, - произнес Сталин, когда старые товарищи удобно расположились в креслах с трубками в руках.
– Теперь мы будем серьезно думать, прежде чем продвигать товарища Ежова наверх. Очень серьезно будем думать.

– Согласен, - кивнул Киров.
– Пусть Николай Иванович пока остается заместителем комиссии партконтроля. Снимать его, вроде бы, не за что. А что насчет Ягоды? Как, по-твоему, есть основания думать, что и насчет него Белов прав?

– В том-то и дело, что есть, - вздохнул Сталин.
– Уже сейчас видно, что Генрих слабо справляется со своими обязанностями. Я думал, что прошло мало времени, что он просто еще не еще втянулся в работу, он ведь только в июле был назначен на должность наркома. Да и подтасовки, о которых говорил товарищ Белов, имеют место быть. Прошлогоднее дело о вредительстве в Наркомате земледелия помнишь?

– Это где еще шпионская организация, работавшая на Японию, обнаружилась? – уточнил Киров. – Помню, конечно! Если не ошибаюсь, осужденные по этим делам писали в разные инстанции заявления, в которых жаловались на незаконные методы ведения следствия. Мы еще комиссию при Политбюро создали, чтобы в этом разобраться.

– Вот эта комиссия и обнаружила большое количество правонарушений в работе НКВД, - пояснил Сталин.
– Там и выбивание признаний, и пытки арестованных, и откровенная фабрикация дел. А происходят все эти нарушения законности еще из ОГПУ, которым, в силу болезни товарища Менжинского, фактически руководил Ягода.

– Да уж, такого нельзя оставлять на посту наркома, - Задумчиво протянул Киров.
– Будем снимать?

– Ягоду-то мы снимем, это несложно, - вздохнул Сталин.
– Вот только кого поставить на его место?

– Может, Берию?
– предположил Киров.
– Максим очень хорошо о нем отзывался.

– Это-то меня и смущает, Сергей. Уж слишком товарищ Белов хвалил товарища Берию. Я пока не слишком доверяю товарищу Белову, чтобы вот так сразу принимать его советы. Да и сам Лаврентий сейчас нужнее в Закавказье… - прежде, чем продолжить, Сталин некоторое время молчал, пристально глядя на Кирова.
– Вот что, Сергей, а не поставить ли нам тебя вместо Ягоды?

– Меня?
– на мгновение опешил Киров.
– Но я же здесь, в Ленинграде…

– Ленинград, конечно, очень важный город, но надежный проверенный человек на посту наркома внутренних дел все-таки важнее, - твердо произнес Сталин.
– А на твое место назначим… ну, допустим, товарища Жданова.

– Андрея?
– уточнил Киров, внутренне уже согласившийся с предложением Иосифа Виссарионовича.
– Что ж, неплохой вариант. Сколько у меня времени на передачу дел?

– Неделя, - подумав, ответил Сталин.
– Извини, больше я тебе дать не могу.

– Понял, - кивнул Киров.
– Только… добавь, пожалуйста пару дней. Мне еще нужно забрать из детского дома дочь и как-то уладить это дело с женой.

– Хорошо, Сергей, улаживай, - согласился Сталин.
– Но двенадцатого числа ты должен быть в Москве. А сейчас давай, все-таки, пройдемся по тезисам доклада…

2 декабря 1934 года. 17:20.

Ленинград, дворец имени Урицкого.

После того, как Сталин и Киров уехали в Смольный, Максим получил возможность немного передохнуть и расслабиться. Вскоре, правда, заехал Филипп Демьянович Медведь в сопровождении фотографа со здоровенным ящиком на штативе. Шкаф в библиотеке завесили белой простыней, на фоне которой Максима и сфотографировали. Затем он задним числом написал заявление на получение удостоверения личности, мысленно поблагодарив сотрудников учебного центра за уроки чистописания, после чего Медведь с фотографом покинули квартиру. А Максим, вновь предоставленный сам себе, продолжил читать «Золотого теленка», от какового процесса его и отвлек стук в дверь.