Кинг

Я протягиваю руку главе чикагской мафии, и он ее пожимает. «Я твой должник. А теперь скажи мне, где она».

Он указывает на открытую лестницу в дальнем конце большой комнаты, и мои легкие расширяются от глубокого вдоха.

Время игр закончилось, жена.

ГЛАВА 40

Саванна

Стук во входную дверь — первый признак того, что Кинг здесь.

Я прижимаю руки к деревянной доске перед собой.

Второе — повышенные голоса.

Повышенный голос. Кинг.

Я прижимаю ухо к двери.

Я знала, что Кинг придет. Дом сказал мне, что он придет. Но зная, что он там…

Мой пульс учащается, потому что я хочу его увидеть.

Я хочу его увидеть, хотя он и стал причиной моего отъезда. И ничего не изменилось.

Наклонившись ближе, я пытаюсь разобрать слова, но не могу.

Поездка на машине из мотеля была тихой и напряженной, а когда мы приехали сюда, Дом показал мне эту комнату, сказав, что я могу отдохнуть.

Но я не отдыхала. Я не могла.

Похоже на неиспользуемую гостевую спальню. И Дом не запер меня, но ему и не нужно было этого делать. Я не знаю его или кого-либо из мужчин, которых я видела, наблюдавших за мной, когда я шла по огромной квартире.

Итак, я просто стою здесь и расхаживаю по комнате, не знаю, как долго, но мне кажется, что целая вечность.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я подслушала этот разговор сегодня утром.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я видела Кинга.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я узнала, кому могу доверять.

Голоса замолкают. И я прижимаю ухо к двери, напрягая силы, чтобы услышать хоть что-то, хоть что-то.

Ничего.

Тишина.

В моей груди нарастает новый вид паники.

Уйдет ли он? Проделает ли он весь этот путь сюда только для того, чтобы бросить меня?

И почему это заставляет мое сердце болеть? Я буквально убежал от этого человека. Сегодня.

Но что мне делать, если он оставит меня с этим еще более страшным мужчиной?

Я все еще прижимаю ухо к дереву, когда внезапно слышу звук шагов по ту сторону двери.

Я отскакиваю назад, и крик удивления застревает у меня в горле, когда дверь распахивается.

Дверь толкают с такой силой, что она отскакивает от стены, но Кинг выхватывает руку и хватается за край двери, не давая ей снова ударить его.

Его взгляд прикован ко мне, когда он переступает порог и захлопывает за собой дверь.

Я отступаю.

Моя голова и сердце воюют из-за того, что сейчас является самой большой опасностью в моей жизни, но моим ногам все равно. Они просто продолжают уносить меня от ближайшей угрозы.

Мы движемся синхронно: я назад, он вперед.

Его глаза…

У меня сжимается грудь.

Его глаза выглядят обиженными.

Он выглядит разочарованным.

Во мне.

«Я с-слышала», — мой голос едва слышен.

Кинг делает шаг ко мне, пожимая плечами, словно боец, собирающийся выйти на ринг. «Я знаю, что ты слышала». Он останавливается и начинает снимать пиджак, одновременно снимая туфли. «И у тебя есть время задать свои вопросы, пока я не разденусь».

Он сбрасывает куртку, обнажая два пистолета, висящих в кобурах по бокам.

Я делаю еще один шаг назад и натыкаюсь на стену.

Его большие руки вытаскивают оружие, словно он делает это каждый день, и кладут его на ножки кровати.

Я облизнула губы, пытаясь вспомнить, что он сказал, пока его пальцы двигались к пуговицам на рубашке.

«Вы продаете девушек?» У меня перехватывает горло, когда я задаю ему этот вопрос, потому что я уже вижу ответ на его лице.

«Я никого не продаю». Он срывает с себя рубашку и бросает ее на пол. «Я не торгую людьми». Он расстегивает ремень, с грохотом разрывая его. «Я не причиняю женщинам боль». Он расстегивает штаны, позволяя им упасть на пол. «Но я собираюсь трахнуть тебя сейчас». Он стаскивает с себя боксеры. «Потому что ты моя жена. И тебе, блядь, пора начать вести себя соответственно».

Стон подбирается к моему горлу, но Кинг ловит его, делает последний шаг между нами и прижимается губами к моим.

Он уже твердый. Я увидела только взгляд, но я чувствую, как его длина вдавливается в меня. Зажатая между его огромным, сильным телом и моим собственным, меньшим, более хрупким.

Я открываю рот, и он вторгается в него. Его язык хлещет по моему.

И я все чувствую.

Я чувствую, как я причинила ему боль.

Я чувствую, как я его напугала.

Руки запутываются в моих волосах, и он дергает мою голову назад, заставляя мою шею выгибаться.

«Скажи мне, что тебе жаль», — рычит он мне в губы.

«Мне жаль!» — плачу я.

Он не дал мне никаких доказательств. Не дал мне ничего, кроме своего слова. Но я верю ему. И чувство вины, которое я чувствую из-за того, что не доверяю ему, терзает меня изнутри. Даже после всего, через что он заставил меня пройти, я ненавижу то, что я думала о нем худшее.

«Скажи, что тебе жаль, что ты меня бросила». Кинг звучит так сердито.

Мои руки тянутся к нему. Кончики моих пальцев впиваются в голую кожу по бокам.

Его руки скользят вниз к моей талии, и он поднимает меня.

«Скажи мне», — рычит он.

«Мне жаль», — мои извинения превращаются в стон, когда мои ноги обхватывают его талию, и я чувствую его там.

«Больше никаких уловок», — он толкает мои бедра, его член почти болезненно упирается в мой чувствительный центр.

Одна рука отрывается от моей талии и грубо обхватывает мою грудь. Мой бюстгальтер без подкладок и майка не скрывают, как мои соски напрягаются от его прикосновений.

Меня охватывает еще один стон.

Мое тело так готово к нему. Так готово принять его. И я хочу ненавидеть себя за это. Я знаю, что должна ненавидеть себя за это. Но он пришел за мной.

Я побежала. И он пришёл за мной.

Кинг цепляет пальцем мою рубашку спереди, одновременно цепляя край моего бюстгальтера, и дергает их обоих вниз. Он замирает на секунду, пока наличные, о которых я забыла, выпадают, но затем он поднимает меня выше к стене и обхватывает губами мой сосок.

Я практически рыдаю от этого ощущения.