Кинг

«Но… стационарный телефон?» Я все еще не могу в это поверить.

«Ты пропустила много шуток о детях Джейми в последнее время, так что считай, что тебе повезло». Я улыбаюсь, думая о ее глупом муже, и могу себе представить. «Но это даже не самое безумное, что он сделал». Я почти боюсь спрашивать, но Джинджер не заставляет меня. «Он также завел еще двух собак».

У меня отвисла челюсть. «Что?»

«Ага. Той же породы, что и Дюк, но моложе».

«Что…» — моя грудь сжимается. «Как их зовут?»

Она закатывает глаза. «Граф и Барон».

Это так глупо. И смешно. И я не знаю, почему я вдруг заплакала.

«Ой, девочка, не делай этого!» Джинджер торопливо встает со своего стула и садится рядом со мной на диване.

«Извини», — я смахиваю слезы. «Просто…Зачем…» — шмыгаю я носом. «Я не понимаю. Зачем он все это делает», — я обвожу рукой перед собой, имея в виду всю собственность, «но он не подходит ко мне. Или не приходит проверить меня».

«Ну, во-первых…» Джинджер протягивает мне салфетку. «Это он каждую ночь пускает эту собаку к тебе в комнату. И если бы я была любительницей ставок, я бы поставила все свои фишки на то, что он стоит там и смотрит, как ты спишь».

Я уже предполагала, что это сделал он. Но приятно получить подтверждение.

Я беру секунду, чтобы высморкаться. «Я имею в виду, я знаю, что мужчины странные», — усмехается Джинджер. «Но даже если он чувствует себя плохо из-за того, что я пострадала, я все равно не понимаю, почему он избегает меня. Например, почему бы ему хотя бы не спать со мной ночью?»

Джинджер выдыхает. «Ладно, вот та часть, которую с этической точки зрения мне, вероятно, не следует тебе рассказывать».

Я поворачиваюсь к ней лицом. «Но ты все равно собираешься?»

«Очевидно. Ладно, так вот, два дня назад я работала допоздна, потому что я взяла послеобеденное время, чтобы посидеть с племянницами. В любом случае, я могла видеть, как Кинг спускался по лестнице, после того, как, как я предполагала, он отвёл Дюка в твою комнату. И я могла чистить рамки для фотографий в коридоре за дверью его кабинета, и он мог разговаривать по телефону…»

«Ты подслушивала?»

Она смотрит на меня. «Ты хочешь историю или хочешь меня судить?»

Я складываю руки на коленях. «Расскажи историю, пожалуйста».

«Ну, как я уже говорила, он разговаривал по телефону с кем-то. Я, наверное, догадываюсь, с кем, но эти двери слишком прочные, чтобы что-то расслышать, так что в основном это были просто приглушенные звуки. Но я чуть не сбила одну из рам со стены, когда Кинг внезапно закричал, что она меня боится».

«Боишься его? Я?»

Она пожимает плечом. «После этого все вернулось к приглушенной чепухе, и я решила, что задержалась достаточно долго».

«Как он мог подумать, что я его боюсь?» Я вскидываю руки вверх, забыв о скомканной салфетке, зажатой в ладони, и мы смотрим, как она приземляется на мою холодную тарелку с завтраком.

Я смотрю на фиксатор, закрепленный на моем запястье, пытаясь понять его мотивы. И прихожу только к одному выводу.

«Мужчины — идиоты».

Джинджер приподнимает бровь. «Ты что, для этого сотрясение мозга получила, чтобы это понять?»

У меня вырывается неловкий смех.

Такое ощущение, что я так давно не смеялась.

«Ну», — Джинджер хлопает себя по бедрам. «Теперь, когда ты проснулась, хочешь, чтобы я помогла тебе подняться наверх?»

Чтобы я могла сидеть в одиночестве в тишине еще неделю? Нет, спасибо.

Мой живот урчит, поэтому я наклоняюсь вперед и тяну тарелку с сэндвичами к себе. «Я хотела бы две вещи».

"Хорошо…"

«Сначала я хочу познакомиться с новыми собаками». Я откусываю кусочек бекона.

«А во-вторых?»

«Мне нужен матрас».

«Э-э…» Джинджер смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

«Если мой муж не будет спать в нашей комнате, то и я не буду».

«И где именно ты хочешь разместить этот матрас?»

«Моя студия». Я встаю, забирая тарелку с собой. «У меня есть работа».

ГЛАВА 88

Кинг

«Что?» Стекло запотевает от моего дыхания, а я по-прежнему прижимаюсь лбом к окну.

Я не знаю, зачем кому-то стучать в мою дверь. Весь смысл пребывания в этой гостевой комнате в том, чтобы не попадаться на глаза, но мой дом, похоже, переполнен людьми, которые делают все, что им вздумается.

Эта комната находится на втором этаже, в противоположном конце дома от главной спальни, и над моим кабинетом, что означает, что у меня есть частичный вид на студию Саванны.

И хотя она задернула все окна прозрачными шторами, я вижу ее тень, когда она движется по пространству. Я могу наблюдать за ее очертаниями, пока она рисует, даже если я не могу разглядеть мазки ее кисти.

Она слишком много работает. Она там все время дня и ночи. Заходит слишком далеко после того, что ей пришлось пережить.

Вот сейчас, уже за полночь, а в ее студии все еще горит свет. У меня нет обзора всего помещения, поэтому я не могу быть уверен, что она делает, но она не спит. Потому что она всегда выключает свет, когда ложится спать.

И это самое худшее…

Я делаю глубокий вдох, и мой выдох снова затуманивает стекло.

Хуже всего то, что она больше не спит в нашей кровати. Она бросила ее, как и я. И это значит, что у меня больше нет тех немногих личных моментов с ней. Единственных моментов, когда я был достаточно близко, чтобы видеть, как исчезают ее синяки. Единственных моментов, когда я мог чувствовать хотя бы самую крохотную остаточную связь с ней.

И вот уже почти неделя этих мучений.

Не то чтобы я заслуживал лучшего.

Я не заслуживаю никакой ее части.

Я пытался заставить персонал убрать кровать, которую она постелила в углу своей студии, но они начали открыто игнорировать мои требования. Они сказали мне сделать это самому.

Мои кулаки сжимаются на подоконнике.

Почему здесь никто не может уважать мое решение?

Почему никто не может понять, что я делаю это для нее?