«Кино» с самого начала и до самого конца

– Это зависит от того, какие будут предложения.

А сейчас нет каких-то реальных предложений?

Предложения на самом деле какие-то есть, но все они меня не интересуют. Потому что профессия киноактера, человека как мастера перевоплощения, меня не интересует вообще. Я отказываюсь перевоплощаться.

Скажите, вот… ваше творчество так или иначе (ну, по крайней мере, в начале вашего пути) было связано с именем Гребенщикова. Сейчас стало модно говорить о том, что Борис изменился: был такой, стал такой. Ваше отношение к этому?

Вы знаете… Я не знаю… По-моему, на моей памяти он столько раз уже менялся, что это сейчас не лучший период для «Аквариума». Но очень много раз, когда я думал, что уже все, почему-то как-то так они опять выруливали, появлялись какие-то новые хорошие песни. Я не знаю, вырулят ли они сейчас.

А вообще, ваша оценка сегодняшнего положения в нашей рок-музыке? Ну, в частности, в Ленинграде. Что вы могли бы выделить? Какие группы, какие имена?

Трудно сказать. Есть очень много как бы групп, назовем их «подающих надежду». Но дальше этого пока никто не пошел. Я только надеюсь, что пойдут.

Сейчас очень много говорят о том, что, когда рок находился в таком полулегальном положении, были какие-то свежие идеи, были живые имена. И было к чему стремиться, было на что смотреть. Сейчас появился какой-то элемент коммерции многих. И многие опасаются, что рок будет задавлен этой коммерцией. Как вы считаете? (Наша, советская рок-музыка.)

Это зависит от людей. Потому что человека, который интересуется материальной стороной жизни, вряд ли можно назвать рок-музыкантом. Какое-то время он продержится, нужно только ему соблюдать систему в музыке. Трудно отличить какие-то искренние группы от просто работающих. Рок-музыка – это не работа, а образ жизни. А есть люди, для которых это работа. Они живут себе дома, это совершенно нормально. Потом они едут на работу, то есть на концерт, надевают рабочий костюм…

И становятся другими?

И делают на сцене то, что принято делать.

Но ведь такие встречи – они вам приносят деньги. Значит, вы тоже зарабатываете?

Да, я тоже зарабатываю. Ну а что ж вы хотите, чтобы мне…

Вы до сих пор работаете в кочегарке?

Нет, я не работаю в кочегарке до сих пор. И на самом деле, конечно, я этому рад. В этом была, конечно, и романтика, и все что угодно. Это очень красиво. Но это же ненормально. Это пользы делу не приносит. Гораздо больше будет пользы, если я буду заниматься своим делом и только им, а не гнуть спину, кидая уголь.

Раньше ваш герой был романтик, то есть вы занимались романтизмом. Ну а сейчас, судя по «Группе крови», ваши тексты стали остросоциальны, то есть вы вышли на какую-то новую ступень. Значит, с вами выросли и ваши поклонники. Вы к этому стремились?

Я не могу сказать, чтобы мои тексты стали остросоциальными, я так не считаю. Там есть… Понимаете, когда была объявлена перестройка, и даже немножко до этого, среди музыкантов появился какой-то такой подъем душевный. И все вдруг сразу, не сговариваясь (у нас был какой-то фестиваль), показали программу с такими какими-то боевыми песнями: что все у нас было отлично. Ну, вы понимаете. И я в том числе. Часть песен «Группы крови» как раз такого более социального характера. Но только часть, и не самая главная.

Ну а говоря словами вашей же песни, что для вас «война между землей и небом»?

Знаете ли, это абстрактно.

Но все-таки, есть какие-то позиции?

Понимаете, объяснять песню – это все равно что объяснять анекдот. Это неинтересно. И я не хотел бы ничего рассказывать. Я считаю, что все, что надо, и так уже есть.

«Группа крови» является цикловым альбомом, то есть полностью законченный цикл. А песня «Прохожий» как-то выпадает оттуда.

Да. Я на самом деле считаю, что это даже лучше.

А что такое бошетунмай?

Это секрет.

Хорошо. Тогда такой вопрос. Наш руководитель сказал, что перестройка побеждает. Ваше мнение?

Я не могу сказать, что она побеждает. Пока.

А вы участвовали в выборах?

Нет, я не участвовал в выборах. Правда, не потому, что не хотел, а по другим причинам.

Сейчас, 14 мая, в Ленинграде будут перевыборы. Вы будете участвовать?

Я не буду там 14 мая, боюсь что.

А хотели бы быть?

Дело в том, что я довольно много все-таки… Я не хотел бы употреблять слово «работаю», но я занят своим делом. Я не очень-то в курсе того, что там, кто, выбирается не выбирается и так далее. Я хотел бы если голосовать, то за человека, чтобы я знал, кто это такой. Понимаете?

Если вас сравнить с плывущим на доске на волне (вы сейчас находитесь на волне) – вы не боитесь оказаться под волной?

Я не нахожусь на волне.

Но вас любят, большой ажиотаж вокруг вашего имени.

Это вопрос внешнего характера. То есть я для себя не нахожусь на волне. Я живу точно так же, как три года назад, пять лет назад.

Скажите, Виктор, каковы сейчас ваши отношения с официальной культурой, с официальными организациями? Потому что так или иначе вы все равно от них зависите, вступаете с ними в какие-то отношения как музыкант, как исполнитель.

Я от них не завишу никоим образом. И я стараюсь никогда ни от кого не зависеть.

Как вы думаете, вам удастся сохранить эту независимость?

Да, безусловно.

Скажите, чем вы можете объяснить появление таких групп и популярность их, как «Ласковый май» или «Мираж»?

Как вам сказать… Я на самом деле не вижу в этом ничего плохого. Было бы очень скучно, если бы, например, в кино существовали только серьезные авторские фильмы, а не существовали какие-то детективы, комедии и т. д. Существует некоторый популярно-развлекательный жанр, почему бы и нет?

То есть это не мешает?

Это просто другое дело. Это разные вещи.

Скажите, а кто или что для вас идеал?

…

Авторитет?

…Нет.

Ну а в своей музыке вы от чего-то отталкивались, на чем-то вы стоите?

Вероятно, стою. И я думаю, на том, что когда-либо слышал, что мне когда-либо нравилось. На это можно перечислять сто наименований или двести – все, что мне когда-либо нравилось.