Кинг
Шрифт:
Кинг наклоняется, кладя ладони на матрас. «Если бы эта рубашка принадлежала другому мужчине, я бы сорвал ее с твоего чертового тела».
«Пип», — повторяю я слово, щелкнув букву «П».
Лицо моего мужа принимает странное выражение, и я снова издаю хлопок.
«Сав—»
«Тебе кто-нибудь говорил, что ты похож на льва?» Руки все еще на кровати, Кинг наклоняет голову вперед, сгорбившись, что делает его еще более похожим на большую кошку. «Твои глаза», — уточняю я, на случай, если он расстроен тем, что не понял.
Он поднимает
О, мы снова к этому вернулись. «Магазин».
«Ты купила её?» Он выглядит скептически.
Я киваю.
«Для себя?»
Я снова киваю. «Она мягкая».
«Почему бы тебе не купить женскую пижаму? Я уверена, что у них есть мягкие».
«Потому что…» Эмоции обрушиваются на меня из ниоткуда, и горло становится тревожно сжатым. «Потому что мне нравится притворяться, что оно принадлежит кому-то другому».
Почему я это признаю? Я не должна этого признавать.
"Почему?"
Я крепче сжимаю одеяло, поднимаю его выше, так что оно закрывает мне половину рта. «А это имеет значение?»
«Да. Ответь на вопрос».
Я оставляю одеяло там, где оно есть. «Потому что оно дает мне ощущение, что у меня есть кто-то».
Его челюсть работает, прежде чем он отстраняется, вытягиваясь все выше и выше, пока не встает прямо. «А как насчет Мудака?»
«Кого?» Мой взгляд прикован к его грудным мышцам.
Грудь. Звучит как фальшивое слово.
«Лиланд».
«Хм? А что с ним?» Я визуально прослеживаю узор волос на его теле, как он спускается все ниже и ниже, исчезая под полосой блестящих синих боксеров.
«Разве у тебя не было его одежды?»
«Его одежда у меня?» Я качаю головой, откинув голову на подушку. «Зачем мне его одежда?»
«Господи Иисусе», — бормочет Кинг, и я наконец поднимаю на него взгляд. Он указывает пальцем на шкаф. «Если я пойду туда и покопаюсь в твоем дерьме, найду ли я там что-нибудь из одежды Лиланда?»
Я морщу нос, прежние грустные эмоции уже забыты. «Это было бы странно».
«Почему… Знаешь что, неважно», — Кинг тяжело выдыхает, и мне становится стыдно за то, что я его расстроила.
"Мне жаль."
«За что ты извиняешься, Саванна?» — спрашивает он, смирившись.
«Эм, за…» — пытаюсь вспомнить я. «Свожу тебя с ума?» — заканчиваю я вопросительно.
«Хорошо, дорогая», — Кинг выключает лампу на прикроватной тумбочке, и в наступившей темноте я чувствую его движения сквозь матрас.
Наступает тишина, и я жду где-то мгновение или вечность, прежде чем переместиться на его сторону кровати.
Часть меня знает, что это всегда была я, что это я двигаюсь каждую ночь, заставляя его прижиматься ко мне. Но мне это нравится.
Я не должена этого делать.
Не с ним.
Но я знаю.
Мой нос упирается в его плечо, и Кинг без моей подсказки поднимает руку.
Удовлетворенно
выдохнув, я прижимаюсь щекой к своему любимому месту на его груди.ГЛАВА 34
Кинг
Блядь. Она.
Саванна просовывает одну из своих маленьких ручек между собой и моим боком, а другую кладет мне на грудь, ее пальцы лениво перебирают волосы.
Я не знаю, что хуже: сексуальное разочарование или постоянное разочарование от попыток завязать разговор с пьяным человеком.
Ее рука скользит ниже, кончики пальцев обводят контуры моего пресса, и я вспоминаю очертания ее сосков на этой чертовой футболке.
Воспоминание об этих свободно висящих больших сиськах заставляет мой член пульсировать.
Рука, лежащая на боку, сгибается, но я оставляю ее там, где она есть. Хотя мне и хочется подтянуть подол ее большой рубашки, потому что я почти уверен, что под ней надеты только трусики.
Саванна скользит рукой по моему животу ниже, словно целясь в мой чертов член.
«Детка, если ты сейчас же не прекратишь, я тебя трахну. Под кайфом или нет. И тогда ты меня действительно возненавидишь».
Ее рука замирает, но не убирается.
«Я уже тебя ненавижу», — ее слова звучат шепотом, и мне приходится улыбнуться.
«Нет, не правда».
Она молчит секунду, и я думаю, что она заснула, пока она не говорит: «Я хочу потрогать его».
Мое тело полностью сосредоточилось.
«Что потрогать, Саванна?»
«Твою…» — ее пальцы опускаются на дюйм ниже, «штуку».
Штуку.
От этого слова у меня все должно съежиться, но на самом деле становится только хуже.
«Могу ли я?»
Вместо того, чтобы ответить на ее прошептанный вопрос, я наклоняюсь и хватаю ее за запястье. Чтобы оттолкнуть ее.
Моя рука опускает ее руку ниже.
Не останавливаясь, пока ее теплая маленькая ладошка не ляжет на мою твердую длину, прожигая меня сквозь шелк.
«Он такой большой». Ее голос звучит благоговейно, и мне приходится зажмуриться, потому что я почти готов взорваться.
Я не отвечаю. Потому что какой ответ я мог бы дать?
Мой член напрягается под ее рукой, и когда ее пальцы пытаются обхватить мой член, я издаю стон.
Все еще обнимая меня, она тянет руку к голове, и я покрываюсь чертовым потом.
«Он такой длинный», — ее губы практически касаются моего соска, а я никогда раньше не видел, чтобы женщина сосала мои соски, но я задаюсь вопросом, стоит ли мне попросить ее об этом.
Затем, медленно, так чертовски медленно, она скользит рукой вниз к основанию. Когда она достигает корня, ее пальцы расслабляются, и она кладет руку поверх моих яиц.
И тут ее дыхание выравнивается. И она перестает двигаться.
Потому что она только что отключилась, прижимая к себе мой мешок с орехами.